— Как-то не похоже на жилище деревенской знахарки, — заметила она, когда Никита припарковался рядом с закрытой калиткой.
— А ты думала, что знахарки непременно живут в хижинах, укрытых соломой? — поддел он.
— И сушат мышей за хвостики перед входом, — улыбнулась она.
Они осторожно вошли во двор, будто и в самом деле ожидали увидеть развешенных для сушки мышей перед входом, но, конечно, ничего такого не было. Зато теперь стало понятно, что двор не только ухожен, но и весь состоит из клумб. На некоторых уже цвели мелкие голубоватые цветы, другие еще только покрывались зеленью. Хозяйка дома — женщина лет семидесяти в чистом коричневом платье ниже колена и бледно-желтом платке — возилась позади дома у очередной клумбы. Казалось, в ее хозяйстве совсем нет огорода, одни только цветы и травы, но внимательная Яна приметила вспаханную землю за зарослями смородины. Должно быть, хозяйка отгородила огород от парадной части двора.
Заметив гостей, пожилая женщина выпрямилась, ожидая, когда они подойдут ближе, пристально и чуть настороженно разглядывая их. Яне казалось, что она издалека считывает информацию с них и уже понимает, что они не просто заплутавшие гости, понимает, зачем и почему приехали к ней.
— Добрый вечер! — первым поздоровался Никита. — Вы Мария Ивановна?
— Я.
Женщина перевела взгляд на Яну и, как показалось той, даже дернулась в первое мгновение, но тут же взяла себя в руки. Тоже увидела черное облако, которое, по словам ее внучки, окружает Яну?
Никита кратко представился сам и представил Яну, а затем сразу перешел к делу:
— Нам сказали, что вы можете помочь нам. Дело в том, что Яне каждую ночь снится некая черная фигура. Она хватает Яну за руки, плечи, и все бы ничего, но утром у нее на теле остаются синяки, будто бы эта фигура существует в реальности.
Еще по дороге они договорились не упоминать порчу и Эвелину, но ровно за секунду до того, как их план провалился, Яна и сама поняла, что обмануть женщину у них не получится. Та, ничего не говоря, шагнула к Яне, взяла ее за руки и поднесла к глазам запястья. Следы от ночного визита в общежитии уже посветлели и были почти незаметны, хотя на фотографиях чернели все так же ярко, как и те, что были теперь скрыты под теплым свитером на плечах.
Мария Ивановна долго рассматривала Янины руки, а затем отпустила их и повернулась к Никите.
— Ежели лгать мне приехали, то лучше сразу уезжайте, — с укоризной сказала она. — Лгунам я помочь не в силах.
— Но мы сказали правду! — воскликнула Яна. Ведь это на самом деле было правдой. Не всей, но правдой.
— Правда никогда не бывает вся или не вся, — будто прочитав ее мысли, сказала женщина, посмотрев на нее. — Правда или есть, или нет. И если нет, то не о чем нам с вами разговаривать.
— Хорошо, простите нас, — покаянно вскинул руки Никита. — Мы сказали вам правду, но она на самом деле не вся. Ваша внучка — Янина однокурсница и моя студентка. И именно она сказала, что на Яне якобы есть некая порча. Нам кажется, что это связано с ее снами. Но сама Эвелина помочь не в силах, вот и отправила к вам.
— Эвелина, значит, — покачала головой Мария Ивановна. Лицо ее разгладилось и будто даже подобрело не то от упоминания внучки, не то от того, что Никита больше не стал ничего скрывать. — Что ж, заходите в дом. Незачем лишний раз людям глаза мозолить. Деревня у нас маленькая, каждый посторонний на виду, а развлечений, кроме сплетен, больше нет никаких.
С этим Яна была согласна. Шесть лет она прожила в маленьком городишке, затерянном среди лесов и болот, и, что такое сплетни, знала не понаслышке. И как сильно они портят жизнь в таких крохотных местах, тоже на своей шкуре прочувствовала.
Мария Ивановна провела их через небольшие сени в просторную комнату, служащую, вероятно, гостиной и кабинетом одновременно. Здесь стоял старый диван, накрытый чистым покрывалом в цветочек, на трех окнах висели тюль и шторы, подобранные в тон покрывалу, стоял большой старомодный сервант, круглый столик с тремя стульями вокруг него, в углах висели иконы, украшенные ткаными рушниками, а вдоль стен — букеты высушенных трав. Не дохлые мыши, конечно, но Яне всегда казалось, что знахарство и религия несколько несовместимы.
Предложив гостям устроиться за столом, Мария Ивановна ненадолго вышла и вернулась с тремя чашками чая на подносе. Яна переживала, что чай будет травяной, она такие терпеть не могла, но нет, это был самый обыкновенный черный сладкий чай с половинкой кружочка лимона. И к нему на маленькой тарелке прилагалось самое обыкновенное печенье из магазина. Неужели в этой крохотной деревушке есть магазин?
— Автолавка приезжает дважды в неделю, — снова будто прочитала ее мысли знахарка. — Там и беру и печенье, и чай. Удивитесь, но я терпеть не могу травяные чаи. И печь не люблю, вопреки мнениям о женщинах моего возраста.
Яна подивилась и обрадовалась такой перемене в хозяйке. Если поначалу она показалась неприветливой и грозной, то теперь словно подобрела, а легкая улыбка отнимала минимум лет пять возраста.
