— Что случилось? — Голос моего младшего брата привлекает мое внимание. Когда здесь появился Вин? Что он здесь делает?
— Она действительно мертва, — говорю я ему.
— Да, брат, она мертва. — Вин бросает быстрый взгляд на гроб, а затем снова смотрит на меня.
— Хотя я вижу ее, Вин. Она стоит вон там. — Я указываю на край могилы. — Как она может там стоять, если она... там?
— Я думаю, что, возможно, ты так сильно хочешь, чтобы она была здесь, что твой разум играет с тобой злую шутку, Санто. Ее здесь нет. Больше всего на свете я хочу, чтобы она была здесь. Мне бы хотелось вернуть ее тебе, но я не могу. Это невозможно, — говорит Вин тихим голосом.
— А что, если я не хочу, чтобы она возвращалась? Что, если мне просто нужны ответы? — Я никогда никому раньше не говорил об этом. Что, если я вовсе не Шелли хочу вернуть? Я люблю ее, но в то же время чертовски ненавижу за то, что она так поступила со мной.
— Ответы на что? — Спрашивает Вин. Я замечаю, как его плечи слегка напрягаются.
— Слишком, блять, много вопросов. Что, если это не она? — Это может быть кто-то другой. Труп ведь разлагается. На самом деле это может быть кто угодно.
— Санто, ты нашел ее, помнишь? Ты держал ее тело в своих руках. Ты знаешь, что это она, — говорит Вин.
— Мы собирались стать родителями. Я собирался стать отцом. — Говоря это, я пристально смотрю на Шелли, и она отводит взгляд. Странно. Раньше она без труда могла посмотреть мне в глаза.
— Да, — говорит Вин.
Я прыгаю обратно в яму.
— Тебе следует уйти, Вин. Это не твоя проблема, — говорю я ему.
— Убирайся к чертовой матери из этой ямы. И ты мой брат. Твои проблемы – это мои проблемы, — рявкает он, его тон внезапно становится более властным. От этого я почти ухмыляюсь.
— Я не могу, Вин. Не могу продолжать это делать. Я схожу с ума. Я умер вместе с ней. Он победил. Старик, блять, победил! — Кричу я, снова дергая себя за волосы.
— Нет, не победил. Этот гребаный ублюдок не победит. Я ему не позволю. — Вин прыгает в яму вместе со мной. Он кладет руку мне на плечо и прижимается своим лбом к моему. — Я не позволил ему победить, когда он месяц за месяцем запирал меня в комнате. И когда он позволял кучке больных ублюдков использовать и издеваться надо мной снова и снова. Я и сейчас не позволю ему победить. Он не победит тебя, Санто. Ты сильнее этого, — говорит он. Его голос тихий, но достаточно громкий, чтобы я его услышал.
Все мое тело напрягается, и я отступаю назад, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Что? — Спрашиваю я его, потому что не хочу верить в то, что только что услышал.
— Я не позволю ему победить тебя, — повторяет Вин.
— Я не об этом. Что значит, над тобой издевались? — Моя кровь закипает. Холод, который я обычно испытываю, превращается в обжигающий жар.
— Это неважно. Сейчас важен ты и то, что ты пройдешь через это, — говорит Вин.
— Для меня это важно. Что, черт возьми, произошло, Вин? — Я весь дрожу от ярости. Я намерен уничтожить любого ублюдка, кто посмел причинить вред моей семье.
— Это началось, когда мне было одиннадцать. Прекратилось, когда мне было четырнадцать.
У меня сводит живот. Меня тошнит. Над моим младшим братом издевались три долбаных года, и я позволил этому случиться.
— Три года? Три долбаных года, Вин?
— У него был дом. Я не был единственным ребенком, которого запирали в тех комнатах. Но я был единственным, кто хоть как-то был связан с ним. Раз в месяц старик приводил меня туда. Иногда я оставался там на час. В другое время… с другими мужчинами… Ну, они не уходили, пока я не ломался, — объясняет Вин.
— Почему ты не сказал мне? Или Джио? Или кому-нибудь из нас? Мы бы никогда не позволили этому случиться, Вин. — Я бы сам, блять, убил старого ублюдка.
— Я не мог… Он сказал, что если я расскажу кому-нибудь из вас, то он и вас туда отведет. Лучше страдать буду я, чем кто-то из моих братьев. — Вин пожимает плечами.
Он был одиннадцатилетним ребенком. Я должен был присматривать за ним, а это произошло прямо у меня под носом. Гнев, подобного которому я никогда раньше не испытывал, всплывает на поверхность. Я был в ярости, когда у меня забрали Шелли, но теперь, когда я услышал об издевательствах над моим младшим братом... Это совершенно новый уровень ярости. Это сбивает меня с толку, потому что я жил и дышал ради этой женщины.
— Этого бы не случилось. Ты должен был прийти к нам. Блять! — Кричу я на него, снова пиная грунтовую стену.
— Это в прошлом, Санто. Я справился с этим. — Вин оглядывается через плечо. — Блять, — ругается он себе под нос. Затем вылезает из ямы и закрывает крышку гроба. — Покойся с миром, Шелли, — шепчет он.
— Ты ее знаешь? — Спрашиваю я, глядя в сторону молодой девушки, которая, кажется, наблюдает за нами.
— Да, она моя девушка. — Вздыхает Вин. Видимо, есть еще кое-что, чего я не знал о своем брате.
— Иди домой, Вин. Мне нужно здесь прибраться, — говорю я ему. Это не его проблема. И сейчас мне безумно, блять, хочется снести головы тем ублюдкам, которые издевались над ним.
