В Германии и Венгрии дело фактически дошло до революций. Их кроваво подавили, но с большими усилиями. Гораздо менее известно, что в 1918–1919 годах революционные ситуации создались также и в Великобритании, Франции, Италии, Бельгии и даже в Нидерландах и Швейцарии. Лишь поспешно проведенные демократические реформы в политической и социальной областях, такие как восьмичасовой рабочий день и расширение избирательного права, помогли предотвратить перерастание этих ситуаций в настоящие революции.
В Соединенных Штатах Октябрьская революция также вызвала большой интерес и энтузиазм, свидетелем тому стал успех книги Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир». Война привела к погружению в нищету многих и до того бедных американцев, в том числе, конечно, и наиболее эксплуатируемых — афроамериканцев. Многие из них надеялись на радикальные социально-экономические и политические перемены. Это привело к псевдореволюционному Красному лету 1919 года с забастовками (в которых участвовала, к примеру, даже бостонская полиция) и расовыми беспорядками. Но революции так и не произошло, в основном из-за беспощадных репрессий со стороны государства, известных как Красная паника, когда массово происходили незаконные аресты, депортации и применение силы, в частности, печально известного Ку-клукс-клана. Разрыв между реформистскими и революционными социалистами и отсутствие солидарности между белыми и черными революционерами также привели к тому, что до революции дело не дошло.
Примечательно также, что как в США, так и в Европе большевизм связывали с еврейством. Большевизм был одной из форм социализма, идеологией, разработанной евреем Карлом Марксом, и многие другие евреи сыграли важную роль в большевизме, Лев Троцкий, например. Это привело к появлению концепции «иудео-большевизма», идее о том, что это евреи несут на себе ответственность за Октябрьскую революцию и, таким образом, контрреволюционный антибольшевизм стал связан с антисемитизмом. Самый известный пример приверженца такого подхода — промышленник Генри Форд, автор крайне антисемитского опуса «Международный еврей». Эта книга относится к самому началу 1920-х годов, вскоре она была переведена на немецкий язык и оказала большое влияние на Гитлера.
Поскольку афроамериканцы из-за своего неблагополучного положения испытывали еще больше энтузиазма по отношению к Октябрьской революции, американский антибольшевизм обрел вторую идеологическую составляющую, а именно — расизм в отношении чернокожих. Таким образом, старая американская теория и практика превосходства белых была поставлена на службу контрреволюционерам, когда американский капитализм почувствовал угрозу большевизма и всех остальных форм социализма. Далеко не случайно «красное лето» обернулось расовыми беспорядками. В течение межвоенного периода Советский Союз стал маяком надежды для чернокожих американцев, в то время как сторонники превосходства белых с восхищением смотрели в сторону нацистской Германии, которая открыто и гордо пропагандировала расовую ненависть.
Октябрьская революция вызвала повсюду большой энтузиазм. Но был ли этот энтузиазм оправдан? Что смогли на практике осуществить Ленин и большевики? Как Октябрьская революция повлияла на изменения в России и во всем мире? В фильме «Красные», основанном на романе Джона Рида, он в конце концов, разочаровался в увиденном. И, чего вполне можно ожидать от голливудской постановки времен Холодной войны, якобы, так называемые «диктаторские действия» Ленина стали причиной, по которой большие ожидания от революции 1917 года закончились ничем. Якобы, по своей природе первоначально демократическое революционное движение под руководством большевиков было предано их лидерами и выродилось в диктатуру. Неплохой пример пропаганды, но историческая реальность была иной.
Октябрьская революция была не просто стихийным демократическим движением, но и она сама также добилась многого в политическом и социально-экономическом плане. Давайте рассмотрим это.
После того как они пришли к власти, Ленин и большевики немедленно прекратили участие России в Великой войне, чего с огромным нетерпением от них ожидало подавляющее большинство населения. Обратите внимание на то, как абсурдно западная историография отражает это событие.
Ленин, который принес русскому народу желанный мир, рисуется как диктатор. А западные государственные деятели вроде Черчилля, которые хотели удерживать русских в войне против их воли и, следовательно, поддерживали контрреволюцию, прославляются как «великие демократы».
