Гоманьков думал секунды две.
— Он что из себя представляет? — наконец спросил он.
— Лошарик по жизни, — с уверенностью сказал голос в трубке. — Но такой, пуганый. Чему-то научился. К нам такие редко попадают.
— Понимаю. В полицию сейчас чаще всех попадают полицейские. А кражу он мог устроить? — продолжил расспросы Гоманьков.
— Трудно так сразу сказать, хрен его знает, — ответил голос в трубке. — Но не думаю. По виду ботан… курил одну лишь травку, не трогал и козявку и с мухами дружил. Ему просто нечем обижать муху. — Голос в трубке жирно хохотнул. — Хотя люди разные бывают. Был тут у нас один педофиля, с виду милейший дедуля…
— Про дедулю давай потом песню споёшь, — прервал Гоманьков излияния собеседника. — Ты лучше про нашего.
— Да я уже всё сказал. А хочешь, сам поговори с ним. Подъезжай, он тут у нас сидит.
— Заяве, надеюсь, ход не дадите?
— Обижаешь, начальник. Мы ж не перший год на траншпорте. Анонимный звонок к нам поступил. О готовящемся преступлении.
— Поверит? — с сомнением сказал Гоманьков.
— Поверит, не поверит, а что ему делать-то ещё? Кому он жаловаться будет? В «Спортлото» напишет? Он ни разу не крутой. Подвязки у него, может, и есть какие, но не по силовой линии. И не по судебной. Да и вообще. Ему главное, чтобы его в покое оставили.
— Я всё-таки приеду, — решил Гоманьков. — Хочу на человека посмотреть, в глазки ему заглянуть.
— Да пожалуйста. Пока не выпустим, он тут мариноваться будет. Но лучше побыстрее приезжай, а то у нас обед скоро.
Иван Иванович попрощался и дал распоряжение водителю. Он не жалел о баньке: работа отвлекала даже лучше. Не рутинные обязанности, а настоящая работа, с людьми. Которую он понимал и любил.
Главное было успеть до часу.
13:00. Силва. Юрьев
Лиссабон, Rua Marques da Fronteira, restaurante «Eleven»
Юрьев медленно шёл по лиссабонской улице, обновляя впечатления. Ему нравился этот город, как и вся Португалия: милая европейская страна со славной историей, но без претензий. По центру Парижа был буквально разлит аромат самолюбования, от Берлина несло старинным прусским чванством. Здесь не пахло ничем, кроме солёного ветра.
Во время прогулки банкир собирался с мыслями. Разговор, скорее всего, предстоял непростой. В Группу уже сообщили о ЧП в Москве, теперь от него ждут объяснений. То есть внятного изложения ситуации и предлагаемых мер. Жалкий лепет оправдания португальцам был не нужен. Португальцы — люди прагматичные.
Было холодно. Теплее, чем в Москве, но близость океана влияла. Местные были одеты в тёплое. Алексей Михайлович про себя подумал, что зря не взял с собой лёгкое пальто, в котором приехал.
Его внимание привлекла вычурная старинная вывеска, на которой сидела большая птица. Сначала он принял её за часть вывески — настолько неподвижно она сидела и так подходила по цвету. Но птица оказалась живой: когда он подошёл поближе, она повернула голову.
Юрьев ощутил что-то вроде досады. Нужно было взять с собой камеру, получился бы хороший кадр. Потом подумал, что навязчивое желание фотографировать всё и вся простительно только для непрофессионала. Было время, когда без камеры он не ступал ни шагу и снимал всё подряд. Но то было давно. К тому же сейчас было не до фотографий — слишком важен был разговор.
По улице шла черноволосая женщина в дутой куртке канареечного цвета и смешных туфлях с зелёными носами. Юрьев про себя отметил, что ножки у брюнетки были ну очень уж хороши. Незнакомка улыбалась, и вид у неё был до того беззаботный, что банкир невольно позавидовал ей. Наверное, хорошо, подумалось ему, жить в Лиссабоне, дышать солёным ветром, работать в каком-нибудь маленьком магазинчике. Или вообще не работать, быть домохозяйкой. Пить вино, есть рыбу и морепродукты. И не решать никакие вопросы, не знать ни о каких проблемах.
Женщина прошла мимо. Сожаления отпустили. Алексей Михайлович собрался с мыслями, посмотрел на часы. Время встречи уже подходило, минутная стрелка поднималась всё выше.
В назначенное время Юрьев вошёл во фьюжн-ресторан «Eleven», который с гордостью носил мишленовскую звезду. Кухня там была и в самом деле отменной. Банкир не мог оценить её вполне: он был здесь раза три, и во всех случаях у него напрочь отсутствовал аппетит. Сегодняшний день не был исключением. Есть вот ни разу не хотелось.
Его проводили к столику, где уже начал было скучать председатель правления Порта-Группы Антонио Силва. Он пришёл, как обычно, минут за десять, чтобы встретить гостя, — дань вежливости, несмотря на более высокое положение в иерархии. Крепкое рукопожатие, спокойный, уверенный взгляд. Как всегда, мощный старик был одет с элегантной небрежностью. Чёрный костюм. Белая рубашка с распахнутым воротом. Худощавая фигура бегуна-стайера. Чуть растрёпанные белые, как снег, волосы. Седой волк.