— Ну, рассказывайте теперь подробно, что произошло. Ведь не зря вы такой путь проделали. Знаю, что из города к нам дорога плохая, не каждая машина проедет. В другую сторону-то получше будет, но там крюк километров в сто получится.
Никита обстоятельно и подробно рассказал ей все, умолчал только об убийстве Алины. И, поскольку Марию Ивановну его рассказ устроил, Яна решила, что ей хватит такой правды. После того, как Никита замолчал, женщина повернулась к Яне и попросила снова показать руки. Держала теперь ее ладони в своих долго, но не рассматривала синяки. Казалось, вообще ничего не рассматривала, а будто прислушивалась к каким-то ощущениям. Это не было похоже на то, как работает Никита. Тот всегда смотрит в глаза, а Мария Ивановна смотрела на ладони, но будто и не видела их. Наконец она осторожно положила Янины руки на стол и вздохнула.
— Не порча на тебе, дитя, а кандалы.
— Кандалы? — непонимающе переспросила Яна. — Вы про эти черные отметины?
— Отметины лишь след. На тебе настоящие кандалы. Кто-то надел их тебе на руки, тем самым привязав тебя к темной силе.
Яна испуганно посмотрела на Никиту. Тот хмурился, о чем-то думая, и выражение его лица напугало Яну еще сильнее слов старой знахарки.
— Кто?
— Откуда же мне знать? Об этом тебе следует подумать.
— А этот кто-то, — тяжело сглотнув, продолжила Яна, — он сделал это специально?
— Специально или нечаянно — не столь важно, — покачала головой Мария Ивановна, — важно, что теперь ты в опасности. Эта темная сила хочет смерти, и ты намного слабее нее. Возможно, и знал тот человек, что делает, себя отвязать пытался, а возможно, просто случайно так вышло.
— Она убьет меня? — чувствуя, как начинает дрожать голос, спросила Яна. Так, надо срочно взять себя в руки! Еще не хватало расплакаться! Если бы не бессонная ночь, вернуть себе хладнокровие было бы гораздо проще, а сейчас пришлось приложить немало усилий.
— Она желает этого, — подтвердила Мария Ивановна.
— И что мне делать? — растерянно спросила Яна.
— Вы можете помочь? — более обстоятельно уточнил Никита.
Мария Ивановна с сожалением покачала головой.
— Чувствую, слишком сильная это магия. Может быть, если вы привезете мне кандалы, я и попробую что-то сделать, но сейчас — увы. Не за что мне зацепиться. Я даже не знаю доподлинно, с чем вы имеете дело.
Наверное, до этой минуты Яна в полной мере не осознавала, во что влипла. Конечно, когда черная фигура была рядом и тянула к ней костлявые руки, ей было страшно, но при свете дня страхи отступали, будто и не было ничего, оставалась только загадка смерти Алины Девятовой да темные следы на теле. А теперь Яна поняла, что смерть ходит за ней по пятам и костлявые руки принадлежат именно ей.
Мария Ивановна вздохнула, бросила на Яну еще один сочувствующий взгляд и поднялась со стула. Некоторое время она ходила из угла в угол, что-то бормоча под нос и выдергивая из сушеных букетов по нескольку стебельков. Затем сложила все это в большую глиняную миску и принялась растирать в труху руками. В воздухе тут же запахло пряным, в носу засвербило. Знахарка перемолола весь сухоцвет, ссыпала его в небольшой бумажный мешочек и протянула Яне.
— Это защитная смесь, — пояснила она. — Рассыпь его по подоконнику, на пороге дома, где живешь. Это не позволит нечистой силе войти, если ты сама не позовешь. И на будущее запомни: никогда в дом чужих не приглашай и украшений от них не принимай. Украшения испокон веков проклятия призывают, потому что желают их многие. А зависть человеческая — лучшая почва для проклятий. Смесь эта — мера временная, с первым новолунием защита иссякнет. Так что ищи кандалы, не затягивай. И ко мне потом приезжай, самостоятельно кандалы не снимешь. Если попробуешь сама с ними что-то сделать, только хуже станет.
Больше им в этом доме делать было нечего, поэтому Никита и Яна вышли в сгущающиеся сумерки. Хозяйка за ними выходить не стала, потеряв интерес к клумбам. Они молча дошли до машины, и Никита уже открыл водительскую дверь, а Яна так и осталась стоять возле пассажирской, обхватив себя руками.
— Яна? — позвал Никита, так и не сев в машину. — Ты чего?
Она лишь покачала головой, ничего не говоря. Казалось, если даже рот откроет, вместо слов хлынут слезы. Проклятая бессонная ночь! Никогда раньше Яна не думала, что ее моральный дух так сильно зависит от нормального сна!
— Эй?
Никита закрыл дверь и подошел к ней, взял за плечи и чуть наклонил голову, чтобы рассмотреть лицо.
— Ян, все нормально?
Она молча кивнула, но нижняя губа предательски задрожала. Какое тут нормально вообще может быть?
Никита тут же прижал ее к себе, принявшись легонько поглаживать по спине.
— Мы справимся. Дело за малым: вспомнить, кто и какие украшения тебе дарил в последнее время.
Яна глубоко вдохнула, наконец беря себя в руки.
— Я знаю кто.
— Знаешь?