И целовал он ее в непокорные губы,
И ласкал он ее округлые перси,
И увлек ее силой в свою постель,
И любил ее неистово три дня и три ночи.
– Три дня и три ночи?! – воскликнула я, поглядев сперва на Агну, затем на Эйтана. Последний присоединился к нам совсем недавно, едва получил возможность отлучиться с нового места службы. – Вот это, я вам скажу, мужчина! А ты так можешь? – возмутилась я.
И я застенчиво похлопала глазками.
Эйтан отреагировал на издевку адекватно: весьма ощутимо ткнул меня локтем в бок.
– Ну так бы и сказал, что нет, зачем же драться? – возмутилась я.
Агна, похоже, даже не заметила нашу дружескую перепалку: ее вниманием полностью завладел рассказчик. На лице отражалась смесь ужаса, отвращения и зачарованности, когда вроде бы и понимаешь, что надо перестать слушать, но силы воли не хватает это сделать. Надо же выяснить, чем все закончится, и дождаться, когда злодей наконец получит по заслугам. Увы, тут ее подстерегало разочарование.
– И плакала Замунда, и умоляла отпустить ее,
Но Аллес был неистов и жесток в своей страсти.
И лишь по последствии третьей ночи,
Утолив свой любовный пыл,
Понял он, как страшно поступил со своей возлюбленной.
– К концу третьей ночи догадался? – впечатлилась я. – Какой сообразительный молодой человек!
– И тогда пал он перед ней на колени
И взмолился о прощении.
«Прости меня, о прекрасная Замунда,
За все, что я совершил!
Отныне ты совершенно свободна
И вольна вернуться в отчий дом.
Но прежде возьми этот нож,
И вонзи его в мое сердце,
Ибо нет мне жизни без тебя!»
– У тебя нет платочка? – шепнул мне на ухо Эйтан. – Боюсь прослезиться.
– Терпи! – прошипела я. – Ты же воин! Ты должен стойко сносить превратности судьбы.
– Но не такие же!
– И приняла прекрасная Замунда кинжал,
Но выронила его из рук.
И пала она на колени рядом с Аллесом,
И воскликнула, что не может убить его,
Ибо полюбила его всем сердцем,
И без него белый свет ей будет не мил.
И взял Аллес ее в жены,
И жили они вместе долго и счастливо,
И ни разу с тех пор он и шагу не ступил супротив ее воли.
Старик смолк и опорожнил кружку, все это время терпеливо дожидавшуюся финала повествования.
– Принц Света, какой ужас! – пролепетала Агна, схватившись рукой за сердце. – Так ведь не бывает, правда?
– А мы сейчас спросим! – заверила я и, подхватив плащ, будто только что пришла с улицы, направилась к середине зала.
– Эй, ты куда! – попытался остановить меня Эйтан, но не успел.
– Браво! – Захлопав в ладоши, я подбежала к исполнителю. – Браво, любезнейший, это было восхитительно! Какой талант, какой голос! Скажи, это не ты ли будешь Элицур из Кфара?
– Я, – ответил рассказчик, явно польщенный такой популярностью.
– Как хорошо, что я тебя отыскала! – воскликнула я. – Меня как раз просили передать, что на окраине, близ старой ветряной мельницы, двое мужчин потащили твою дочь Майю на сеновал. Она вроде бы как отбивалась, но мужики они сильные, такие, знаешь, мускулистые.
Старик аж переменился в лице. Красные от выпитого щеки стали белее снега, он вскочил и, причитая «Майя! Маюшка! Как же так?!» выбежал из трактира, оставив за собой настежь распахнутую дверь.
– Да постой, не переживай! – крикнула я ему вслед. – Может быть, она воспылает к ним страстью, и они станут жить вместе долго и счастливо?
Впрочем, рассказчик меня уже не слышал, а вот пара гостей загоготали, сопоставив мои слова с текстом «песни».
– Неужто с его дочерью правда беда приключилась? – подскочила ко мне сердобольная Агна.
– Да нет вроде, – проверив на всякий случай, ответствовала я. – Спит в своей постели, видит десятый сон.
– А… зачем же тогда?..
– Затем, что каждый поэт должен на собственной шкуре прочувствовать, о чем пишет, – наставительно сообщила я, плюхаясь за освободившийся столик.
Агна, немного поколебавшись, расположилась рядом. Эйтан тоже перебрался к нам, предусмотрительно прихватив наши кружки.
– Вот правильно девчонка говорит! – поддержал мою инициативу один из тех посетителей, что были постарше. – А то совсем старик в последнее время головой тронулся.
Элена, хозяйка заведения, как раз проходившая мимо с подносом, согласно кивнула.
– Правильно, правильно! – ухмыльнулся рослый парень у окна.
– Да ладно вам! – не согласился еще один. – Складно же старик рассказывает!
– А я что, разве не складно рассказываю? – возмутилась я.
Тут на пороге возникла Йуваль, заслоняя фонарный свет, который до сих пор лился через распахнутую дверь. Завсегдатаи девушку, по-видимому, знали, поскольку раздалось немало приветственных выкриков. Это могло бы показаться странным, учитывая ее не совсем законное положение. Но дело в том, что и «Ковчег» был заведением не вполне, с позиции торнфолкской стражи, благонадежным. Люди сюда захаживали самые неординарные, и каждой твари воистину находилось по паре: и контрабандистов, и лесных разбойников, и воров-карманников, и просто честных пьянчуг. Однако же и честных (то бишь не пойманных за руку) торговцев тоже было достаточно.