Отношения Юрьева и Силвы нельзя было назвать дружескими. Но они, безусловно, друг другу доверяли. Испытывали взаимное уважение и симпатию. Тем неприятнее казался предстоящий разговор.
Говорили по-английски. Силва знал его отлично, Юрьев — достаточно. Во всяком случае, его познаний хватало для делового разговора и понимания не слишком сложных шуток.
Как водится, начали с погоды и политики. Официант наполнил бокалы. Алексей Михайлович чуть пригубил. Лёгкое французское вино, немного не по погоде. Он рассеянно подумал, почему никто из знакомых ему португальцев не пьёт портвейн. Надо будет спросить у Силвы… если, конечно, всё пройдёт благополучно.
Русский гость быстро доложил Антонио о положении дел в банке и вкратце обрисовал ситуацию в российском бизнесе в свете последних политических событий. Силва так же коротко в двух словах пунктиром обозначил главные актуальные моменты в жизни Группы. Официальную часть беседы можно было считать завершённой.
Обычно после этого они ещё с полчаса ворковали обо всем на свете и расходились, довольные собой и друг другом. Но не на этот раз.
Когда Силва закончил свой монолог, повисло неприятное молчание. Потом Антонио, не дождавшись реакции Юрьева, взял инициативу на себя.
— Как у вас с подготовкой к юбилею банка? — спросил он. Тон был не требовательным, не суровым. Он давал понять, что знает о ситуации и не пытается давить или судить. Руководитель Группы помогал русскому коллеге начать разговор.
— У нас проблема, — сказал Юрьев.
— Насколько серьёзная?
— Очень серьёзная. Из галереи украдены две главные работы выставки.
По тому, что на лице Силвы не дрогнул ни один мускул, Юрьев понял, что тот уже всё знает в цветах и красках. Впрочем, иначе и быть не могло.
— Моя команда старается решить проблему. Но мне нужна помощь. Ваша помощь.
— Я слушаю, — мгновенно ответил Силва.
— Антонио… в коллекции Группы хранится второй отпечаток фотографии Родионова, которую у нас украли…
— Она будет тебе предоставлена, Алекс. — Глава Группы не раздумывал ни секунды. — А картина?
— У нас есть решение этой проблемы, — сказал Юрьев.
— Точно есть? Или… в процессе? — Силва подался вперёд, очень внимательно следя за реакцией собеседника.
— Есть, — уверил его Юрьев. — Можно сказать, решение нашлось.
— Оно достаточно… надёжное?
Мужчины прекрасно понимали друг друга, но избегали прямых вопросов.
— Лучше только оригинал, — подтвердил мысли босса Юрьев. — Но фото нужно отправить немедленно дипломатической почтой. И об этом никто не должен знать. Это важная часть плана.
— Надеюсь, ты понимаешь что делаешь, Алекс, — вздохнул Силва. — Хорошо. Мы пойдём навстречу. Но ты должен понимать…
— Да?
— Если конфликт не разрешится благополучно и сохранится угроза скандала, нашего посла, министра экономики и всех, кто должен приехать из Португалии, Германии, Франции, Италии, Англии, из других стран, на вашем торжественном мероприятии в Москве не будет. Это понятно?
— А что тут не понимать?
— Разумеется, в этом случае я и мои заместители тоже вряд ли сможем посетить ваш юбилей.
— Ясно.
— Группа не должна быть замешана в скандале.
— Если он случится, я подам в отставку.
По глазам собеседника Юрьев понял, что тот ждал этих слов. Однако Силва покачал головой.
— Мы уже обсудили этот вопрос, — сказал он. — Нет. Твоя отставка никому не на пользу. Ни банку, ни Группе. Ты останешься. Если будет скандал, мы постараемся сгладить последствия. Но ты тоже должен постараться.
Юрьев почти физически ощутил, что Антонио чего-то недоговаривает. Не лжёт, нет, но всего не говорит. Тем не менее главное он услышал: решение принято, крайним в этой ситуации его делать не будут.
Он молча встал и протянул руку. Собеседник так же молча поднялся и крепко её пожал. Мужчины договорились.
Теперь можно было расслабиться. Может быть, даже нормально поесть.
Силва энергично общался с официантом на португальском, когда у Юрьева зазвонил телефон.
Звонил Зверобоев.
— Лёша, — сказал он после обычных приветствий. — У меня два вопроса. Первый: тебе удалось договориться?
— Да, — сказал банкир, — вот только что.
— Хорошо. И второй. По некоторым причинам я решил, что мне нужна консультация по коммерческой стороне художественной фотографии. Порекомендуй толкового человека и свяжи меня с ним.
— Я же тебе сто раз рассказывал, — удивился Алексей Михайлович.
— Вот именно, сто раз. В разных разговорах. Когда-то, — сказал Зверобоев. — А мне нужно сейчас. Один раз. До слёз понятное объяснение. И чтобы я мог задать вопросы.
Юрьев вздохнул. Он знал принципы Зверобоева. Информацию он предпочитал получать от лучших специалистов, в нужном объёме и в нужное время.
— Тогда тебе — к Лобанову, — сказал он. — Мы привлекаем его для консультаций по нашей банковской коллекции. Я ему позвоню. Когда ты сможешь с ним встретиться?
— Имя, отчество, научное звание? — уточнил Зверобоев.
— Виктор Алексеевич Лобанов, профессор. Так когда ты сможешь?