и не изучили состояние сруба, укреплявшего стены шахты. Его просто не приняли во внимание или решили, что он уже насквозь прогнил и ствол шахты должен обрушиться при взрыве нескольких гранат. Однако затея провалилась — сруб выстоял. Между прочим, таким же образом сутки спустя пытались погрести и Великих Князей, содержавшихся в Алапаевске. С той лишь разницей, что в шахту, более глубокую, сбрасывали не трупы Романовых, а живых людей, затем бросали гранаты, так ее и не обвалившие, даже не убившие, а лишь искалечившие жертвы. Среди местных жителей ходила молва о том, что и сутки спустя из шахты доносилось пение молитв. Если бы руководители ликвидаторов трупов верно оценили прочность выбранной шахты в Ганиной яме, они захватили бы с собой большую партию взрывчатки и подрывника и хлопот с перезахоронением можно было бы избежать. Но в этом случае белые, занявшие Екатеринбург, руководствуясь многочисленными свидетельскими показаниями, найденными вещественными доказательствами вплоть до редчайших драгоценностей, бриллиантов, сразу же обнаружили бы и раскопали останки расстрелянных.
Неудача с выбором первоначального места захоронения в шахте у Ганиной ямы, именуемой теперь окрестным населением «Царской», сыграла палачам на руку. Они нашли, казалось бы, простейший, но куда более надежный путь погребения — прямо под дорогой. Кто мог догадаться там искать? Не догадывались!
Место, выбранное Ермаковым для захоронения трупов и одобренное Юровским, а возможно, хотя бы заочно, по описанию, и более высокими областными руководителями, — несомненно. Оно находится примерно в 17 километрах к северо-западу от Екатеринбурга, Верх-Исетского завода, где верстах в трех от шахты, на берегу Исетского озера, в довольно глухом по тем временам месте расположена небольшая деревня Коптяки. Крестьяне занимались хлебопашеством, огородничеством, сенокосами, рыбным промыслом, брали дары природы, кругом были леса. Туда вела проселочная дорога, местами имевшая съезды, потом выводившие на ее наиболее наезженную часть. Коптяковская дорога пересекала два железнодорожных пути: ведущий на Казань с последующими ответвлениями и Горнозаводской — на Нижний Тагил — Пермь, ближе к Коптякам. Первый из этих переездов имел № 803, второй — 184 (один из съездов-веток Коптяковской дороги шел южнее и пересекал железную дорогу у будки-переезда № 185, потом выводил к тому же переезду № 184). События, разыгравшиеся в связи с захоронением и перезахоронением, протекали в окрестностях переезда № 184, сначала много дальше на северо-запад, почти у Коптяков, а потом — в непосредственной близости от него. Этот переезд находился примерно на полпути от ВИЗа к Коптякам вдоль Коптяковской дороги. Ныне это место совсем недалеко от разросшегося города, на краю поселка Шувакиш. Дальше от переезда раскинулось урочище Четыре Брата, названное по четырем росшим там прежде могучим соснам. К 1918 г. от них оставалось лишь два пня. Еще дальше к Коптякам местность именовалась Ганиной ямой (Ганины ямы, Ганины овраги), по имени находившегося там небольшого Ганиного пруда. И там и там, севернее разъезда, находилось большое количество заброшенных рудниковых шахт и ям, многие из которых были затоплены. Одна из хорошо сохранившихся железорудных шахт находилась примерно в 150-200 метрах слева от Коптяковской дороги на расстоянии около двух километров от Коптяков. (Ныне там обосновался мужской монастырь Царственных страстотерпцев, построено 5 деревянных храмов и будут строиться еще 2.) На поверхности шахты был большой и хорошо сохранившийся сруб из бревен и горбылей. Глубже было раздвоение — большой и малый колодцы, также в срубах. Малый колодец служил для откачки воды. Глубина большого составляла 5 сажен и 7 вершков, то есть около 11 метров. На дне шахты был слой никогда не таявшего льда, поверх него — немного воды. Ермаков, очевидно, не измерил глубину воды, а значит и шахты в целом. Отсюда у него и Юровского возникла иллюзия, что трупы будут утоплены в воде, шахта взорвана и их обнаружить никому не удастся. Кругом был лес. Он закрывал видимость на шахту с Коптяковской дороги. Место заброшенное, глухое20. Там, в шахте, и началось захоронение, потом продолженное и завершенное у переезда № 184, ближе к Екатеринбургу. Долгое время советские граждане, в том числе уральцы, полагали, что останки сожженных членов Царской Семьи были брошены в болото где-то у деревни Палкино. Многие знали, слышали, что в месте первого захоронения их не нашли. Реальное, выявленное ныне место захоронения Царской Семьи ближе к ВИЗу и действительно уже ближе к Палкинскому болоту, нежели к Коптякам. На это указывал в своих публикациях П. М. Быков. Он в 1921 г. написал: «...трупы казненных были отвезены за город в лес в район Верх-Исетского завода и дер. Палкино, где и были на другой день сожжены»21. В публикации 1926 г. он писал несколько иначе, неопределенней, но в чем-то ближе к истине: «...останки трупов после сожжения были увезены от шахт на значительное расстояние и зарыты в болоте, в районе, где добровольцы и следователи раскопок не производили. Там трупы и остались и теперь благополучно сгнили»22. Здесь указано и на сожжение, и на наличие останков. Большая подсказка. Так было определено первое место захоронения останков убитых в доме Ипатьева членов Царской Семьи и других, всех одиннадцати (об упомянутом П. М. Быковым другом месте — скажем позднее и подробнее).
