— Папа. — Он впервые назвал его так. Обычно в обращении к нему вообще не использовал подобные слова, а про себя всегда называл отцом. — Опасность грозит девятнадцатилетней девушке. Моей студентке. Этот третий недавно уже убил одну девушку, а вот теперь увязался за моей студенткой. А я не понимаю, что это и как с этим бороться. Пожалуйста, помоги мне.
Никите показалось, что на лице отца наконец что-то дрогнуло. Что-то очень быстрое, мимолетное, как легкий ветерок жарким летним днем. Если бы он не смотрел так внимательно, и не заметил бы.
— Он преследует ее во снах, оставляет на теле черные следы, — продолжил Никита, надеясь снова увидеть эту легкую тень на лице отца, ухватиться за нее, не дать исчезнуть.
Глупый. Разве можно ухватить ветер? Отец молчал и, сколько бы Никита ни уговаривал, так больше и не позволил себе дать понять, что слышит его. Никита понял, что начинает злиться. Злость поднималась в нем высокой волной, грозя вылиться в бурю. Уже очень давно он не позволял злости захватывать свое существо, но сейчас чувствовал, что может не справиться. Резко поднялся с кресла и, не говоря больше ни слова, не глядя на отца, не проверяя, не обернулся ли тот ему вслед, вышел из палаты.
Аллочка ждала его неподалеку.
— Ну как? — поинтересовалась она, поднимаясь навстречу.
— Как обычно, — бросил Никита, не останавливаясь.
Это было невежливо, и он никогда себе такого не позволял, особенно с ней. Аллочка годилась ему в матери и относилась к нему так же по-матерински тепло. Он всегда находил время на несколько слов для нее, но не в этот раз. Наверное, она прочитала что-то на его лице, не зря ведь столько лет работает с людьми, потому что ничего больше спрашивать не стала и к двери его не провела. Или, может быть, обиделась. Сегодня Никите было все равно.
Он вышел на воздух и остановился. Здесь, в бывшей барской усадьбе, со всех сторон окруженной многовековыми дубами, было темнее и прохладнее, чем в городе. Свежий воздух ворвался в легкие, уши заполнил стрекот цикад.
Никита почувствовал непреодолимое желание поговорить с кем-нибудь. Вытащил телефон, вывел на экран записную книжку. Последним звонком значился звонок Яне. Он звонил ей после лекций, говорил, где припарковался и ждет ее. Ему нужно поговорить с ней, ведь только ей он сказал, откуда ему знаком этот призрак. Только ей не придется все объяснять снова.
«С тобой мне будет спокойнее».
Слова прозвучали так отчетливо, будто Яна стояла рядом и снова сказала их.
Нет, не стоит ей звонить. Не стоит делиться с ней личным. Он и так, похоже, сказал слишком много лишнего, не сдержал эмоций там, где нужно было. Сначала выгородил ее перед Сашей, потом обнимал после ночного кошмара, успокаивал у знахарки, ляпнув, что возился бы с ней, даже если бы не расследование. И глупое объяснение, мол, она же его студентка, уже не исправило ситуацию. Со студентками так не возятся. Чаще всего преподаватели вообще понятия не имеют, чем живут студенты вне стен университета. Это знает и он, знает и Яна.
Не нужно вкладывать в ее девятнадцатилетнюю голову лишних фантазий. Никита погладил ее имя на бесстрастном экране и уверенно пролистнул вниз.
Юля. Вот ей стоит позвонить. Юля была его нынешней пассией, если это можно так назвать. Она работала стюардессой и в городе появлялась редко, но, когда появлялась, они встречались. Помимо нее Никита иногда встречался с другими девушками и точно знал, что и у нее есть другой мужчина. Но Юля никогда не отказывалась от свиданий, никогда не обижалась, когда он не оставался на ночь, и никогда не задавала лишних вопросов.
Самому себе Никита давно казался ущербным по части отношений с противоположным полом. Нет, подружек у него хватало. Симпатичный педант-очкарик со странностями чем-то неуловимо привлекал девушек, и у него никогда не было недостатка в выборе. Но вот влюбиться ни в одну из них он так и не смог. Они нравились ему в той или иной степени, с ними было приятно проводить время, с некоторыми даже случались интересные беседы, но все это заканчивалось через несколько месяцев. Ни одни его отношения не длились больше года и не вызывали желания выводить их на новый уровень. Речь не шла о браке, но даже ночевать ни у одной из них он ни разу не оставался. Где уж тут совместное проживание и даже совместный отдых. Отдыхать он вообще ездил редко даже в доковидные времена, только если Даше очень куда-то хотелось, а несовершеннолетнюю девушку одну за границу не пускали.
Никита не был уверен, знает ли Юля вообще, где он работает. Возможно, даже фамилии его не знает. Справедливости ради, ее фамилии он тоже не знал.
Да, Юля сейчас то, что ему нужно. Не нужны разговоры, не стоит никому ничего рассказывать. Нужно просто отвлечься. Конечно, он приедет домой ночевать, ведь Яну и Леру нельзя оставлять одних, но исчезнуть на несколько часов ему необходимо.
Юля была в городе. Прилетела сегодня утром, поэтому еще не звонила. Улетает завтра вечером. Конечно, сегодня будет рада его видеть, только ему нужно заехать в магазин, потому что у нее дома шаром покати, а они всегда были страшно голодны после.
