. — Она нажала на «отбой». — Извините, партнёры. Позже перезвоню им. Так я о чём, — продолжила она, — я исходила из того, что покупателя на краденый товар не найдётся. А теперь поняла, что покупатель есть.
— И кто же? — заинтересовался Юрьев.
— Вы, — заявила директриса. — Не в смысле вы лично, а банк. Потому что репутационные потери от пропажи для вас крайне существенны. Только не говорите мне, что ваша организация не поддастся на шантаж и предпочтёт опозориться. Особенно если похитители выставят приемлемые условия. Скажем, миллион евро. Или два. Вы ведь заплатите?
— В таком случае, — подумав, произнёс банкир, — они или полные идиоты, или профессионалы высшей пробы.
— Почему? — вскинула брови Грачёва.
— Ну представьте себе, — начал Юрьев. — Допустим, мы согласимся. Предположим даже, похититель придумает надёжную схему обмена. И куда он пойдёт с чемоданом денег, которые мы обязательно пометим? Имея против себя полицию и крупнейшую в Европе банковскую группу? Я не думаю, что всё так просто. Давайте лучше пойдём взглянем на место преступления.
Хозяйка галереи и банкир спустились в главный зал, где застали Гоманькова и Сашу.
Юрьев познакомил хозяйку музея и сибиряка.
— Светлана Владимировна, это Саша, из Сибири, родственник моей жены. А это, Саша, Светлана Владимировна, директор музея и крёстная мать российских фотографов.
Грачёва благосклонно кивнула головой, ожидая продолжения. Сибиряк тем временем требовательно протянул руку. Галеристка приподняла бровь: такие манеры ей не импонировали. Всё же она, поколебавшись, вложила в его лапищу свою хрупкую ладошку. Саша с трудом наклонился, подтянул руку к своему лицу и смачно чмокнул её в запястье. Хозяйка музея рассмеялась. Здоровяк всё сделал неправильно, но выглядел очень искренне.
— И как вам выставка, Александр? — спросила она. — Скажите честно.
— Когда к тебе обращаются с просьбой «Скажите честно…», то с ужасом понимаешь, что сейчас, скорее всего, тебе придётся много врать… Но мне на самом деле было реально интересно, — оживился Саша. — Я вообще-то во всём вот в этом не очень разбираюсь, — признался он. — Ну не принято у нас такое. — Он покрутил пальцами в воздухе, изображая, видимо, «такое». — Но там мужик, монтажник, он мне всё доходчиво очень объяснил. Я, прям… удивился, — сказал он с едва заметной запинкой.
— И что же он объяснил? — заинтересовался Юрьев.
— Как картины вешать! Оказывается, целое дело. Освещение, во-первых, надо учитывать. Эти, как их… ну, ракурсы, чтобы бликов не было. Высота, опять же, интервалы… Даже табличку вешать с названием и то думать надо! — У сибиряка горели глаза, он был взволнован. — Он мне даже показал: смотри, вот так картину видно, а вот так — просто пятно тусклое. И точно! Эх! Чтоб я раньше знал!
— А в чём проблема? — спросил Гоманьков.
— Ну так! У меня дома картины висят… не такие, конечно, — оговорился Саша, — но у нас в Сибири тоже художники есть. Пейзажи там рисуют, места всякие. Мой портрет вот нарисовали, очень похоже нарисовано, я как вылитый… Так вот, я, когда в мастерской смотрел, вроде всё было хорошо. А когда дома повесил, ну вот не то совсем, ерунда на постном масле какая-то получилась. И сам вижу, что фигня, а в чём дело — не врубаюсь. Так вот оно, оказывается, что… Слушайте, — обратился он к Грачёвой, — а можно этого мужика нанять, чтобы он у меня дома всё как надо сделал? Красиво. Билеты оплачу, проживание с меня, — быстро добавил сибиряк.
Светлана Владимировна откровенно развеселилась.
— Вы давайте уж с ним сами как-то договаривайтесь, — любезно разрешила она. — Только после открытия выставки, хорошо? А то вдруг ему у вас понравится? Где я ещё такого профессионала достану? Кстати, Александр, вам повезло, что вы застали выставку Шайхета. Шайхет — целый мир…
Грачёва села на своего любимого конька, начала рассказывать про творчество замечательного советского фотографа, но Юрьев слушал её уже вполуха. Его тревожил вопрос о том парне, который увязался за ним следом. Банкир кивнул стоящему рядом Гоманькову, подавая тому знак отойти в сторонку.
— Иван Иванович, а что вы думаете про того типа, что за мной шёл в Шишовом переулке? Есть версии?
— Алексей Михайлович, пока вы с Грачёвой общались, я поговорил с нашими людьми, которые вас… ну, в общем, которые тоже шли за вами в Шишовом. Они сначала на парня этого внимания-то не обратили. Он просто шёл себе и шёл. Мои больше за вами смотрели. Вы уж извините, раз кража случилась, я только вот сегодня попросил, чтобы вас чуть-чуть подстраховали, поохраняли, ну мало ли что. И ведь не зря же… Так вот, когда вы вдруг куда-то запропастились, мои, конечно, занервничали, звонить стали. А парень тот действительно в подъезд мог, например, по нужде зайти, чёрт его знает. Мы его поиск запустили. Кое-какой словесный портретик составили. Ну, у нас есть, в общем, некоторые оперативные возможности, может, найдётся. Каждый гражданин обязан быть похож на свой фоторобот. Вы только не волнуйтесь. Ещё не факт, что была реальная опасность, но бережёного Бог бережет, а небережёного конвой стережёт. В общем, если вы не очень сильно возражаете, мы вас теперь поохраняем немножко. Ну, по полной программе. ЧП всё же.