Кроме того, под руководством большевиков быстро последовали социальные и экономические реформы, демократическую важность которых невозможно отрицать. Например, подумайте о разделе земли, ранее принадлежавшей аристократическим и церковным собственникам, между бедными крестьянами. Октябрьская революция положила конец аристократическому, феодальному порядку и объявила о начале модернизации огромной страны. Быстро был положен конец таким вечным как мир бичам, как неграмотность и мракобесие. Благодаря работе и крыше над головой для всех, бесплатным образованию и здравоохранению, введению пенсий по старости вырос уровень жизни. Модернизация сельского хозяйства (путем механизации и коллективизации) и индустриализация, конечно, проходили не безболезненно, но за достаточно короткое время достигли впечатляющих результатов. Кроме того, большое внимание уделялось улучшению положения женщин, например, введением равной заработной платы за равный труд, созданием почти бесплатных яслей и детских садов для работающих матерей, легализацией разводов и абортов. Уверения в том, что советский коммунизм, якобы, был неэффективным, не выдерживают критики — просто невозможно отрицать, что, без преувеличения, самая отсталая страна Европы за какие-то 30 лет, с 1917 по 1947 годы, превратилась в одну из двух мировых сверхдержав. И это несмотря на огромные потери в Первой и Второй мировых войнах. Уже в 1947 году жизненный уровень населения в Советском Союзе был намного выше, чем в 1917-м, и в последующие десятилетия он продолжал расти. Хотя он и не достиг уровня жизни наиболее благополучных кругов в самых богатых капиталистических странах, но был значительно выше уровня жизни большинства чернокожих и бесчисленных бедных белых американцев и во много раз выше, чем уровень жизни миллионов людей в затянутых в капиталистическую систему развивающихся стран. Миллионы детей и внуков безнадежно нищих и неграмотных русских крестьян стали достаточно благополучными рабочими и колхозниками и даже инженерами, учителями, врачами, артистами и так далее.
Широко распространенная, режущая глаз нищета, типичная для дореволюционной России, снова появилась только в 1990-е годы, после реставрации капитализма при Борисе Ельцине. Он организовал, возможно, самое грандиозное мошенничество за всю мировую историю — приватизацию огромного коллективного богатства, созданного нечеловеческими усилиями советского народа в период с 1917 по 1990-й годы с нуля. То, что Советский Союз в конце концов прекратил свое существование, вовсе не было изъявлением воли народа[24]. На референдуме, который прошел в 1991 году, не менее 3/4 народа проголосовало за сохранение Советского государства, и сделали они это потому, что его существование было в их интересах. Его развал, легкомысленно подготовленный Михаилом Горбачевым и форсированный крайне недемократичным образом его последователем Ельциным, крайне негативно сказалось на жизни людей. Так что совершенно не удивительно, что и по сей день большинство российского населения плюется при упоминании о Горбачеве и оплакивает гибель СССР, и что в бывших странах Восточного блока, таких, как Румыния и бывшая ГДР, царит ностальгия по старым, вполне даже неплохим временам до развала Берлинской стены. Опросы общественного мнения в России, в бывших республиках СССР и в странах Восточной Европы показывают, что значительная часть населения считает, что жизнь при социализме была лучше. Большую роль в этой ностальгии играет то, что такие жизненно важные социальные завоевания, как здравоохранение, воспитание молодого поколения и образование (включая даже и высшее!) теперь не бесплатны и не дешевы, что снова возвратился детский труд во многих бывших союзных республиках (например, в Узбекистане), и что женщины потеряли большую часть завоеваний, достигнутых при социализме и давших им на деле равноправие в области трудоустройства, условий труда, экономической независимости, которую им обеспечивала система дешевых детских садов и яслей. В бывших социалистических странах теперь хоть и царит «свобода», но, как саркастически сказал один старый восточный немец, на практике эта «свобода» означает в основном «свободу от права на труд, от спокойных и безопасных улиц, от бесплатного лечения, от уверенности в завтрашнем дне».
Нельзя отрицать, что Октябрьская революция и революционные перемены сопровождались насилием и кровопролитием. Однако уместно смотреть на это с определенными нюансами. Колыбель Революции, царская Россия, была государством, печально известным своим жестоким обращением с инакомыслящими. Так что не удивительно, что революционные враги царизма отплатили ему той же монетой. Кроме того, во многих отношениях революция была порождением Первой мировой войны — самого жестокого массового побоища, которое к тому времени испытало человечество. Несомненно, это нашло свое отражение в жестокостях событий, в которые были вовлечены огромные массы людей во время революции, а также во время гражданской войны и иностранной интервенции. Американский историк Арно Майер в своей книге «Фурии. Насилие и террор во французской и русской революциях» также убедительно показал, что, как и в случае с Французской революцией, эти жестокости были в первую очередь связаны не с самой революцией, а с реакцией, направленной против нее, то есть, с контрреволюцией. Наконец, надо учитывать и тот факт, что Советский Союз с самого своего создания и до самого своего конца был осажденной крепостью. Эта не прекращавшаяся иностранная угроза тоже несет ответственность за большую часть внутреннего подавления. Это, кстати, естественно не только для Советского Союза, но и для других стран в период международных конфликтов, когда эти страны считали необходимым ограничивать свободы собственных граждан. Именно так обстояло дело во всех странах, ведущих боевые действия в ходе Первой мировой войны, да и совсем недавно в Соединенных Штатах, где развязывание так называемой «войны с террором» сопровождалось принятием крайне репрессивного «Патриотического акта», настоящего драконовского законодательства, ограничившего гражданские права американского населения. Американский историк и политолог Майкл Паренти в связи с этим кратко обозначил состояние, в котором существовал Советский Союз, как «осадный социализм», «социализм под осадой», то есть, такой социализм, который из-за угрозы извне вынужден быть строгим и «неулыбчивым».