Затем Никита позвонил Даше и сказал, что вернется поздно, у него возникли срочные дела, но вернется точно. Даша не возражала.
Он бы и телефон выключил, но этого себе позволить не мог, как бы плохо морально ни было.
Глава 10
Это должен был быть обыкновенный тихий вечер после внепланового трудового дня. Проспав до обеда, Лера, конечно, поперлась на работу. Вскрытие Екатерины Стрельцовой вполне мог сделать другой судмедэксперт, или же тело могло полежать в холодильнике до завтра, пока Лера не придет на работу, но Воронов очень уж непрозрачно намекал, как было бы хорошо сделать его сегодня и желательно — Лере. Она сделала вид, что намека не поняла, но, проснувшись около часу дня, решила, что все равно заняться нечем, так почему бы и не поехать в бюро. Тем более Никита с Яной тоже после лекций собирались куда-то ехать, дома будет совсем скучно. Правда, момент, когда это ей вдруг стало скучно одной, Лера не уловила и подозревала, что это была обычная отговорка, чтобы оправдать свой трудовой порыв.
Как Никита не почувствовал ничего потустороннего, взяв Стрельцову за руку, так и Лера не нашла ничего сверхъестественного, делая вскрытие. Обыкновенная женщина двадцати шести лет, страдающая избыточным весом: небольшие изменения в органах, уже атеросклеротические бляшки в таком молодом возрасте, некритичный порок сердца и, кажется, два аборта в анамнезе. И никаких тебе черных пятен на фотографиях. Кто бы ни убил Катю, это определенно был человек.
Уже выйдя из лифта, Лера с удивлением почувствовала аромат запекаемой в травах рыбы. На этом этаже было всего четыре квартиры: в одной жила она, во второй — Кремневы, в третьей — пожилая Мария Афанасьевна и четвертая сдавалась, ее сейчас снимали два студента из стран ближнего зарубежья. Из их квартиры чаще всего пахло дошираком, Мария Афанасьевна рыбу предпочитала жареную, но даже если бы вдруг задумала запечь, то вряд ли в травах. Скорее просто в фольге с лимоном, старушка не любила все эти новомодные рецепты, считая, что раньше трава была зеленее, деревья — выше, а поваренные книги — вкуснее. И Лера вдруг ясно поняла, что если этот запах доносится из квартиры Никиты, то она напросится сегодня к Кремневым на ужин.
Но, к ее безграничному удивлению и радости, рыбой в травах пахло из ее квартиры, а на кухне в вышитом переднике, который ей много лет назад подарила мать и который Лера ни разу не надевала, хлопотала Яна.
— У нас рыба на ужин? — поинтересовалась Лера, сбрасывая обувь и заглядывая на кухню. — С чего это вдруг?
— Захотелось тебя отблагодарить за гостеприимство, — улыбнулась Яна, ловко нарезая на мелкие кубики чеснок. — Никита по секрету сказал, что ты очень любишь вкусную еду и очень не любишь ее готовить.
— Трепло твой Никита, — хмыкнула Лера, впрочем, не скрывая довольной улыбки.
Она быстро вымыла в ванной руки, переоделась в удобный домашний костюм и снова вернулась на кухню. Аромат трав за это время стал сильнее, и голодный желудок, в котором плескались лишь четыре выпитые за день чашки кофе, нетерпеливо заурчал.
— Тебе помощь нужна? — дежурно поинтересовалась Лера, искренне надеясь, что помощь Яне не нужна, потому что больше всего ей хотелось упасть на стул и вытянуть гудящие ноги.
— Я уже почти все сделала, осталось только чеснок дорезать. Папа предпочитает давить, но я не нашла у тебя пресса для чеснока, — призналась Яна.
— Папа? — приглашающим тоном уточнила Лера, пытаясь припомнить, есть ли у нее в хозяйстве вообще подобный пресс. Едва ли, на самом деле никогда в голову ей не приходило давить чеснок специальным инструментом. Если уж возникала такая необходимость, она справлялась ножом.
— Это его коронное блюдо, — пояснила Яна, сбрасывая чеснок в маленький соусник. — Он на это блюдо свою жену поймал.
— Свою жену? Не твою маму?
Яна качнула головой.
— Моя мама уже много лет живет в другой стране, мы не общаемся. У папы другая жена. Точнее, технически они не женаты, но я ее так называю. Это звучит как-то солиднее в их возрасте, чем подружка.
От Леры не укрылось, как исказилось Янино лицо при упоминании матери. А девочка-то переживает из-за того, что не общается с матерью. Сама Лера со своей матерью предпочла бы не общаться или хотя бы общаться поменьше, но та жила в одном с ней городе и примерно раз в месяц умудрялась выносить мозг какой-нибудь неприятной темой вроде замужества или смены работы на приличную.
— Что это за работа для девушки? Трупы вскрывать! Так ты себе мужа никогда не найдешь! — Это была ее любимая тема для разговоров.
— Интересно, а мужчину на такое блюдо поймать можно? — пробормотала Лера, принюхиваясь и с трудом удерживая себя от голодного обморока. Не готовое еще блюдо не должно пахнуть так вкусно, это бесчеловечно!
— Думаю, мужчины больше по мясу, но у меня не очень много опыта, — улыбнулась Яна.