102. Такая позитивная установка стала возможной потому, что всем культурам, религиям и регионам земного шара, несмотря на пережитый ими опыт исторических поражений и обид, присуще сознание человеческого достоинства и справедливости. О том же говорилось в послании Всемирной женской конференции ООН 1995 г. в Пекине: «Культурные и религиозные особенности не могут приниматься во внимание, когда речь идет о правах женщин».
В 1975 г., после принятия заключительного акта Хельсинского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, права человека стали общепризнанной нормой международного поведения: подписавшие его страны теперь могли контролировать соблюдение прав человека другими странами, а также потребовать ограничения их нарушений. Таким образом, права человека явились благоприятной почвой для групп диссидентов и оппозиционеров, живущих в условиях тоталитарных и авторитарных режимов. Права человека обеспечивали оппозицию международным признанием и поддержкой. Почти все жалобы и претензии формулировались в терминах прав человека. Права человека стали синонимом демократии, прогресса, экономического благосостояния, общего блага, равенства, справедливости и всего того, что воспринималось как ценности высшего порядка.
Именно государство должно быть самым надежным гарантом прав человека. Именно на государство международное сообщество должно возлагать обеспечение защиты частных лиц.
Однако в случаях, когда государства оказываются недостойными выполнять эту задачу и когда они не только не защищают частных граждан, а превращаются в их мучителей, необходимо ставить вопрос о принятии международных мер. В этих обстоятельствах соответствующие функции государства должно взять международное сообщество. Такая позиция неоднократно заявлялась генеральными секретарями ООН, например, Бутросом Бутросом-Гали в Вене на открытии 14 июня 1993 г. Всемирной конференции по правам человека103.
«Государства – субъекты международного права, оставившие кровавые следы в катастрофической истории ХХ века, довели до абсурда существовавшую в классическом международном праве презумпцию (своей) невиновности. Основание ООН и принятие ею Декларации прав человека, равно как и угроза применения санкций за агрессивные войны и преступления против человечества со следующим отсюда ограничением принципа невмешательства – все это были необходимые и правильные ответы на морально значимый опыт нашего века, на беззастенчивость тоталитарной политики и Холокост», пишет немецкий философ и политолог Юрген Хабермас104.
Уместно привести речь известного финансиста и мецената Джорджа Сороса на церемонии вручения дипломов 27 мая 1999 г. в Школе международных исследований (университет Джона Хопкинса). «…Открытое общество преодолевает границы; оно допускает вмешательство во внутренние дела суверенных государств, так как народ, живущий в условиях жестокого режима, зачастую не может самостоятельно защитить себя от притеснений без внешнего вмешательства, но это вмешательство должно заключаться в помощи народу этой страны обрести законные свободы, а не навязывать особую идеологию или подчинять одно государство интересам другого. <…> При отсутствии внешнего вмешательства жесткие режимы могли бы совершать бессчетные зверства. Более того, внутренние конфликты могли бы с легкостью перерасти в международные военные действия. В нашем все более взаимозависимом мире существуют некие модели поведения суверенных государств – агрессия, терроризм, этнические чистки – к которым международное сообщество не может быть терпимо»105.
Развивая эту мысль, Дж. Сорос отмечает, что принципы, которыми должны руководствоваться государства в отношении своих граждан, достаточно хорошо обозначены. Не хватает только управляющего органа, который бы следил за выполнением этих принципов, органа, для которого не существуют границы суверенных государств. Поскольку суверенитет современного государства происходит от людей, управляющий орган, который перешагнет границы суверенного государства, должен происходить от людей мира. Демократические государства должны исполнять волю людей. Таким образом, развитие и осуществление международного закона зависит от воли людей, живущих в демократических странах.
Допустим, люди принимают принципы открытого общества; как эти принципы могут воплотиться в эффективные институты? Для этого потребуется взаимодействие демократических государств. Следует согласиться с Дж. Соросом в том, что нам необходимы институты, для которых не существует границ. У нас есть подобный институт – ООН, но ООН не руководствуется принципами открытого общества. Это ассоциация государств, некоторые из которых демократические, а другие – нет; каждое из них движимо своими национальными интересами. В мире есть ассоциация демократических государств, НАТО, которая предприняла попытку защитить демократические ценности, но этот военный альянс не способен к превентивным мерам. Решение о вмешательстве в Косово было принято слишком поздно, и мы стали свидетелями того, что это вмешательство привело к противоположным результатам.
