И последнее, но не менее важное: Западная Европа и неевропейские западные страны, такие, как Канада, тоже обязаны значительной частью своей демократии и процветания Октябрьской революции. В течение 19171919 годов в результате обнищания, вызванного войной, революционные ситуации были повсюду. От мятежей и братания с «врагом» на фронте солдат дело перешло к забастовкам, демонстрациям и другим гражданским беспорядкам. В Германии это привело к настоящей революции, которую новое социал-демократическое правительство с помощью армии потопило в крови. Однако это правительство было вынуждено пойти на уступки. Были закреплены далеко идущие политические и социальные реформы в конституции нового германского государства, Веймарской республики, сделавшие ее одной из самых прогрессивных и демократических стран в мире. Во Франции и Великобритании также назревала угроза революции. И здесь тоже власти решили провести важные реформы как орудие для тушения революционного пожара, например, был введен восьмичасовой рабочий день. Французская и британская элиты ненавидели такие демократические новшества, и они никогда бы их не реализовали, если бы они не боялись настоящей революции, революции на русский лад. То же самое можно сказать и о других важных демократических реформах за тот же период, которые с большой спешкой были проведены в Бельгии, Нидерландах и Швейцарии. Как писал известный английский историк Эрик Хобсбаум: «Все это было лучше, чем большевизм» для защитников капитализма, которые боялись, что конец уже близок. Волна демократических реформ в конце Первой мировой войны, несомненно, стала крупным шагом вперед в историческом развитии Западной Европы, наконец-то достигшей невиданно высокого уровня демократии и процветания. Нельзя также отрицать, что эти реформы никогда не были бы проведены, если бы элиты не были так напуганы возможностью повторения Октябрьской революции в своих странах.
Но Октябрьская революция сделала еще гораздо больше для демократии и свободы в Западной Европе. Ведь именно Советский Союз, как государство, ставшее прямым следствием Октябрьской революции, внес самый большой вклад в победу над фашистской Германией во время Второй мировой войны. Как мы увидим в главе 8, именно на Восточном фронте произошел коренной перелом в ходе войны, которую Гитлер, в конце концов, проиграл. Когда Германия напала на Советский Союз, западные союзники были твердо убеждены, что гитлеровский блицкриг закончится на востоке славным немецким триумфом. Но, благодаря Октябрьской революции и последовавшей за ней чрезвычайно быстрой индустриализации страны, Советский Союз стал военной сверхдержавой, что к своему ужасу и позору гитлеровцы в Сталинграде и в других местах. Американский специалист по этому вопросу Сэнфорд Р Либерман даже считает, что Советский Союз, скорее всего, не выжил бы в ходе нацистской агрессии, если бы социально-экономическая система страны не была коммунистической. Но даже и Западная Европа была освобождена от нацистского ига благодаря Советам. Ведь 90 % нацистских войск были прикованы к Восточному фронту, и это было непременным условием успеха высадки союзников в Нормандии и последующего их наступления на Западном фронте, как признавал в минуты откровения американский генерал Эйзенхауэр. Эрнест Хемингуэй верно писал, что «все те, кто любит свободу, очень многим обязаны Красной Армии».
Эта ситуация привела к новой волне политических и социальных реформ после Второй мировой войны, как и в Первую мировую войну это привело к появлению первой волны. С этой второй волной в Западной Европе связано появление такого феномена, как «государство всеобщего благосостояния». «Без Октябрьской революции мы не смогли бы объявить о государстве всеобщего благосостояния на Западе», — писал итальянец, историк Доменико Лосурдо. Именно победа социалистического и антиимпериалистического Советского Союза над капиталистической и империалистической нацистской Германией вызвала столько интереса и энтузиазма по отношению к социалистической «контрсистеме». Это снова встревожило элиты западных стран, которые неохотно, но были вынуждены проводить реформы, чтобы успокоить взбудораженный пролетариат. Только в этом контексте можно понять, как такой архиконсервативный политик как Уильям Генри Беверидж смог стать «крестным отцом» британского государства всеобщего благосостояния. По той же причине и другие западноевропейские страны после Второй мировой войны получили новую дозу демократии и введение щедрых социальных услуг. Благодаря Советскому Союзу и Октябрьской революции, благодаря Ленину и его большевикам.
Распад Советского Союза в 1990 году имел обратный эффект. Это освободило западную элиту от необходимости быть относительно щедрой к простым людям. Это сделало возможным начать сворачивание «государства всеобщего благосостояния» с его невиданно высокой степенью политической и, прежде всего, социальной демократии. Рональд Рейган в США и Маргарет Тэтчер в Великобритании в 1980 году дали добро этому процессу, но теперь можно было его значительно ускорить. Это означало большой скачок назад во времени, к условиям необузданного капитализма девятнадцатого века, с высокой безработицей, низкооплачиваемой непостоянной работой и практически полным отсутствием социального обеспечения. Так называемый «капитализм с человеческим лицом» вернулся к своей злобной изначальной форме — «капитализма тебе в лицо», как описал это Майкл Паренти.