2. Первое захоронение
Были не только главный убийца — руководитель расстрела и главный похоронщик, но и ответственный за вынос и погружение тел в машину. «Принимать трупы, — отмечал Я. X. Юровский, — я поручил Михаилу Медведеву... Это он вместе с Ермаковым Петром Захаровичем должен был принять и увезти трупы»23. Это подтверждал и сам Медведев. Он вспоминал:
«Около грузовика встречаю Филиппа Голощекина.
— Ты где был? — спрашиваю его.
— Гулял по площади. Слушал выстрелы. Было слышно.
Нагнулся над царем.
— Конец, говоришь, династии Романовых?! Да...
Красноармеец принес на штыке комнатную собачонку Анастасии — когда мы шли мимо двери (на лестницу во второй этаж) из-за створок раздался протяжный жалобный вой — последний салют императору Всероссийскому. Труп песика бросили рядом с царским»24.
— Собакам — собачья смерть! — презрительно сказал Голощекин. Я попросил Филиппа и шофера постоять у машины, пока будут носить трупы. Кто-то приволок рулон солдатского сукна, одним концом расстелили его на опилки в кузове грузовика — на сукно стали укладывать расстрелянных. Сопровождаю каждый труп: теперь уже сообразили из двух толстых палок и одеял связать какое-то подобие носилок...»25.
Все одиннадцать трупов людей и нескольких собачек погрузили под руководством М. А. Медведева и при ассистировании высокого руководителя всей акции Ш. И. Голощекина на мощный грузовой автомобиль по тем временам одной из лучших марок — «Фиат». Здесь же, во дворе, стояла и легковая автомашина. В начале четвертого ночи «Фиат» двинулся в путь. Шофером был свой человек — С. И. Люханов. С ним отправились М. А. Медведев, П. 3. Ермаков, С. П. Ваганов и, видимо, два чекиста-охранника. А. А. Якимов отмечал: «Вместе с трупами уехал сам Юровский и человека три «латышей» или же не русских — не знаю»26. Якимов был несколько неточен. Юровский отправлял грузовик, но сам затем уехал на легковой машине. Была ночь, темно. Ермаков, Ваганов, Медведев были сочтены Якимовым за «латышей», хотя и с оговоркой. Его можно понять: все трое были участниками расстрела. Один-два чекиста-охранника все же были в грузовике. На одного из них точно указывал В. Н. Нетребин27. Более точен П. С. Медведев, указывавший, что «на автомобиле этом с трупами уехали два члена следственной комиссии, один из коих был Ермаков, а другой — вышеописанных примет, ему не известный (выше мы показали, что это был Ваганов. — И. П.)»28. У М. А. Медведева по этому поводу сказано: «Ермаков садится к шоферу; в кузов залезают несколько человек из охраны с винтовками. Машина трогается с места, выезжает... За Верх-Исетском в нескольких верстах от деревни Коптяки машина остановилась на большой поляне, на которой чернели какие-то заросшие ямы»29. Медведев забыл «поместить» себя в автомобиль, но рассказывает о его продвижении, остановке и о подъезде на легковой машине чуть позднее Юровского и Голощекина. Значит, он ехал не с ними, а с Ермаковым. Ваганова он не вычленяет из охранников. Нельзя не принять во внимание и свидетельство А. Г. Кабанова: «...автомашина... в сопровождении четырех товарищей, сидящих в машине, и двух верхом сидящих на лошадях отошла от дома...»30. Быть может, верховые сопровождали машину лишь в черте города, но возможно, и далее. Ваганов потом подъезжал на коне, охраняя место захоронения.
Здание Главной конторы Верх-Исетского завода, у которого в ночь на 17 июля останавливался шедший на Коптяки грузовик с телами жертв Ипатьевского дома (современный вид).
По вопросу о том, кто выехал на грузовом автомобиле с трупами, в публикациях много противоречий. Они обусловлены скудностью и противоречивостью источников. С нашей точки зрения, неоспоримо лишь то, что на «Фиате» выехали П. 3. Ермаков, М. А. Медведев и С. П. Ваганов, очевидно, все трое или двое в кабине, и несколько (двое-трое) чекистов из внутренней охраны, среди которых (если не все) были нерусские, в роли захоронщиков.
Наиболее существенным является невыясненный вопрос о том, был ли с ними, на «Фиате», а значит в кабине, Я. X. Юровский или он уезжал отдельно. Имеются авторы, которые вообще (и решительно!) отрицают поездку его на место захоронения под Коптяками и участие в нем. К. Бронников по этому поводу многократно заявляет, что Юровский туда не выезжал, оставался в городе и решал совсем другие задачи: подбирал «двойников» расстрелянных и отправлял их в Пермь и т.д. Будто и заявление его о поездке, и описание хода захоронения — «бред» или «ловко и умело сработан