Действительно, необходим политический альянс, который бы пропагандировал открытое общество и был бы способен действовать как внутри ООН, так и за ее пределами. Подобный альянс скорее вознаграждал бы за хорошее поведение, нежели наказывал бы за плохое. Как отмечает Дж. Сорос, принадлежность к этому альянсу, даже соответствие его стандартам должны быть полезным и выигрышным опытом. Все это подтолкнет к добровольному соблюдению правил и устранит любые проблемы, связанные с угрозой национальному суверенитету. Первой мерой наказания будет исключение из альянса; только если эта мера не возымеет действия, необходимы последующие шаги. Наилучшими наградами станут доступ к рынкам, к финансам, более выгодные отношения с международными финансовыми институтами и, при необходимости, ассоциация с Европейским союзом. Существуют сотни возможностей оказания дипломатического давления; наиболее важным аспектом является четкость поставленных задач. По мнению Сороса, автономия Косово, упраздненная в 1998 г., могла быть восстановлена, если бы международное сообщество проявило большую заинтересованность и настойчивость. В Латвии международное давление привело к реформе закона о натурализации, который мог бы создать конфликт. В Хорватии международное сообщество не проявило достаточной настойчивости в деле обеспечения поддержки независимым средствам массовой информации. Недостаточна и озабоченность предложениями ввести пожизненное президенство в республиках Средней Азии.
Время показало правоту известного финансиста. НАТО не смогла избавиться от режима Милошевича бомбардировками, но этой цели удалось добиться дипломатическим давлением и обещаниями финансовой помощи. Как только после войны появился план реконструкции Юго-Восточной Европы, в котором фигурировали таможенный союз и возможность членства в Европейском союзе, сербы мгновенно избавились от Милошевича, чтобы вписаться в рамки требований.
Да, необходим политический альянс, который бы пропагандировал открытое общество и был бы способен действовать как внутри ООН, так и за ее пределами. Однако, указывает Дж. Сорос, «как ни странно, именно США стоят на пути создания такого политического альянса. Мы попали в собственную западню. Мы были одной из сверхдержав и лидерами свободного мира. Мы теперь единственная сверхдержава и все еще хотим называться лидерами свободного мира. Но в этом-то и проблема, так как мы нарушаем один из основополагающих принципов открытого общества.
Никто не обладает монополией на истину, однако мы ведем себя так, как если бы мы ей владели. Мы готовы нарушать суверенность других государств во имя универсальных принципов, но мы выступаем против посягательств на наш собственный суверенитет. Мы готовы сбрасывать бомбы на другие государства с большой высоты, но мы не желаем подвергать риску своих людей. Мы отказываемся подчиняться любому международному управлению. Мы были одним из семи государств, отказавшихся участвовать в Международном уголовном суде; другими были Китай, Ирак, Израиль, Ливия, Катар и Йемен. Мы даже не платим своих взносов в ООН. Подобное поведение не дает нам права заявлять, что мы являемся лидерами свободного мира.
Для возвращения нам этого статуса мы должны радикально изменить наше отношение к международному сотрудничеству. Мы не можем и не должны играть роль полицейского мира; но миру необходим полицейский. Поэтому мы должны взаимодействовать со странами-единомышленницами и подчиняться правилам, которые мы стараемся навязать другим. Мы не можем подчинить мир, но мы также не можем изолироваться. Если мы не можем предотвратить такие ужасы, как Косово, мы должны смириться и с похоронными мешками»106.
По мнению правозащитника С. А. Ковалева, косовский кризис не поставил перед человечеством никаких новых проблем. Его значение в том, что ряд прежних, нерешенных, проблем предстал перед нами в качестве требующих немедленного решения. И все эти вопросы прямо и непосредственно относятся к проблеме глобализации107.
В этой проблеме есть несколько аспектов, наиболее, на взгляд С. А. Ковалева, взволновавших общественное мнение.
Во-первых, стало очевидным, что содержание понятия «государственный суверенитет» на рубеже ХХ – ХХI вв. не могло остаться неизменным. Например, массовые и грубые нарушения прав человека, творимые государством на собственной территории, не могут более рассматриваться как внутреннее дело этого государства. Впервые подобное ограничение государственного суверенитета было заявлено еще Нюрнбергским трибуналом, но преступления против человечества стали предметом его рассмотрения лишь постфактум, уже после разрушения нацистского государства. В самой же Второй мировой войне казусом белли стала внешняя агрессия Германии и ее союзников, а не варварская внутренняя практика нацизма. Югославский кризис – первый случай в новейшей истории, когда группа государств ультимативно потребовала от суверенного правительства суверенной страны изменить свою внутреннюю политику и, получив отказ, применила военную силу. (Разумеется,