Английское правительство также всерьез рассматривало возможность создания поселения ссыльных где-либо на побережье Африки. Казалось, что это могло бы укрепить позиции англичан на путях в Индию. С точки зрения руководителей Ост-Индской компании наиболее приемлемым пунктом мог стать мыс Доброй Надежды, который, как известно, находился в руках голландцев. Еще в октябре 1781 г. председатель Совета директоров компании Сьюливэн и его заместитель У. Джеймс писали лорду Хиллсборо: «То, что страна, обладающая мысом Доброй Надежды, держит в своих руках ключ к Ост-Индии, является истиной, не требующей доказательств. Можно назвать мыс Доброй Надежды Гибралтаром Индии. Это было не так чувствительно, пока сохранялся длительный мир с Голландией, наша нынешняя схватка с Генеральными Штатами полностью изменила дело. Теперь Ост-Индская компания нуждается в поселении в тех местах, чтобы могли снабжаться всем необходимым наши корабли (то есть корабли компании – А. С.) и корабли Его Величества, и чтобы они могли укрыться там во время войны» <185>. Попытка создать английское поселение ссыльных в 1781–1782 гг. в непосредственной близости от голландских владений провалилась: часть поселенцев погибла, а некоторые и вовсе сбежали к голландцам и вскоре сражались против англичан.
Наиболее серьезно рассматривались два африканских варианта, первый из которых – Гамбия и Сьерра-Леоне. Партию ссыльных попытались отправить в Сьерра-Леоне в 1786 г. Историк Г. Мартин объяснял настойчивость в попытках создать колонию ссыльных на африканском побережье активностью работорговцев и их политического лобби, заинтересованных в укреплении своих позиций в Экваториальной Африке <186>. От этой идеи пришлось отказаться, в том числе по гуманным соображениям: «Преступников можно было оставить умирать в Африке или голодать на Ньюфаундленде – солдат нельзя». <187>. Второй основной африканский вариант – район впадения в Атлантический океан реки Оранжевой. Эта территория была отрезана от Кейптауна сотнями миль пустыни. Для разведки сюда был прислан корабль «Наутилус», вернувшийся в Англию в июле 1786 г. Именно полученные в результате этого данные позволили Сиднею прийти к выводу о преимуществах Ботанического залива и сделать окончательный выбор в пользу Австралии.
Как видим, решение о создании Нового Южного Уэльса было принято после обсуждении ряда проектов. Считается, что первым использовать побережье Ботанической бухты предложил на заседании комитета палаты общин по высылке преступников Бэнкс. На вопрос, может ли он назвать место на Земном шаре, где возможна организация колонии осужденных преступников, откуда нельзя сбежать, и где благодаря плодородию почвы через год после поселения колонисты будут способны обеспечить себя, он назвал Ботанический залив на побережье Новой Голландии, в семи месяцах плавания от Англии. Среди других преимуществ он отметил малую вероятность сопротивления со стороны туземцев, немногочисленных в этом районе, климат, напоминающий климат Южной Франции, плодородную почву, способную прокормить большое население, отсутствие хищных животных, хорошие травы, съедобные овощи, достаточное количество воды, а также древесины для строительства жилья и поддержания огня. Бэнкс также указывал на то, что создание нового поселения увеличит потребность в европейских товарах, и что Новая Голландия, более значительная по территории, чем Европа, «обеспечит выгодный возврат» <188>. В выступлении Бэнкса ничего не говорилось о политических или стратегических выгодах, а только об условиях выживания.
Другим сторонником этого плана был Дж. М. Матра, уроженец Нью-Йорка, также участник экспедиции Кука. Считают, что именно он был автором первого, вышедшего анонимно в 1771 г., описания путешествия на «Эндоувере» (так назывался корабль Кука). Как считал Матра, климат и почва побережья Ботанического залива благоприятны для выращивания любых европейских, ост-индских и американских культур, и уже через 20–30 лет незначительное число переселенцев совершит настоящую революцию в европейской торговле, защитив господство Великобритании в торговле <189>. Матра не ограничился характеристикой этих торговых преимуществ. По его мнению, колония займет важное стратегическое положение, и это окажет влияние на европейскую политику. В случае войны с Голландией или Испанией поселение в Австралии сможет стать базой для нападения на голландские владения на острове Ява, даже на Испанскую Америку. Итак, для Матры Австралия – это скорее место не для поселения ссыльных, а для свободных колонистов. Австралия может стать приютом американских лоялистов, где они обретут «утраченную удачу» <190>. Как видим, аргументы Матры отличались от аргументов Бэнкса. В поддержку идеи создания колонии на побережье Ботанической бухты высказался адмирал Дж. Янг, долгие годы находившийся на службе Ост-Индской компании, и некоторые другие известные лица, служившие в Индии еще под руководством Клайва (Э. Томпсон, Дж. Колл). Янг полагал, что новая колония должна быть создана как посредством высылки осужденных, так и привлечением свободных поселенцев.
