в четыре часа утра германская армия произвела нападение на СССР без всякого повода и причины». Однако если верить воспоминаниям В. М. Молотова, то он об этом еще не мог знать, так как Ф. В. Шуленбург вручил ему меморандум об объявлении войны одновременно с началом боевых действий на западной границе.
О том, что немецкая версия временных рамок происходящих событий в ту ночь более правдоподобна, свидетельствует один факт, приведенный в книге Александра Осокина «Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке». В ней он пишет, что ему удалось найти очевидца, указавшего точное время выезда автомобиля немецкого посла из Кремля. Это народный артист СССР В. А. Этуш, который неоднократно в газетных публикациях рассказывал о том, как для него началась война: «Шел домой с вечеринки часов в пять утра, а мимо меня пронеслась машина немецкого посольства. Посол фашистской Германии возвращался из Кремля, вручив Молотову меморандум об объявлении войны». Позвонив Владимиру Абрамовичу, историк попросил его назвать точное время и место встречи с машиной немецкого посла. Тот ответил, что видел ее 22 июня 1941 года в 4.50 утра, когда машина выехала из Боровицких ворот Кремля, пересекла Манежную площадь и ушла на Моховую. Накануне 70-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне В. А. Этуш в одной из своих статей еще раз озвучил эту версию, уточнив лишь, что машину немецкого посла он встретил на Манежной площади 22 июня 1941 года в пятом часу утра[153].
Таким образом, со значительной долей уверенности можно утверждать, что посол Германии в СССР Шуленбург пробыл в кабинете В. М. Молотова приблизительно с 4.05 до 4.40 утра. Это лишний раз подтверждает правдивость слов В. М. Молотова о том, что официальное объявление войны Советскому Союзу со стороны Германии произошло практически в одно время с началом боевых действий на западной границе, а не в 5.30, как утверждает современная историография.
Ко всему вышесказанному хочу добавить, что сам перечень городов Советского Союза, в числе первых подвергшихся бомбардировке немецкой авиацией 22 июня 1941 года, также вызывает немало вопросов. К примеру, В. М. Молотов в своем выступлении по радио, а также при встрече с послом Германии Шуленбургом назвал шесть таких городов (Житомир, Киев, Севастополь, Каунас, Одесса и Минск). С. М. Буденный утверждает, что он лично докладывал Сталину после четырех часов утра о бомбардировке немецкой авиацией городов Севастополь и Рига. Однако в оперативной сводке Генерального штаба РККА № 01 на 10.00 22.06.41 говорится о том, что бомбежке были подвергнуты аэродромы, расположенные в тридцати трех городах и других населенных пунктах западной части Советского Союза. Из всех городов, названных В. М. Молотовым и С. М. Буденным, в сводке упоминаются лишь Каунас и Рига.
Заинтересовавшись этим вопросом, я попытался выяснить точную дату первых налетов вражеской авиации на ранее названные советские города. В итоге удалось установить, что Киев 22 июня 1941 года немцы бомбили, но лишь после 9 часов утра. Минск первый раз подвергся бомбардировке только 24 июня, а Одесса еще позже — 22 июля 1941 года. Что касается Риги, то, судя по разведсводке Прибалтийского военного округа № 03 по состоянию на 12 часов 22 июня 1941 года, столица Латвийской ССР утром этого дня вообще не подвергалась бомбардировке. Так что Маршал Советского Союза С. М. Буденный никак не мог об этом случае докладывать Сталину сразу после четырех часов утра. Как не могли два заместителя наркома обороны Г. К. Жуков и С. М. Буденный по поручению Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко одновременно докладывать Сталину о начале фашистской агрессии.
Завершая сравнительный анализ позиций В. М. Молотова и Г. К. Жукова по поводу точного времени начала войны, а также других событий, произошедших ночью и ранним утром 22 июня 1941 года, следует отметить, что, несмотря на их существенные различия, в одном вопросе они едины: какие-то серьезные вооруженные инциденты на западной границе, а также бомбардировки некоторых советских городов начались за несколько часов до начала фашистской агрессии против СССР. Но если Г. К. Жуков все их квалифицирует как начало фашистской агрессии против СССР, то В. М. Молотов их условно разделил на две самостоятельные группы. Первая из них — это неизвестно кем организованные боестолкновения на западной границе и бомбардировки некоторых советских городов, которые очень сильно всполошили высшее военно-политическое руководство Советского Союза. А вторая — сам момент начала войны. К сожалению, в архивах и современных исторических работах бесполезно искать ответ на вопрос: «Где и когда произошли эти боестолкновения и бомбардировки, а также кто их организатор?». Но в том, что они были, уже нет никакого сомнения.