Юрьев молча кивнул. Ему теперь было всё равно, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Пусть охраняют. Мало ли что.
В этот момент к Грачёвой подбежала рыжеволосая помощница и что-то сказала тихим, но взволнованным голосом.
— Ох! — воскликнула Грачёва. — Японцы. Я же давала прямой номер, а они через секретаря. Просятся пораньше. — Она умоляюще посмотрела на банкира.
— Хорошо, закругляемся, — решил тот. — Если по нашему делу хоть какая-то информация будет…
— Само собой, — механически ответила директор музея. Мысленно она была уже не здесь, что было очень заметно.
В кармане завибрировал мобильный. Звонил Гриша Мстиславский, куратор коллекции банковских картин.
— Добрый день, Гриша. Я сейчас на встрече. У вас что-то срочное? — спросил банкир.
— Алексей Михайлович… — Голос в трубке был не просто напряжённым, а взвинченным. — Нам обязательно надо поговорить. Про кражу. У меня информация. Срочно. Очень срочно.
«Откуда он узнал?» — только и подумал Юрьев. К словам Гриши он отнёсся серьёзно: Мстиславский, человек деликатный до болезненности, не стал бы настаивать на встрече, если бы не имел важных сведений. Или того, что он считал важными сведениями.
— Хорошо, — сказал Юрьев. — Вы можете подъехать к двум часам в ресторан «Пармезан», где мы с вами несколько раз уже встречались? Сможете? Тогда я там вас буду ждать в два. До встречи.
13:30. Саша
Дорога из Арт-музея в ресторан «Пармезан»
Юрьев направился к выходу из музея, но наткнулся взглядом на сибиряка Сашу.
— Саш, я тут на встречу еду. Извини, дела. В другой раз про деньги давай потолкуем, ладно? — почти извиняющимся тоном проговорил банкир. Ему было не очень удобно, что разговор с родственником жены оказался скомкан из-за известия о краже. Саша молчал и смотрел на банкира добрыми глазами. Внезапно Юрьеву захотелось сгладить ситуацию, сделать человеку что-то доброе, и он из вежливости предложил первое, что пришло ему на ум: — Если ты куда едешь, хочешь, я тебя подброшу, хотя бы до метро? Или ты ещё в музее побудешь?
Саша вроде как обрадовался вниманию большого руководителя к своей персоне и радостно закивал.
— Алексей Михайлович, я музей-то уже осмотрел. Пожалуй, к себе поеду. Я тут квартирку снимаю. Джанибекова, дом два, — затараторил гость из Сибири. — Две штуки сутки. Дорого, конечно, но тут у вас всё дорого. Вот туда сейчас и двину. А потом позже встреча у меня. Будет здорово, если вы хотя бы до метро подбросите. А вы-то сами в какую сторону направляетесь?
Алексей Михайлович сначала удивился постановке вопроса, потом вспомнил, что простое «куда» считается дурной приметой. «Не кудыкай» — это он слышал ещё в детстве от взрослых. В Сибири, наверное, такое до сих пор осталось, подумал он.
— Двигаюсь я в район Большого Немировского, — начал уточнять Юрьев, — но тебя могу подхватить и высадить, скажем, у метро «Парк Академика Сахарова». Или хочешь, мои бойцы из безопасности тебя прямо до дома довезут на своей машине? С ветерком и комфортом.
— Да нет, — скромно замялся сибиряк. — Ну зачем мне такие почести? Вот если до метро довезёте, отлично будет. Я быстрее так до квартиры доберусь. Возьмёте пассажира на борт?
— Хорошего человека почему не взять? — согласился банкир.
Через пару минут он вместе с попутчиком уже сидел в чёрном представительском «мерседесе». За рулём в тот день находился Сан Саныч, опытный водитель-охранник, долгое время проработавший в 15-м «бункерном» управлении КГБ СССР, надёжный, как скала, умный, тонкий и бдительный человек.
— У нас сегодня два «хвоста», — предупредил Сан Саныч, кивая взглядом в сторону двух чёрных как смоль джипов сопровождения, один из которых поехал впереди машины председателя, а другой пристроился сзади.
— Вы всегда с таким прицепом передвигаетесь? — поинтересовался Саша.
— Иногда. — Юрьев попытался уйти от конкретного ответа. Ему не хотелось посвящать в сложившуюся неприятную ситуацию постороннего. Он решил перевести разговор на нейтральную тему. — Всегда тут пробка, — проворчал банкир, ёрзая на заднем сиденье. — Не могли объезд нормальный сделать. Опоздать можем.
— Н-да, — глубокомысленно протянул Саша. — Кто в пробках постоял, тот над мопедом не смеётся. У нас проще с этим.
— У вас — в смысле в Сибири? — уточнил Алексей Михайлович. — Сибирь большая.
— В Новосибе, — пояснил приезжий. — Я вообще-то сам не оттуда ро… — Он запнулся, и в этот момент зазвенел мобильник.
Сначала за ним в карман машинально потянул руку банкир. Потом до него дошло, что такую мелодию он ни на кого не ставил — то были колокола, отзванивающие что-то сложное.
Свой телефон начал было искать и его спутник, но потом он недоумённо покрутил головой и вдруг рассмеялся.