— Я не оставлю тебя одного, — говорит Вин.
— Я не один. У меня здесь Шелли. — Я указываю на гроб, и мои губы растягиваются в легкой ухмылке.
— Это ужасно ненормально, даже для тебя. — Вин качает головой, глядя на меня.
Я выбираюсь из ямы, встаю и отряхиваю костюм.
— Хотелось бы мне, чтобы гроб был пуст, — говорю я брату, пока мы оба смотрим, как уходит его девушка.
— Знаю, — говорит Вин.
Глава 4

Три месяца спустя
По всей квартире раздается настойчивый стук, и я уже знаю, кто это, даже не проверяя. Он всегда стучит одинаково. Каждый раз. Я подумываю о том, чтобы свернуться калачиком под одеялом и притвориться, что меня нет дома. Может, он не вернется.
Зная, что лучше не заставлять его ждать слишком долго, я вытаскиваю свою жалкую задницу из постели. Я мучаюсь от похмелья, и у меня действительно нет сил разбираться с тем, почему он явился ко мне.
Я открываю дверь и сразу же отступаю в сторону.
— Папа, я тебя не ждала, — говорю я, когда отец заходит в мою квартиру.
— Очевидно. — Он с презрением оглядывает меня с головы до ног. Иногда мне кажется, что он ненавидит меня за то, что я так похожа на нее. На маму. Я знаю, что он любил ее. Возможно, это был единственный человек, которого он когда-либо любил. А я всего лишь напоминание о том, что он потерял.
Я быстро закрываю дверь и иду на кухню.
— Кофе? — Предлагаю я.
— Нет, спасибо. — Папа стоит у стола. — Ты не отвечаешь на мои звонки.
— Ты заключаешь очередную деловую сделку и выдаешь меня замуж, словно мы живем в пятнадцатом веке, и все, чего я, по-твоему, стою, – это две коровы, — шиплю я сквозь стиснутые зубы. — Ну, извини. А чего ты ожидал от меня? Что я скажу: Боже, папочка, спасибо, что выдаешь меня замуж за мельбурнского психопата?
— Это в твоих интересах, Ария. Оливер из хорошей семьи. Богатой семьи. О тебе будут хорошо заботиться, — говорит папа, не колеблясь ни секунды.
— Я не нуждаюсь в том, чтобы обо мне заботились. Я прекрасно справляюсь сама, — напоминаю я ему.
— Сейчас одиннадцать утра, а ты только что встала с постели. Это неприемлемо. Как только выйдешь замуж, ты остепенишься. И повзрослеешь, — заявляет он, будто я тут же должна исполнить его волю.
— Ты поэтому здесь? Потому что я проигнорировала несколько звонков?
— Нет, у меня есть для тебя работа. На лето. Должность в компании. Тебе нужно начать осваиваться, чтобы в нужный момент взять управление на себя, — говорит он.
Я смеюсь. Это, должно быть, шутка. Мой отец ни разу не упоминал о том, что я когда-либо возглавлю его империю. Не то чтобы у меня были какие-то планы.
— О чем ты говоришь? Этого не будет.
— Ты приступаешь к работе в понедельник. Я ожидаю увидеть тебя там, Ария, — говорит он мне.
— Почему? Почему сейчас? Раньше ты никогда не хотел, чтобы я работала в твоей компании.
— Все меняется. Когда-нибудь Swan Enterprises станет твоей. Ты можешь научиться управлять ею уже сейчас, — ворчит он.
Я стою в полном шоке. Он действительно собирается оставить свою компанию мне? С каких это пор? Я хочу сказать, да я – его единственный ребенок. Единственное, что можно отметить хорошего в шести браках моего отца, – это то, что у меня нет братьев и сестер. Я даже и не думала о том, что ему еще нужны дети.
— Понедельник, ровно в 9 утра, Ария. И оденься подобающим образом. Ты олицетворяешь фамилию Свон. — Он поворачивается и выходит из моей квартиры, не сказав больше ни слова.
— Что, черт возьми, только что произошло? — Вслух спрашиваю я.
— В самом деле, какого хрена? — Говорит Дрю, пугая меня до смерти.
— Господи Иисусе, откуда, черт возьми, ты взялся?
— Из твоей комнаты для гостей. — Ухмыляется он, потирая голову. — Весь этот разговор был чертовски странным.
— И не говори. — Вздыхаю я, возвращаясь к приготовлению кофе. Я даже не стану притворяться, что пытаюсь понять, что задумал мой отец, если в моем организме не будет как минимум литра кофеина. — Почему ты спал в моей комнате для гостей?
— Какая-то цыпочка вырубилась в моей кровати. Я не смог разбудить ее, чтобы отправить домой, поэтому пришел сюда. Можешь сходить посмотреть, не ушла ли она еще? — Он смотрит на меня своими щенячьими глазами, от которых обычно каждая женщина в радиусе пяти километров сбрасывает трусики. Вернее, все женщины, кроме меня. У меня иммунитет.
— Нет. Разбирайся с этим сам. — Смеюсь я. — Ты оставил в своей квартире совершенно незнакомого человека, Дрю.
— Ну, я не хотел просыпаться рядом с ней. — Он пожимает плечами.
— С тобой серьезно что-то не так, — говорю я ему, и уже не в первый раз.
— Но ты все равно любишь меня. — Он подмигивает мне. — Не передашь мне чашечку?
— Держу пари, кем бы она ни была, она роется во всех твоих вещах. Я бы именно так и поступила, если бы какой-то чувак оставил меня одну в своей квартире.