е внешней и колониальной политики принадлежало короне.
В Англии развивались партии тори и вигов, и деление на эти партии имело немалое значение для политической борьбы. Поскольку степень единства внутри партий была невелика, разногласия по данным вопросам зачастую возникали и внутри политических партий и группировок. Не было «чисто» вигской или «чисто» торийской внешней политики. И торийский «изоляционизм», и вигское активное вмешательство на континенте, являлись необходимыми элементами, дополнявшими друг друга. В то же время именно эти платформы и составили ядро дебатов в области внешней политики. Должна ли Англия, будучи частью Европы, вести активную политику на континенте, или, как островному государству, ей предназначено избегать этого, сосредоточив усилия на торговле и колониальной экспансии? Приверженность концепции «голубой воды» помогала создавать политические капиталы, но на практике следовать ей в полном объеме было невозможно: Англия не могла игнорировать происходившие на континенте события.
Важным предметом для дискуссий остается вопрос о факторах внешней политики. Если на протяжении долгого времени большинство историков исходило из того, что внешняя политика Англии была подчинена интересам зашиты национальной промышленности и торговли, а со второй половины ХVIII в. и обеспечению расширения Британской империи, то в некоторых работах последних лет делается акцент на другом. Само понятие торговых интересов было в известной степени абстрактным, а действия разных коммерческих групп не всегда совпадали. Дискуссии между исследователями касаются также роли религиозного и династического факторов в международных отношениях в ХVIII в., которые, как представляется, имели важное значение.
Один из важных выводов, который сформулирован по итогам данного исследования, состоит в том, что в ХVIII в. европейская политика продолжала оставаться ведущим элементом в системе «внешняя-колониальная политика». Принимая решения по колониальным делам, министры и члены парламента, прежде всего, учитывали соображения, связанные с расстановкой сил в самой Европе: в эпоху, когда идеи меркантилизма еще сохраняли свое значение, колонии оставались для многих британских политиков лишь «довеском», который улучшает баланс сил на европейском континенте в пользу Англии. Именно этим во многом объясняется политика «благотворного пренебрежения». Даже во второй половине ХVIII в., когда колониальная экспансия ускорилась, а внимание к колониям возросло, одной из главных целей реформ в области колониального управления было сохранение преимуществ над соперниками в Европе, прежде всего над Францией. Другим важным фактором, определявшим колониальную политику и ход соответствующих дебатов в парламенте и обществе, было то, что происходило непосредственно в колониях. События в колониях и те последствия, которые они имели в самой Англии, подталкивали министров к разработке колониальной политики. «Имперского плана» построения Второй Британской империи взамен утраченных североамериканских колоний не существовало, однако расширение империи было закономерным процессом, отражавшим социально-политические и идейные сдвиги, происходившие в британском обществе.
Проведенный анализ опровергает мнение историков Британской империи, которые утверждали, что политическая борьба началась только после заключения Парижского мира, когда была выдвинута имперская программа Гренвила. На самом деле уже с начала ХVIII в. предметом острых споров в парламенте являлся вопрос об изъятии хартий собственнических и привилегированных колоний. Он не был решен, так как затрагивал не только интересы самих колонистов, но и влиятельных политических кругов в метрополии. Другим вопросом политической борьбы был вопрос об объединении в той или иной форме американских владений Великобритании. Разногласия по нему свидетельствуют, что в правящих кругах не было единства в понимании того, что является наилучшим дня управления колониями в Америке: принцип «разделяй и властвуй», или политика усиления централизации.
Требуют уточнения традиционная характеристика колониальной политики в Америке до 1760-х гг. как политики «благотворного пренебрежения». Действительно, назначение на должности в колониях часто было средством для политического вознаграждения, а руководители Британской империи, уделяя основное внимание европейской политике, предпочитали не проявлять в Америке особой жесткости. В то же время в колониальной политике Англии были «всплески» активности, пришедшиеся на войну за испанское наследство, конец 20-х – начало 30-х гг., конец 40-х – начало 50-х гг. Уже с начала ХVIII в. в колониальной политике обнаруживаются две тенденции: умеренная, частью которой и было «благотворное пренебрежение», и жесткая, направленная на усиление контроля над колониями, на укрепление власти губернаторов, влияние которых ощутимо падало при возвышении ассамблей. В целом британская политика представляла собой симбиоз этих тенденций, складывавшийся подчас под влиянием обстоятельств и конкретных политиков, и потому она не была последовательной.
