в зарубежных (более полных) изданиях материалов следствия. О них не упоминает в своей книге и следователь Н. А. Соколов, столь внимательный ко всему значительному, что относилось к роли центра в решении судьбы Романовых. Произойди такие переговоры с требованиями Ленина о непременном сохранении жизни Царской Семье, телеграфный текст непременно был бы сохранен и уже давно опубликован ревнителями ленинской «святости», непричастности к убийству. Никаких следов переговоров Берзина с Лениным найдено не было ни тогда, ни позднее. Увлеченность некоторых авторов идеей якобы состоявшихся переговоров Ленина с Берзиным, стремления первого при этом сохранить жизнь Романовым и особой роли второго была подогрета и реанимирована публикациями, появившимися в последний период опять же за рубежом, главным образом книгой А. Саммерса и Т. Менгольда. В книге «Досье на царя» эти американские авторы заявили даже, что располагают на сей счет документом, свидетельствующим о том, что такой разговор между Лениным и Берзиным состоялся и его подслушали екатеринбургские телеграфисты Бородин, Ленковский и Сибирев65. Но самого документа авторы не привели. Вероятно (в лучшем случае), имелось в виду приводившееся предположение на этот счет из книги М. К. Дитерихса. Такого документа где-либо и когда-либо еще не появлялось. Здесь мы имеем дело с доверчивой реакцией на досужие россказни, слухи, вроде тех, будто у членов Царской Семьи были отрублены головы и увезены для демонстрации в Москву, в свое время также подхватывавшиеся и Дитерихсом. Слухи десятилетиями гуляют по страницам печати, но документальных подтверждений достоверности разговора Ленина с Берзиным не было и нет. Даже такие авторы, как Менгольд и Саммерс, заявляющие о наличии у них документов, их привести не могут.
Слухам, как мы видели, мало верил и Дитерихс (он высказал даже сомнение: «Ходил ли такой разговор в действительности — неизвестно», то есть таковой мог возникнуть уже за рубежом, в эмигрантских кругах), тем более не верил слухам Соколов. А вот некоторые современные авторы им охотно верят66. Обращают на себя внимание строки из книги А. Г. Латышева «Рассекреченный Ленин»: «В неопубликованной рукописи Я. Свикке интересны свидетельства о встрече с Лениным накануне отъезда на Урал. Именно через Свикке, по его словам, Ленин контролировал условия пребывания Николая II и его семьи в Екатеринбурге, связывался с председателем Высшей военной инспекции в Сибири, командующим Северо-Урало-Сибирским фронтом Рейнгольдом Берзиным. Отметим, что если Свердлов после размещения царской семьи в Екатеринбурге поддерживал регулярные контакты с Голощекиным и главным Исполнителем расстрела царской семьи Я. Юровским, то Ленин, кроме Я. Свикке и Р Берзина, — с А. Белобородовым. Об этом свидетельствует Биохроника, приводящая факты типа: «28 июня. Ленин читает (позднее 20 час. 13 мин.) телеграмму из Екатеринбурга председателя Уральского областного Совета А. Г. Белобородова от 28 июня 1918 г. с просьбой о разговоре по прямому проводу в виду чрезвычайной важности дел» или «7 июля. Ленин дает распоряжение (ранее 17 час.) в Екатеринбург предоставить возможность председателю Уральского областного Совета А. Г. Белобородову связаться с Кремлем по прямому проводу». Возникает резонный вопрос — кто же в Екатеринбурге лишал Белобородова возможности связаться с Кремлем»67.
По поводу Я. М. Свикке. В его воспоминаниях, отражающих события после доставки им и размещения в Екатеринбурге членов Семьи Романовых и сопровождающих ее лиц в мае 1918 г., приводится много явно недостоверных данных вплоть до приписывания себе «заслуг» в руководстве и организации самого расстрела. Каких-либо данных о переговорах его, Свикке, как и Берзина, обмене телеграммами с Лениным, как говорилось, не имеется, им самим тоже не приводится. Отдельные авторы указывают на зафиксированный в Биохронике Ленина факт ознакомления его с «записью телеграммы» Берзина о занятии красными войсками Каслинского завода в качестве доказательства их связи, их переговоров и пр.68. Но, во-первых, эта телеграмма не содержит каких-либо данных о семье Романовых, во-вторых, она вообще была не направлена Ленину, а лишь показана ему наряду с другими сообщениями с фронтов. Свикке по выполнении специального задания центра действительно некоторое время работал с командующим фронтом (армией), был включен в состав Высшей военной инспекции Сибири69, и только. Берзин и Свикке были вообще не те люди, через которых Ленин стал бы проводить в жизнь свои замыслы относительно Романовых, тем более вести с ними доверительные переговоры. Оба они — Берзин и Свикке — были «случайными» работниками на Урале, не знающими ни людей, ни ситуации для выполнения такого тайного задания. Никаких переговоров с ними Ленин явно не вел.