– Что это от вас Элицур побежал так, будто ему пятки прижечь пытались? – Девушка захлопнула за собой дверь и направилась прямиком к нашему столику. – Не так чтобы он был дорог моему сердцу, просто любопытно.
– Йуваль его как-то раз поколотила, – доверительно сообщил мне тот постоялец, что сидел у окна. – Кстати, я – Таль. В городе с месяц, живу здесь, в «Ковчеге».
– Очень приятно. Арафель, – представилась я. – Выходит, мы соседи.
– Так это же прекрасно! – просиял парень, перебираясь поближе.
Я улыбнулась в ответ, Эйтан недовольно сощурился.
– А подругу твою как зовут? – пользуясь случаем, полюбопытствовал другой посетитель.
И многозначительно подмигнул Агне, отчего та, побледнела и опустила глаза.
– Даже думать об этом забудь, – отрезала я. – Ноги повырываю. И я не шучу.
– Вот это по-нашему! – похлопала меня по плечу Йуваль. – Я ее в деле видела, так что имейте в виду: она не врет.
– Тебе как обычно? – спросила Элена и, когда вновь прибывшая кивнула, поставила перед ней на стол кружку эля. Благо таковых у нее на подносе имелось с избытком.
– Как прошло у графа? – шепотом спросила Эйтана я, пользуясь тем, что завсегдатаи переключили внимание кто на Йуваль, а кто на еду и выпивку.
– Нормально, – негромко ответил он. Снова недовольно покосился на Таля, но затем вернулся к поднятой мной теме. – Пока все выглядит прилично. Принял меня, как родного. Я представился, так, мол и так, дворянин из провинции, сейчас в трудном положении, прошусь на службу. Он согласился моментально, дал отряд в командование, лошадь, положил хорошее жалованье, в общем, все как надо.
– А ты как будто чем-то недоволен, – подметила я.
– Хорошо, да как-то слишком, – не стал отнекиваться Эйтан. – Хоть проверить-то, кто я такой, он мог? Есть, конечно, доверчивые люди, и даже доверчивые графы. Но последние обычно долго не живут, а этот вроде как не мальчик, и правит жестко.
– Зато меня спасать бросился прытко, – высказалась я в защиту человека, ради которого прибыла на землю.
Прибыла, прямо сказать, не для того, чтобы погладить его по головке.
– Я, можно подумать, не прытко, – огрызнулся Эйтан. – Как услышал, во что ты вляпалась, сразу всех на уши поднял.
– Ты – само совершенство, – заверила я, нежно потрепав его по руке.
Он покосился на меня крайне скептически, ни на грош не поверив столь высокой оценке с моей стороны. А мне-то что? Каждый человек вправе реагировать, как пожелает.
– И все-таки зря Элицура прогнали, – вздохнул долговязый мужчина из-за соседнего стола. Длинноватая челка падала на глаза, придавая своему обладателю не вполне опрятный вид. – Может, с песней он кое-где и намудрил, но увлекательно же было.
– Да бездарь он, – отрезала Йуваль.
Эта, по-моему, иначе говорить и не умела. Раз высказалась, значит, будет стоять на своем, и спорить с ней себе дороже. А если в чем не уверена, так просто промолчит, предоставляя другим вести беседу.
– А если даже и бездарь, – не сдавался длинноволосый. – Нам что сюда, королевских актеров пригласят? Театр устроят? Цирк – и тот редкость. Что же теперь, одни только проповеди слушать? И потом, не так уж неправильно он говорил. Первая женщина была создана из ребра мужчины, чтобы ему помогать и его слушаться. Стало быть, в этом ее счастье и есть.
По тому, как вскочила на ноги Йуваль, одновременно разминая кулак, я поняла, что горе-философу сейчас достанется. Не так чтобы мне было его жаль: что заслужил, то и получит. Но, как известно, вначале было Слово, так почему бы словом и не парировать?
– Ну, во‑первых, «ребро» толкуют по-разному, – проговорила я вроде бы и лениво, но достаточно быстро, чтобы незажженная свеча не успела как следует размахнуться. – А во‑вторых, пусть даже будет ребро. Все равно сотворили из него не первую женщину, а вторую.
– Как так «не первую»? – вытаращился на меня длинноволосый, кажется, не успевший сообразить, от какой неприятности я его только что избавила.
Разговоры в зале стихли, и даже ложки стучали о тарелки ощутимо реже, чем прежде.
– А вот так, – повела плечом я, дескать, неужто ты не знаешь элементарных вещей? – Вначале принц Света создал мужчину и женщину одновременно, и обоих – из земли. Они были равны решительно во всем. Но мужчину это не устроило. Он хотел быть главным, хотел, чтобы женщина его слушалась. Но она была горда и не желала довольствоваться таким положением. И в итоге сбежала из райского сада, в котором они обитали.
– И что было дальше? – спросил седобородый постоялец, сидевший в одиночестве возле поддерживавшей потолок балки.