В историографии преобладает оценка колониальной политики Великобритании в 1763–1774 гг. как политики «давления», ограничения свобод американцев. Эта оценка происходит от «Декларации независимости» и других документов, отражавших «американское» понимание причин войны за независимость. На самом деле законодательство английских властей ни в чем (может быть, за исключением быстро отмененного гербового сбора) не нарушало традиционных принципов взаимоотношений между метрополией и колониями в Америке. Британская политика накануне Американской революции отличалась в большей степени непоследовательностью и нерешительностью, чем жесткостью и произволом. Причины Американской революции лежали не в усилении давления метрополии, а в том, что развитие экономики и политическая самостоятельность колоний достигли такой степени, что требование полной независимости было лишь делом времени.
Представляется также, что неправильно говорить о политике Великобритании в Вест-Индии как о политике «давления». Там скорее проводилась политика, складывавшаяся из непоследовательных и часто противоречивых рекомендаций губернаторам. Даже требуя от них решительных действий, метрополия редко подкрепляла эти требования действенной поддержкой. Противоречивая и не всегда твердая имперская политика была одним из источников не прекращавшегося конфликта между губернаторами и ассамблеями. Противоречия в имперской политике в Вест-Индии явились отражением политической борьбы в правящих кругах и парламенте Великобритании. Примером могут служить разногласия между «вест-индским» и «североамериканским» интересами, проявившиеся при обсуждении Паточного и Сахарного актов, дискуссии по поводу условий Парижского мира (Канада или Гваделупа?), острая политическая борьба по вопросу об отмене работорговли в конце 80-х – начале 90-х гг.
После завоевания Канады в действиях британских властей, как в метрополии, так и в самой колонии, прослеживаются три тенденции: к насильственной и быстрой англизации при насаждении англиканства; к постепенной англизации при поощрении эмиграции англоязычного населения и ограничения прав католической церкви; к сохранению в общих чертах прежних законов, действовавших при французах, сохранению старых форм землевладения и феодальных повинностей абитанов, а также привилегий католической церкви. Соотношение этих тенденций во многом зависело от развития политической борьбы в самой Англии, на что влиял ряд факторов: местные условия колонии, где англоязычное население в течение длительного времени было в незначительном меньшинстве; позиция губернаторов, видевших в поддержке франкоязычной знати и католической церкви условие, необходимое для сохранения стабильности в колонии; идеологические разногласия в правящих кругах Англии, когда, с одной стороны, антикатолицизм рассматривался как важнейшая составляющая патриотической политики, с другой стороны, происходило распространение идей Просвещения и терпимости; стремление сохранить Канаду вопреки реваншистским желаниям Франции и агрессивности США.
В отношении Индии можно заметить, что со времени битвы при Плесси до принятия Акта Питта-младшего в правящих кругах Великобритании прослеживались две тенденции, «умеренная», сторонники которой исходили из того, что главная задача компании по-прежнему торговая; сторонники «экспансионистской» тенденции выступали за установление прямого колониального управления, причем некоторые (начиная с Клайва) полагали, что административные функции должны быть переданы от компании к государству. Логика развития событий в Бенгалии и в Индии в целом вела к быстрому ослаблению позиций «умеренных», хотя единства по вопросу о разделении полномочий между правительством и компанией в вопросах колониального управления в британских правящих кругах так и не возникло. По поводу создания колонии в Австралии можно заметить, что в историографии так и не представлено убедительных доказательств, что за этим решением, вытекавшим из необходимости переселить из метрополии заключенных, скрывались далеко идущие геополитические цели.