Надуманными являются отрыв и Свердлова от Ленина, и Белобородова от Голощекина (вкупе с Юровским). Но если это в книге Латышева дано мимоходом, как вероятность, без категоричности, то совсем иначе у М. Хейфеца. Как уже отмечалось во Введении, этот автор проводит данную позицию через всю книгу. По его мнению, главным на Урале был Белобородов, Голощекин же играл чуть ли не третьестепенную роль, имел к решению вопроса малую причастность, и его фигуру на первый план выдвинул следователь Н. А. Соколов по национальному признаку. В частности, М. Хейфец пишет «Переговоры с Белобородовым дают дополнительную возможность определять, кого Свердлов считал в это время «оком государевым» в регионе, кремлевским человеком в местном руководстве. Соколов выбрал Голощекина на эту роль лишь потому; что ему нужен был еврей, связанный с евреем в Кремле»70. Хейфец, что называется, упорно не замечает данные документов о том, что Белобородов и во время нахождения Голощекина в Москве действует в контакте с ним, через него, что еще раз подчеркивает подчиненную роль Белобородова; затушевывает факт, что Голощекин (а не кто-либо иной) уехал в Москву именно для решения в верхах судьбы Царской Семьи, и со Свердловым, и с Лениным. Главное, что следует отметить, — и Ленин со Свердловым, и Голощекин с Белобородовым действовали вместе и только вместе, никак не за спиной друг друга, не втайне. Единственные и путаные записи Свикке на клочьях бумаги сделаны тогда, когда он, по свидетельствам его знакомых, в старости был уже, мягко говоря, «не в себе»71. Он очень хотел подчеркнуть свои заслуги перед революцией, свою якобы имевшуюся близость к Ленину и в годы гражданской войны. Поэтому записи Свикке должны восприниматься критично и подвергаться проверке документами. Даже по хозяйственным вопросам Белобородов в какой-то мере стремился действовать в контакте, с ведома и одобрения Голощекина, через него с обоими вождями. В то же время следует подчеркнуть, что в деле Романовых Белобородов проявлял большую активность. В частности, как официальный руководитель Совета, советской власти он подписывал документы об аресте людей, их перемещении. Так было «положено», принято.
Рассмотрим же документы, связанные с действиями А. Г. Белобородова по разным вопросам в контакте с Москвой и находившимся там Голощекиным.
Белобородов, решая крупные хозяйственные и другие вопросы, включая вопрос о деле Романовых, порой обращался во ВЦИК, к Свердлову, иногда и в аппарат СНК, в секретариат Ленина, рассчитывая, очевидно, и на его личное участие. Так, 22 июня он послал телеграмму в ВЧК, Дзержинскому, председателю ВЦИК Свердлову и в СНК, Бонч-Бруевичу, о введении тюремного режима для Великих Князей в Алапаевске72. Передача текста телеграммы Бонч-Бруевичу могла означать, что с ней ознакомится и Ленин. Данный случай, как и другие подобные, в процессе телеграфной связи с Лениным лишний раз свидетельствует, что его имя в деле о Романовых последовательно оберегалось. В Екатеринбурге в числе других была найдена и в дальнейшем расшифрована телеграмма Белобородова от 26 июня с адресом: «Совнарком Горбунову с обратной проверкой» такого содержания: «Ми уже сообщали что вес запас золота и платини вивезен отсюда два вагона стоят колесах Перми просим указат способ хранения на случаи поражения советвласти мнение облакома партии и обласовета случае неудачи вес груз похоронит даби не оставит врагам»73. Обратим внимание на то, что телеграмма была адресована опять же не лично Ленину, а секретарю Совнаркома и одновременно личному секретарю Ленина Н. П. Горбунову. Она, конечно же, была рассчитана на ознакомление с ней руководителей правительства, в том числе Ленина. Но ведь он мог ее и не прочесть. Видимо, реакции руководителей СНК на телеграмму Белобородова не последовало, и 28 июня он посылает еще одну с просьбой о разговоре по прямому проводу. Об этом мы определенно узнаем из записи в Биохронике Ленина. В ней значится: «28 июня. Ленин читает (позднее 20 час. 13 мин.) телеграмму из Екатеринбурга председателя Уральского областного Совета А. Г. Белобородова с просьбой о разговоре по прямому проводу ввиду чрезвычайной важности дел»74. Мы видели, что и эта телеграмма опять же адресовалась не лично Ленину, как считают некоторые авторы, а Горбунову. Белобородов так поступал и позднее, в частности 8 июля. О чем хотел переговорить с центром Белобородов? Да скорей всего о судьбе золота и платины, состоялись ли переговоры — неизвестно. Если и не состоялись, то Совнаркому, его председателю было в общем известно, о чем хотел сказать Белобородов. И реакция лично Ленина последовала. В Биохронике читаем: «В ночь на 30 июня. Ленин подписывает (ранее 3 час. 55 мин.) телеграмму в Пермь или в Екатеринбург председателю областного Совета А. Г. Белобородову с предписанием немедленно отправить всю Ф. Ф. Сыромолотов. платину и золото под надежной охраной в Ярославское отделение Народного банка»75. И эти ценности под руководством областного комиссара финансов Ф. Ф. Сыромолотова* под охраной во главе с чекистом В. П. Матвеевым наконец были отправлены из Перми в Ярославль.
В телеграмме Белобородова на имя Свердлова для Голощекина, находившегося в Москве, от 4 июля в начале указывалось: «Сыромолотов как раз поехал для организации дела согласно указаний центра»