Для рассмотрения вопроса о транспортировке осужденных был создан специальный комитет под председательством лорда Бьючэмпа, который и должен был дать правительству рекомендацию о месте расположения колонии для ссыльных. Определенное влияние на обсуждение вопроса оказало выступление Нэпиана, чиновника Министерства внутренних дел. Он обратил внимание комитета на трудности, возникающие при размещении заключенных в Африке, на то, что Африканская компания отказывалась расселять их в своих фортах и поселениях < 191>. В конечном итоге комитет фактически предоставил правительству свободу действий. Рекомендации были даны в следующем порядке: та часть побережья Африки, которая уже принадлежит британской короне (то есть Гамбия); британские острова в Вест-Индии, и, наконец, «те отдаленные территории, владение которыми не нарушает прав каких-либо европейских монархов или держав» <192>. В августе 1786 г., обосновывая решение о направлении «Первого Флота», Сидней указывал на то, что новая колония сможет получать материалы стратегического значения для кораблестроительных работ из Новой Зеландии или с острова Норфолк: это дает некоторые основания предположить, что министр рассматривал Новый Южный Уэльс как будущую военно-морскую базу.
Целесообразность создания колонии в столь отдаленной от Англии части Земного шара вызывала сомнения некоторых парламентариев. В феврале 1791 г. палата общин потребовала от правительства представить отчеты, относящиеся к Новому Южному Уэльсу: какое количество заключенных отправлено в эту колонию и сколько должно быть послано; каковы расходы на транспортировку и во что обходится снабжение колонии провизией и другими необходимыми материалами, какова стоимость содержания гражданского и военного управления в подобных поселениях <193>. Как видим, сам характер вопросов свидетельствует о сомнении в финансовой целесообразности содержания колонии. Вскоре депутаты получили затребованные материалы <194>. Весьма показательно, что вопрос о Новом Южном Уэльсе был поднят одновременно с обсуждением билля о создании Компании Сьерра-Леоне.
При всем разнообразии подходов и аргументов, которые нашли отражение в работах историков, посвященных анализу причин основания Нового Южного Уэльса, представляется, что эти работы могут быть разделены на две большие группы. К первой группе можно условно отнести те работы, авторы которых исходят из понимания истории Британской империи, при котором ее расширение, в том числе во второй половине ХVIII века, было результатом и следствием определенной и сознательной государственной политики, направленной на укрепление торговых и стратегических интересов Великобритании, в данном случае в Ост-Индии и Тихоокеанском регионе. Так, М. Стэвен отмечал: «Грандиозные амбиции английских купцов определяли заботливые усилия Питта, направленные на перестройку империи. В условиях ограниченных экономических и человеческих ресурсов, находясь в уязвимом политическом положении, его правительство не могло позволить себе никаких проявлений «отсутствия смысла» в политике» <195>. Вторую группу составляют те работы, авторы которых следуют в русле тезиса Дж. Сили об «отсутствии смысла» (точнее, замысла) в колониальной политике Великобритании. При рассмотрении вопроса о создании Нового Южного Уэльса эти исследователи делают упор на то, что, организуя данную колонию, правительство решало вполне конкретную задачу выселения каторжников, разгрузки английских тюрем, снижения социальной напряженности. Сторонники концепций «имперской предначертанности» иногда называли подход своих оппонентов теорией «мусорной свалки». Можно использовать и другой термин, определив вслед за И. Бентамом Новый Южный Уэльс как «не инспектируемую Бастилию».
Дискуссия по поводу причин основания Нового Южного Уэльса приобрела более острый характер в 1950–1960-х гг. Ряд специалистов (К. М. Даллас, Дж. Блэйни, Х. Фрай, А. Фрост и др.) в своих работах подчеркивали, что главным для правительства Великобритании мотивом при основании этой колонии была даже не высылка преступников, а иные, торговые или стратегические (или те и другие) соображения. В этой связи привлекает внимание известная фраза Питта-младшего: «Британская политика – это британская торговля». Критика этих взглядов была дана австралийским историком Г. Мартином. Он полагал, что аргументы в пользу коммерческих и стратегических мотивов не являются в должной мере вескими. По его мнению, ссылки на Матру сами по себе не доказывают, что правительство именно так и оценивало перспективы в этом регионе. С другой стороны, Стивен рассмотрела значение Нового Южного Уэльса в контексте коммерческих интересов Великобритании в Тихоокеанском регионе, особенно для пушной торговли, китобойного и тюленьего промыслов: «Политики могли бездействовать, когда звучали гуманитарные призывы к исправлению преступников, но только до того времени, пока не стало ясно, что движение за моря вносит вклад в увеличение национального богатства»