Это развитие событий несет баснословные богатства все более и более сокращающейся маленькой горсточке населения — 1 %. В то же время оно приводит к растущему обнищанию подавляющего большинства населения земного шара.
Приведет ли это снова к беспорядкам, восстанию, мятежу и — если Маркс был прав! — к революции? Повторится ли история?
Глава 5Возвышение Гитлера
В 1920-е годы Европа страдала от последствий Великой войны и Октябрьской революции, а в 1930-е годы большой экономический кризис добавил к этому еще большую ложку дегтя. Из-за все более тяжелого положения люди разочаровались в кажущейся неэффективной парламентской демократии и стали ожидать спасения от сильных лидеров, которые забрасывали народ обещаниями. По этой причине межвоенный период стал «эпохой диктаторов», честолюбивых и воинственных лидеров вроде Гитлера, Муссолини и других фашистов. Это неизбежно снова привело ко всеобщей войне..
Европейская элита была глубоко обеспокоена тем, что ее амбициозный контрреволюционный и антидемократический проект, Великая война, на деле привел к прямо противоположному, а именно, к революции и к еще большей демократии. Но она с этим не смирилась. Чтобы повернуть вспять процесс демократизации и избавиться от революции — ставшей реальностью в таком государстве, как Советский Союз — они повсюду начали поддерживать фашистов и, по возможности, приводить их к власти через интриги и перевороты. Таким образом Гитлер получил власть, с фатальными последствиями для Германии и всего мира.
Ни одна крупная империалистическая держава не была довольна результатами Великой войны. Франция и Великобритания заполучили пальму первенства, но были измучены из-за огромных усилий, которые им пришлось предпринять для победы. То, что они приобрели бывшие немецкие колонии и, в случае с Францией, вернули себе Эльзас и Лотарингию им казалось недостаточным в качестве возмещения убытков. Германия, проигравшая страна, была ослаблена из-за потери колоний и многих собственных территорий — особенно в пользу нового польского государства — и обязательств платить репарации Франции и Бельгии. И все же эта страна оставалась амбициозной и потенциально агрессивной сверхдержавой. Кроме того, на горизонте появились и новые империалистические державы, а именно, США и Япония. Соперничество и конфликты внутри клуба империалистических держав, которые в 1914 год привели к войне, по-прежнему не были разрешены.
Но и классовый конфликт, который раздирал воюющие страны, так и остался нерешенным. Европейская элита аристократических землевладельцев и промышленно-финансовой буржуазии надеялась в 1914 году с помощью войны побороть революционную опасность и остановить и даже повернуть вспять демократический процесс. Но Первая мировая война закончилась совсем иначе. Вместо того чтобы навсегда покончить с призраком революции, конфликт стал катализатором великой и успешной революции в России. Кроме того, в Германии и в Венгрии тоже вспыхнули революции, хотя они и были потоплены в крови. А когда война подошла к концу, возникли революционные ситуации во Франции, Великобритании, Италии, Бельгии и даже в Нидерландах и в Швейцарии. Элита быстро осуществила политические и социальные реформы в этих странах, например, введение почти всеобщего избирательного права и восьмичасового рабочего дня — чтобы остановить назревающие революции. Это сработало, но привело на практике именно к тому, что элита в Западной и Центральной Европе после Великой войны оказалась в ситуации, когда «доза демократии» в обществе даже повысилась по сравнению с 1914 годом.
Смирились ли главные антагонисты социального конфликта с таким положением дел?
В Западной и Центральной Европе большинство простых людей приветствовало отвоеванные у элиты демократические реформы. Они в большом количестве поддержали социалистов-реформистов, отрекшихся от революции и интернационализма, которые сотрудничали с элитой в области проведения демократических реформ. Расширение права голоса привело к успеху на выборах реформистских социалистов, которые в результате этого начали принимать участие в правительствах и, таким образом, вместе с профсоюзами получили возможность проводить в жизнь дальнейшие демократические политические и социальные реформы. В Бельгии, например, социалисты под руководством Эмиля Вандервельде успешно сотрудничали с королем Альбертом I и с бельгийской аристократической и буржуазной элитой в проведении реформ. После войны они были вознаграждены за это успехом на выборах и участием в работе правительств. Своей поддержкой социалистов-реформаторов рабочий класс в Западной и Центральной Европе сделал выбор в пользу пути постепенной демократизации и проведения реформ в рамках существующего социально-экономического порядка, в который социалисты-реформисты отныне были полностью интегрированы.