Как офицер и дворянин, патриот России, выполняя наказ своего боевого командира и данное ему честное слово, он считал себя не вправе притрагиваться к деньгам, которые принадлежали его бедной Родине и могли быть в будущем использованы для её спасения от большевиков. Он уехал из Гонконга оставив всё, что осталось от вывезенных из Омска денег и ценностей, на хранение в банке.
Марк с детства слышал семейные предания о золоте Колчака, за судьбу которого отвечал его прадед. Ребёнком он восторженно внимал рассказам прабабки и представлял, как найдёт спрятанные сокровища. Ему грезилась судьба графа Монте-Кристо. Но прабабка умерла раньше, чем он повзрослел настолько, чтобы выведать точные сведения. Как старуха в «Пиковой даме». С той лишь разницей, что она не пришла к Марку во сне подобно тому, как старуха явилась Германну с секретом трёх карт. А дед и тем более отец ничего толком не знали. Скромная жизнь французского буржуа деятельного Марка мало устраивала. И он решил сделать всё возможное, чтобы найти деньги, оставленные его прадедом в одном из банков Гонконга.
Трудность, однако, заключалась в том, что информации было кот наплакал. Рассказы давно почившей старушки о каких-то влюблённых в неё русских художниках, к тому же в пересказе её сына и внука. Да ещё воспоминания о том, как Фёдор Ильич на свою голову зачем-то вернулся в сталинскую Россию. Где его быстренько разоблачили, арестовали и поставили к стенке.
Дед и отец, рассказывая об этом, лопались от гордости. Дескать, Фёдор Ильич, не сумевший в своё время вывезти из России какие-то документы, содержащие сведения о том, где и как можно получить деньги и золото в гонконгском банке, опасаясь, что эти сведения могут попасть в руки большевиков, отправился в смертельно опасную поездку, чтобы уничтожить любые упоминания об оставленных на хранение богатствах. Марк не находил себе места от бешенства. Дворянское чистоплюйство прадеда привело к тому, что семья кое-как перебивалась с хлеба на воду. А могла бы встать вровень с богатейшими людьми Франции. Чёртова дворянская честь! Он, видите ли, не мог присвоить то, что ему не принадлежало! Но ведь адмирала расстреляли то ли на льду Ангары, то ли (скорее всего) в тюрьме, Белое движение уничтожено. Власть сменилась не один раз. Старой России больше нет. Она стала совершенно другой страной — Российской Федерацией. Во главе РФ стоят новые люди. Идеалы, в которые верил прадед, остались в прошлом. Поэтому у оставленных им денег больше нет хозяина! А они тут считают франки!
Если честно, то Марк не очень-то любил семью. Чем дальше, тем меньше. Когда дед умер и пришлось жить с отцом — старым, теряющим память, но требующим ухода и внимания, — это превратилось в источник постоянного раздражения. Не нравилась ему и квартира прабабушки, в которой они жили, — старая, ветхая, пропитанная воспоминаниями. Кроме того, семья уже давно не сводила концы с концами. Марк сумел пристроиться в банк, где много работал и мало получал. Блага доставались своим — тем, у которых в том же банке работали отцы, а то и деды. Марк своим не был, ему ничего хорошего не светило.
Иных вариантов, кроме как принять действительность такой, какой она была, ему не оставалось. Если бы не случай.
После смерти отца Марк начал распродавать его старые вещи. Наиболее ценным оказался письменный стол — из красного дерева, со множеством ящичков. Стол остался от прабабки. Отец относился к этому артефакту с благоговением и редко использовал по назначению. Что касается самого Марка, то ему такого рода мебель не нравилась: он предпочитал современные лёгкие предметы. Письменный стол ему был и вовсе не нужен, так что он стоял в углу, заваленный всяким разным хламом.
Трудно сказать, что подвигло молодого человека перед продажей осмотреть раритет. Неожиданно выяснилось, что старинный предмет непрост: в нём оказались потайные ящички. В одном из них обнаружился маленький золотой крестик, в другом — несколько довоенных купюр. Но самым ценным открытием была тонкая стопочка писем прадеда прабабке.
Писем было пять. Они были написаны на русском, с вкраплениями французских и английских слов. Как большинство людей, хорошо знающих языки, Фёдор Ильич использовал те слова, которые вспоминал первыми.
Четыре письма были посвящены личному (Марк даже удивился, насколько насыщенной и полной страстей была жизнь его предков), а вот пятое, написанное, по-видимому, из России, содержало сведения о золоте адмирала.
Это золото действительно существовало. Много ящиков. Разумовский отвечал за них своей головой. Подробностей в письме не было, если не считать строчки «это было худшее adventure в моей жизни». Сопоставив сведения из писем с семейными преданиями, Марк сумел реконструировать в своём сознании основные моменты истории жизни прадеда. Из Гонконга на пароходе он отправился в Англию, где прожил несколько лет. От полной безысходности и ненависти к большевикам он был вынужден пойти на сотрудничество с англичанами. Новые покровители начали снабжать его средствами к существованию. Зная повадки людей из Туманного Альбиона, Фёдор Ильич скрыл от них историю с ящиками, хотя офицеры английской разведки, с которыми он имел дело, пытались вынюхать, что осталось от золотого запаса.
