ва команды, производившей расстрел, касался мало. Не дал он конкретного ответа на этот вопрос и тогда, когда он был поставлен на совещании старых большевиков 1 февраля 1934 г. Участник совещания старый большевик В. А. Чевардин спросил: «Эти живые свидетели могут вести всякие разговоры?» Я. X. Юровский ответил: «Нет таких, которые знают. Они все были взяты, за исключением тех, что были у белых»46. Это, как видно, относилось Юровским и к карателям, и к видевшим казнь, и, возможно, к охранникам вообще. Но и тех, и других, и третьих — не всех «взяли» (по-чекистски). В действительности же свидетели оставались. Юровский сказал также: «Из участвовавших в расстреле никого нет»47. То ли их в Свердловске нет, то ли в сфере его тогдашнего внимания, то ли в живых нет — неясно. И это, если он имел в виду, что свидетелей нет в живых, тоже неверно. Трудно объяснить такое отношение Юровского к вопросу о личностях чекистов, участвовавших в расстреле: то ли он их действительно не помнил и полагал, что все они погибли (но он должен был знать, что упомянутый им местный убийца Ермаков точно жив, жил в Свердловске же), то ли из конспиративных соображений скрывал (в то же время о себе как участнике расстрела говорил собравшимся откровенно и с гордостью). Одним словом, воспоминания Юровского мало помогают в выяснении персонального состава команды убийц.
Какие данные мы находим у других бесспорных долго остававшихся в живых участниках расстрела? М. А. Медведев (Кудрин) в 1963 г. говорил: «Вслед за процессией следуют по лестнице Павел Медведев, Гриша Никулин, семеро латышей (у двух из них за плечами винтовки с примкнутыми штыками) (из ряда других свидетельств явствует, что по крайней мере один из этих двух «латышей с винтовками» был русским А. А. Стрекотиным, не включавшимся в состав убийц, пришедшим прямо с поста поглазеть на казнь; что оба этих «с винтовками» не стреляли. — И. П.), завершаем шествие мы с Ермаковым...
Николай II, царица и Боткин внимательно разглядывают меня с Ермаковым, как людей новых в этом доме. Юровский отзывает Павла Медведева, и оба выходят в соседнюю комнату Теперь слева от меня против царевича Алексея стоит Гриша Никулин, против меня — царь, справа от меня — Петр Ермаков... Стремительно входит Юровский... вынимая из кобуры «маузер»... я уже спускаю курок моего «браунинга» и всаживаю первую пулю в царя. Одновременно с моим вторым выстрелом раздается первый залп латышей и моих товарищей справа и слева. Юровский и Ермаков тоже стреляют в грудь Николая II почти в упор... Ермаков... палит уже из второго нагана... стреляет из третьего нагана...»48.
Итак, стреляли: Медведев (Кудрин), Юровский, Ермаков, Никулин, другие («латыши»); из семерых «латышей» двое с винтовками, по этим воспоминаниям, — не стреляли. Посмотрим, что писал об участниках расстрела Ермаков, приписывавший себе и руководство им, и главную палаческую роль: «...прибыл [с] товарищами Медведевым и др[угим] латышом, который служил в моем отряде, в карательном отделе... Я спустился книзу совместно [с] комендантом; надо сказать, что уже заранее было распределено — кому и как стрелять... я дал выстрел в него (Николая II. — И. П.) [в] упор...»49. Как о стрелявшем Ермаков пишет о себе, но явно как об участниках расстрела и о коменданте (Юровском), и о Медведеве (Кудрине), и о «латыше» — карателе из своего визовского отряда. Речь идет не о ком ином, как о С. П. Ваганове, включенном в состав убийц облчека. В визовском отряде, военном комиссариате латышей не было. Ермаков называет Ваганова «латышом» явно по той простой причине, что он — каратель. Он и имя Медведева подает в таком же духе («прибыл с товарищем Медведевым и другим латышом»: оба, выходит, «латыши»). Вот таким в период Октября и гражданской войны собирательно-нарицательным стал образ латышского стрелка, латышей, отличавшихся в кровавых карательных делах большевизма!
Слабый памятью, особенно в последние годы жизни, и совершенно не заботящийся о достоверности изложения исторических фактов, Ермаков 4 августа 1945 г. на допросе (или, мягче говоря, в ходе официальной беседы) начальнику Управления КГБ по Свердловской области на вопрос о непосредственных исполнителях приговора Царской Семье отвечал: «Выполняли этот акт, как ранее я уже указал, мы втроем: начальник охраны Юровский, заместитель командира латышского красного гвардейского отряда Ян и я, Ермаков». Раньше о Яне он не упоминал. Связать Яна с тем, кого он называет взятым им с собой «латышом», тем более если речь идет о Я. М. Цельмсе, величине заметной, нельзя, да он и не служил у визовского военкома. Но стоит обратить внимание на упоминание в воспоминаниях Я. X. Юровского взятого им в охрану «Иона» (Яна?) и «Цельмса». В числе убийц, правда, Юровский этого латыша не называет, а вот Ермаков, на сей раз забыв даже о видном чекисте М. А. Медведеве (Кудрине), «Яна» причисляет к таковым. Но об этом мы поведем речь далее.