В этой связи можно предположить, что наиболее полную информацию о всех произошедших в то время событий по обе стороны границы можно почерпнуть из сохранившихся архивных документов Главного управления пограничных войск НКВД СССР, журналов боевых действий пограничных отрядов, а также соединений и объединений немецкого вермахта, первыми ранним утром 22 июня 1941 года атаковавших наши пограничные заставы. Нельзя сбрасывать со счетов и воспоминания непосредственных участников тех далеких и трагических событий, особенно те, которые по разным причинам ранее нигде не публиковались, а значит, и не подвергались какой-либо цензуре. Особую ценность в этом плане представляет «Журнал оперативной записи», куда оперативные дежурные Главного управления пограничных войск НКВД СССР заносили все поступающие из округов доклады об обстановке на границе в течение 21–22 июня 1941 года. Однако в этом журнале, который, кстати, и сегодня доступен любому желающему для ознакомления, записи оперативного дежурного начинаются с 4 часов 15 минут 22 июня 1941 года. Поэтому узнать о том, что происходило на западной границе СССР за 2–3 часа до этого, весьма проблематично. А вот точное время начала войны в нем отражено более-менее точно.
Первый доклад в Москву поступил из Кишинева в 4.15 22 июня 1941 года следующего содержания: «Начался обстрел из ручных пулеметов с румынской стороны застав 24 и 25 ПО. Застава № 3 24 ПО подверглась нападению. С 24 ПО связь порвалась. 11 и 12 заставы 25 ПО подверглись обстрелу с румынской стороны огнем ручных пулеметов». Через двадцать минут из Кишинева поступил еще один доклад: «В 4.18 со стороны Румынии начался артиллерийский обстрел г. Кагул (уч.24 ПО)».
Затем в 4.50 последовал доклад из Львова (Управление ПВ НКВД УССР. — Прим. автора): «Немцы после краткой артподготовки в р-не Пархач перешли в наступление на участке 97 ПО 15 заставы, произвели нападение, которое отбито. На остальных участках идет артобстрел и пулеметный огонь. В данное время с воздуха бомбят г. Владимир-Вольнск и Любомль. Все отряды и полки подняты по тревоге, приняли оборону, связались с частями Красной армии. Просим указаний»[154].
Третий доклад о начале военных действий поступил в 4.55 из Прибалтийского пограничного округа, в котором сообщалось, что «в 4.20 6 немецких самолетов появились над Либавой, обозначив стрельбу трассирующими пулями. Нарком Шустин передал об обстреле г. Виндава (данные не проверены)».
В последующем доклады стали поступать и из других пограничных округов. При этом командование Мурманского, Ленинградского и Карело-Финского пограничных округов в основном сообщало о передвижении войск на сопредельной территории, задержанных нарушителях границы и нарушениях воздушного пространства СССР неизвестными самолетами. Боевые же действия, судя по «Журналу оперативной записи», здесь начались лишь 28, 29 и 30 июня соответственно.
Из управления Белорусского пограничного округа первый доклад в ГУПВ НКВД СССР почему-то поступил лишь в 8.25 утра. До этого в 6.20 и в 6.40 сообщения о начале боевых действий в Белоруссии поступали от капитана Мойленко с контрольной станции, расположенной между городами Молодечно и Белосток, а также от дежурного по связи из Управления НКВД БССР. К сожалению, ни в одном из них не указано точное время начала боевых действий. И лишь по разговору начальника пограничных войск СССР генерал-лейтенанта Г. Г. Соколова, который, как известно, в момент начала войны находился на участке 5-й погранкомендатуры 86-го (Августовского) пограничного отряда с оперативным дежурным ГУПВ, можно установить точное время начала фашистской агрессии на этом участке. 23 июня 1941 года в 12 часов дня он сообщил в Москву, что «в 4.20 22 июня 1941 года заставы в результате сосредоточенного артогня взлетели в воздух. Связь застав с комендатурами сразу была потеряна»[155].
Из вышеприведенных докладов можно сделать вывод о том, что широкомасштабные действия на западной границе начались в промежутке между четырьмя часами и четырьмя часами тридцатью минутами 22 июня 1941 года. Таким образом, временные рамки начала войны на участке того или иного пограничного округа ненамного отличаются от тех, которые приведены в Оперативной сводке Генерального штаба Красной армии № 01 по состоянию на 10.00 22 июня 1941 года. К слову сказать, абсолютное большинство участников первых боев на границе, как с советской, так и с немецкой стороны, также придерживаются подобных взглядов относительно точного времени начала войны.
Однако в исторической литературе можно встретить и другие свидетельства участников Великой Отечественной войны, которые подтверждают слова В. М. Молотова о том, что на западной границе отдельные боестолкновения между пограничниками и подразделениями регулярных немецких войск, а также бомбардировки некоторых объектов на советской территории начались раньше четырех часов утра.
К примеру, полковник в отставке Д. С. Аврамчук, занимавший в начале войны должность начальника 2-го отделения штаба 86-го (Августовского) пограничного отряда Белорусского пограничного округа, утверждает, что для него война началась в 2 часа ночи. В своих воспоминаниях он пишет: