— Точно? Кто ещё об этом может знать? — не отставал Зверобоев.
— Никто, — ответил Гриша уверенно. — Может, ещё Иван Иванович Гоманьков… Не помню точно. Но вряд ли.
— Знаешь что? — сказал Зверобоев, обращаясь к Юрьеву. — Пока время есть, езжайте-ка в офис прямо сейчас и проверьте, на месте ли копия. Мало ли что.
— Ничего, что мне завтра утром в Лиссабон лететь? — напомнил Юрьев.
— Знаю. Успеешь. Но тут такое дело, я говорил. Большое везение — вещь подозрительная. Один рояль в кустах иногда находится. А если в кустах вместе с роялем симфонический оркестр, то у нас потенциально опасная ситуация. Необычные совпадения притягивают друг друга. Боюсь я, как бы с копией чего-нибудь не приключилось. Не дай бог потерялась… Или попортилась. Да, и вот ещё что. Хорошо бы понять историю вещей, которые украли. Фотографии и картины. Есть люди, которые могут что-то интересное рассказать?
— Степаниди, — сразу определил Юрьев. — Я с ним тут на эту тему уже разговаривал… Фотограф, известный, гениальный, портретист и прочее, я про него тебе, наверное, как-то говорил…
— Говорил, — обрадовался Зверобоев. — Мы с ним в каком-то смысле знакомы. Виделись. Он меня даже сфотографировал. Давно, правда, дело было. Не думаю, что он меня помнит. Так что было бы здорово, если бы ты мобильный его мне эсэмэс-кой скинул. Я бы ему позвонил.
— Может, лучше всё-таки я сначала позвоню… — растерянно предложил Юрьев, набирая слово «Степаниди» в поиске контактов мобильного.
— Лёша, давай я всё же сам сначала попробую, — предложил Зверобоев. — Мне интересна его реакция. Если я что-нибудь понимаю в людях… впрочем, посмотрим. А вы бы лучше проехали в банк прямо сейчас и на копию взглянули. Кстати, её в самое надежное место поместить надо. Организуй. И отзвони мне сразу. Пожалуйста.
«Пожалуйста» звучало как приказ. Даже строже.
Проводив гостей, Зверобоев подумал о своём товарище. В Юрьеве ему нравились масштабность и человеческая простота, не свойственная, как правило, руководителям такого уровня. Почему-то вспомнилась непритязательность банкира в те времена, когда они, бывало, частенько сиживали по вечерам вдвоём после работы. Чаще всего на столе была обычная магазинная колбасная нарезка, солёные огурчики, сырки «Дружба» и — к чаю — конфеты-батончики (забытый вкус). Но полковник чётко знал, что кажущаяся простота Юрьева обманчива, на чём сильно обжигались многие люди. «Никому бы не пожелал оказаться в когтях этого человека», — подумал он. Но сейчас надо было помогать товарищу. И полковник начал думать о том, как это лучше сделать.
23:30. Валентина. Юрьев
Москва. Ул. Улъманиса, д. 31, кв. 4
Жена Валентина не спала, ждала. Хотя обычно, если Юрьев задерживался, она спокойно ложилась спать. Она была жаворонком, и ночные бдения её утомляли.
— Наконец-то пришёл, — обрадовалась она и, потянув носом воздух, покачала головой. — Со Зверобоевым?
— А с кем же еще? — виновато вздохнул Юрьев.
— Лёша, я же тебе говорила — не тягайся с ними, их там специально учили пить, не пьянея. Хорошему Степан Сергеевич тебя не научит.
— Пока что учит только хорошему, — буркнул Юрьев и пошёл по коридору демонстративно чётким шагом, хотя это и давалось ему нелегко.
В дверях спальни он начал снимать пиджак, почему-то зацепившийся за плечо и не желавший сниматься. Валя аккуратно помогла ему избавиться от верхней одежды.
— Знаешь, Лёш, я почему-то сегодня никак себе места найти не могла. Будто бы что-то случилось. Хотела тебе позвонить, но не решилась. У тебя всё хорошо?
— Нет, Валь, не всё, — проговорил Юрьев, устало садясь на край кровати. — Картину у нас украли. И фотографию. Самые главные. Символ выставки. Нет у нас больше «Правды».
— Господи… — только и сказала жена.
— Но! — Юрьев поднял палец. — Зверобоев обещал найти. Он ведь знаешь, как умеет правду искать!
— А кто украл?
— Если бы знали, уже нашли бы.
Юрьев повалился спиной на кровать.
— Гусин это, — уверенно сказала Валентина. — Он давно на тебя зуб имеет.
— Агата, — пробормотал Юрьев, уже закрыв глаза.
— Кто?
— Агата, говорю, Кристи… ты… сыщик…
— Сыщик не Агата, а мисс Марпл, — хмыкнула жена. — Ладно, спи давай.
Юрьев переполз по кровати к подушке и прижался к ней щекой.
— Сегодня день пропал не зря… Мне… завтра… в этот… в Лиссабон. Собери костюмчик…
Валентина бережно укрыла мужа одеялом, улыбнулась:
— Давно собрала.
Этих слов банкир уже не слышал.