Обратимся к показаниям П. С. Медведева, оказавшегося в плену у белых и в распоряжении следствия по делу убийства Царской Семьи. «Из числа охраны, — показывал Медведев, — находились внизу в той комнате, где была царская семья, семь латышей, а остальные три латыша были тоже внизу, но в особой комнате». Во время вторичного допроса он сказал: «В нижнем этаже дома Ипатьева находились латыши из «латышской коммуны», поселившиеся тут после вступления Юровского в должность коменданта; было их человек 10; никого из них я по именам и фамилиям не знаю... Дорогу указывал Юровский. Привели в угловую комнату нижнего этажа, смежную с опечатанной кладовой...
Одновременно в туже комнату вошли одиннадцать человек: Юровский, его помощник, два члена чрезвычайной комиссии и семь человек латышей»50. Надо полагать, что под членами ЧК Медведев имел в виду своего однофамильца с Ермаковым или Вагановым, не зная, что таковых было не двое, а трое, третьего, выходит, отнеся к «латышам», то есть всем прочим, к внутренней охране. Стало быть, он имел в виду лишь шестерых из чекистов внутренней охраны. Медведев признавал, что был при казни, но утверждал, что в ней не участвовал, ибо выходил из помещения во двор, чтоб послушать, не слышны ли выстрелы, а когда вернулся, жертвы уже достреливались. Однако он явно лгал, чему имеется много доказательств. Мы видели, что он был включен в число нескольких исполнителей решением облчека и вряд ли мог не использоваться «по назначению». Медведев (Кудрин) определенно рассказывает о нем как об участнике казни. Еще более определенно об этом говорил Никулин, к воспоминаниям которого мы вернемся51. Юровский указывал на активную задействованность Медведева в подготовке убийства, но не касался вопроса, был ли он среди стрелявших. Жена Медведева — М. Д. Медведева на допросе показала: «По словам Павла... в них начали стрелять и всех до одного убили; стрелял и мой муж: он говорил, что из сысертских принимал участие в расстреле только один он...»52.
Ф. П. Проскуряков, состоявший во внешней охране, показывал; «Пашка сам мне рассказывал, что он выпустил пули 2-3 в Государя и в других лиц, кого они расстреливали. Показываю сущую правду. Ничего вовсе он мне не говорил, что он будто бы сам не стрелял, а выходил слушать выстрелы наружу: это он врет»53. Разводящий А. А. Якимов, подробно описавший картину казни, но якобы со слов дежуривших охранников и наблюдавших за нею в окно, на деле присутствовавший лично, говорил, как о стрелявших, о Юровском, Никулине, «некоторых латышах». О Медведеве говорил, что он там, при расстреле, был и сказал ему потом, что «стреляли латыши», а о том, стрелял ли он сам — у него не спросил54. В другом случае Якимов говорил: «Впереди шли Юровский и Никулин. За ними шли Государь, Государыня и дочери... Сзади за ними шли Медведев и латыши... Из них двое были с винтовками»55. Ни Проскуряков, ни Якимов, ни другие охранники, наблюдавшие за казнью, ухода Медведева перед нею на улицу не отметили. Возможно, версия о его выходе, вслушивании в звуки выстрелов извне дома проникла в поздние воспоминания М. А. Медведева (Кудрина) и самого Юровского после ознакомления с протоколами допросов по книгам М. К. Дитерихса и Н. А. Соколова, на что они сами указывали. Тем не менее, говоря о сообщении Медведева, что выстрелы слышны, они не отмечали его неучастие в расстреле. Медведев (Кудрин) указывал на передачу нагана и Медведеву, который его, как и другие стрелявшие, взял («по нагану берут Григорий Никулин и Павел Медведев»)56. Двусмысленности тут нет. Расстрел длился порядочное время, а выскочить из роковой комнаты нижнего этажа через прихожую —дело минутное. Эта версия о выходе из комнаты для вслушивания и возвращения (конечно же, незамедлительного, чтобы сразу же сообщить о слышимости выстрелов) никоим образом, если даже так обстояло на самом деле, алиби охраннику не создает. Приведенные выше и другие факты, подробности о расстреле из показаний самого Медведева свидетельствуют о присутствии его и Якимова при казни. Своей сестре К. А. Агафоновой Якимов тогда же сказал, что «картину убийства он видел сам»57. На следствии он обошел вопрос о том, стрелял или нет Медведев. Очной ставки им, похоже, не дали.
При выяснении вопроса о том, стрелял ли Медведев, пришлось привести показания следствию его жены, Якимова и Проскурякова, двое из которых отвечали на вопрос утвердительно, ссылаясь и на его собственные признания. Обратимся для выяснения этого же вопроса и состава стрелявших вообще к воспоминаниям упоминавшегося А. А. Стрекотина, ушедшего с винтовкой с поста, чтобы поглазеть на расправу над Царской Семьей. Он состоял во внешней охране, был сысертцем, близко знавшим Медведева не только теперь, как своего начальника, но и ранее, в том числе по участию в борьбе с атаманом А. И. Дутовым. Воспоминания Стрекотина, от начала до конца присутствовавшего при убийстве, содержат сведения не только о роли Медведева, но и о других убийцах. Он рассказывает: «По лестнице кто-то быстро спустился вниз, молча подошел ко мне и также молча подал мне револьвер. «Для чего он мне?» — спросил я Медведева.