Офицеру хватило стойкости и умения убедить интересантов, что всё, что было вывезено из России, было истрачено полностью, хотя прямые и косвенные вопросы на тему золота ещё долго задавались ему то и дело.
Разумовский был послан в Советскую Россию английской разведкой под фамилией Разумов с целью выполнения каких-то секретных заданий. Об этих заданиях ни в письмах, ни в семейных преданиях не было ни слова. Марк знал только, что прадед работал фотографом в советском государственном банке. И что его жизнь перевернуло знакомство с Зоей Сиверс. Он влюбился в неё сразу и навсегда. Судя по письмам и рассказам, взаимности прадед не сразу добился. Зоя предпочла ему сначала фотографа Родионова, а потом — художника Апятова. Однако, когда её жизни стало что-то угрожать, она приняла предложение прадеда уехать из России во Францию. В начале тридцатых это сделать было уже непросто. Но Фёдор Ильич, используя свои связи, сумел найти решение. Потом то ли он сам, по своей инициативе порвал с англичанами, то ли они прекратили сотрудничество с агентом, поставившим ради чувств к женщине под угрозу свою миссию.
Во Франции Зоя, оказавшаяся под патронажем Фёдора Ильича, в конце концов согласилась стать его женой. Разумеется, она до последних дней помнила о художнике Апятове, но деликатно держала свои воспоминания при себе. Со временем у них родились дети, и эмигранты зажили настолько счастливо, насколько хорошо могут жить люди, потерявшие Родину. За одним исключением: денег категорически не хватало. Разумовский не стал скрывать от Зои историю с оставшимися в Гонконге средствами.
Жена в первые годы понимала и разделяла в общем и целом мотивы его поведения, но всё время, а чем дальше, тем больше, вздыхала, ахала и охала по поводу денег, давая понять мужу, что его идеализм становится глуп и смешон. Они спорили, ссорились. Фёдор Ильич поначалу стойко отстаивал свои убеждения, но Зоя, как многие красивые женщины, временами могла быть не только раем для глаз, но и адом для ума и пылесосом для кошелька. Её красота со временем все более превращала Фёдора Ильича в раба, а саму Зою — в стерву. Когда бывший офицер, ставший шофёром такси, не приносил домой достаточно денег, он узнавал о множестве своих недостатков, жена выносила ему мозги, говорила, что уйдёт к другому. Озвучиваемые время от времени угрозы могли вполне быть реальными. Муза фотографов и художника была видной женщиной. А в Париже водилось много бывших русских эмигрантов голубых кровей, красивых мужчин, у которых ещё оставалось кое-какое состояние. Некоторые из них были неравнодушны к Зое и оказывали ей знаки внимания. Всё это сводило с ума Фёдора Ильича.
В конце концов он после долгих уговоров жены, которую безумно любил и боялся потерять больше всего на свете, отважился на отчаянный шаг. После бессонных ночей, внутренних мучений и душевных терзаний бывший морской офицер все-таки решился воспользоваться частью — только небольшой частью — помещённых в гонконгский банк средств. Исключительно для того, чтобы обеспечить семью и детей. Бедную, любимую жену и маленьких, сладких детишек, которым не хватало денег на хорошее питание и достойное их статусу обучение. Только их. Себе — ничего. Хотя, как человек, всю жизнь отдавший служению России, как боевой моряк, он имел моральное право на небольшую пенсию. К сожалению, чтобы получить доступ к деньгам, у него не было какой-то необходимой для этого вещи. Которая осталась в СССР. И за которой он, собственно, и поехал.
Фёдор Ильич справил себе поддельные документы, выдумал какую-то невероятную историю-легенду, которую сумел скормить советским торговым представителям во Франции, через коих, собственно, и организовал своё очередное возвращение на Родину. Любовь офицера к родной стране не была взаимной. Оказавшись в Советском Союзе в конце тридцатых годов, он понял, что очень многое невероятно изменилось и что уехать обратно он вряд ли сможет. Почувствовав, что стал объектом оперативного интереса НКВД, Фёдор Ильич решился от отчаяния через верных и надёжных друзей с оказией отправить жене письмо с намёками и иносказательными инструкциями, воспользовавшись которыми она должна была получить доступ к гонконгским счетам даже в случае его ареста и гибели. Выражался в письме он обиняками, намекая на какие-то известные только им двоим обстоятельства. Соответствующие строчки Марк повторял так часто, что выучил наизусть. «Quite possible меня арестуют, — писал прадед. — Но я постараюсь найти и переправить irrealite и правду до этого. Место и номер — du chinois. Смотри так, как ты туфли к платью подбираешь, всё дело в tint. Твой последний admirateur сделал это ещё тогда по моей просьбе. Найди reliable man для interpreter. Нужен ещё signal. Об этом я тебе рассказывал. Если ты забыла. Помнишь photo, из-за которого всё случилось? В нём ключ. Это я попросил нашего друга сделать фото в нужной maniere».