Вторник. 15 ноября
05:00. Юрьев
Перелёт Москва — Лиссабон
Во вторник утром Юрьев проснулся с трудом. Ни свет ни заря. В пять утра. Надо было лететь в Лиссабон. Немного штормило. Сказывались последствия вчерашних посиделок со Степаниди и потом со Зверобоевым и Мстиславским. Но делать было нечего. Банкир собрался на автопилоте. Технология сборов была отточена годами. Тревожный чемодан со всем необходимым всегда наготове. Жена Валентина заботливо положила в портплед наглаженный костюм с парой белоснежных рубашек. Побриться. Принять душ. Одеться. Взять вещи. Не забыть паспорт. На всё про всё ушло полчаса. Долго ли умеючи. Машина ждала внизу, в гараже дома. Вместе с ней прибыли два чёрных, блестящих, как антрацит, джипа сопровождения с вооружённой охраной. Банкир подумал, что зря ради него подняли ночью с кроватей столько мужиков, ни к чему всё это. До Домодедова конвой домчался за сорок минут. ВИП-зал. Чашечка чаю и вареники с вишней на завтрак. Посадка на рейс.
Когда летаешь часто, чувство полёта утрачивает прелесть. Юрьев летал много. Со временем ощущение радости, которую испытывают люди, редко отправляющиеся в путешествия, яркие эмоции ожидания, восторги и лёгкий страх, как перед прыжком с вышки в бассейн, сначала притупились, а потом ушли совсем. Ушли и не вернулись. Словно их и не было. Для банкира перелёты давно стали простым перемещением из пункта «А» в пункт «Б». Не более того. Потеря времени у стойки регистрации, на паспортном контроле, прочие неудобства. Так или иначе, но факт остаётся фактом. Утром во вторник четырнадцатого ноября в семь часов двадцать минут по московскому времени банкир Юрьев, председатель правления российского ПортаБанка, вылетел из Москвы рейсом ТАР Air Portugal. Так просто и скучно.
В полёте он попытался вспомнить, что же было вчера. И восстановил по памяти картину дня минувшего не сразу. После посиделок со Зверобоевым в кафе-ресторане «Дядюшка Ляо» вместе с Мстиславским он отправился в банк за копией картины Апятова. К счастью, копия оказалась на месте. Гриша долго восторгался мастерством Посыхалина. Юрьев вынужден был согласиться: на его непрофессиональный взгляд, картина производила впечатление старой — с пылью в уголках, с трещинками на краске. В его голове промелькнула мысль о том, что, возможно, Посыхалин мог промышлять подделками и неправедное дело могло стать одной из причин его депрессии, а возможно, и ухода из жизни. Добровольного или не очень. В сомнительном бизнесе, если люди имеют к нему отношение, всякое бывает. Юрьеву не хотелось дальше размышлять на подобные темы. Копию отнесли в самое надежно охраняемое помещение хранилища. Заперли, как только могли. Теперь надо было озаботиться получением дубликата фотоснимка. Это и было одной из его главных целей полёта в Лиссабон.
Самолет приземлился в одиннадцать ноль-ноль. Меньше чем через полчаса, пройдя паспортный контроль и через скучающих португальских таможенников, банкир вышел из здания милого небольшого аэропорта Портела. В махине Домодедово таких уместилось бы штук пять. А в Шереметьево с его массой терминалов он и вовсе потерялся бы. Было холодно, и местные кутались в куртки. Было действительно не жарко, хотя до Африки рукой подать. Чувствовалась близость Атлантики, наполнявшей воздух запахом соли. Немного шумела голова, хотя уже меньше, чем утром. Давали знать последствия вчерашних излишеств. Юрьев давно не строил из себя могучего русского алковоина, которому всё нипочём. Долгий перелёт заставил похмелье вернуться, хотя и в очень сниженном качестве. Водитель из Группы встречал русского банкира не в первый раз, искать друг друга не пришлось. Через полчаса Алексей Михайлович уже обживал номер в гостинице. Быстрый душ, немного полежать на постели, собраться. Его ждала неформальная встреча со своим прямым и непосредственным начальником Антонио Силва, самым главным лицом в Группе, председателем правления.
12:00. Гоманьков
Серпуховское шоссе
Иван Иванович спешил на работу. После ночи занятий делом это требовало определённых усилий. Но пассажир служебного автомобиля не искал лёгких путей.
Сидя на заднем сиденье — хитрый элемент маскировки: не сидеть рядом с водителем, — он обдумывал предстоящий день. Сначала пройтись по офису, показаться, изобразить занятость. Где-то в час исчезнуть с радаров. Побывать на свежем воздухе. Часам к двум — обед и стимуляторы, чтобы не заснуть. Баньку бы… ну, может быть. Ещё не решил.
Рассеянно — сквозь головную боль и тошноту, давно уже привычные, почти родные, — подумалось о том, где сейчас Юрьев. Летит над Европой? А может, уже там, на месте?
Странно, но ответ не выскочил сразу, как раньше. Мозг внезапно забуксовал, не справляясь с простой задачкой на время и часовые пояса.
Иван Иванович немного подумал над этим. Решил, что нужно больше беречь себя. Ну, то есть увеличить дозу витаминов, глицина и пропить курс корректоров нарушения мозгового кровообращения.
«И пожалуй, банька, — решил он. — Прямо сейчас. Юрьева нет, срочных дел не предвидится».
Телефон заиграл «Наша служба и опасна, и трудна». Этот рингтон был настроен на звонки из полиции. Точнее, на его полицейские контакты.
— День добрый, Иван Иванович, — раздался неприлично бодрый для такого времени голос. — Этот ваш… блин, фамилия… Шкулявичюс у нас появился. Заявочку накалякал о взломе.