Учитывая реальную статистику потерь вермахта, представленную в таблице, а также тот факт, что группировка пограничников на западной границе в начале войны почти в 30 раз была меньшей, чем численность военнослужащих Красной армии (к тому же, имеющих на вооружении самое современное для того времени тяжелое вооружение), можно предположить, что число солдат и офицеров, выведенных из строя личным составом западных пограничных округов в первые месяцы войны, могло составить не более 5–6 процентов от вышеприведенных цифр.
Кстати, знакомясь с описанием первых боев на границе, невольно складывается впечатление, что единоборства с немецкими танками вели чуть ли не все заставы Прибалтийского, Белорусского, Украинского и Молдавского погранокругов, а на каждую из них наступало не менее 2–3 боевых машин. Все это, на мой взгляд, очередной миф. Сегодня уже доподлинно известно, что все свои наличные танковые и моторизованные соединения немецкое командование сосредоточило в составе четырех танковых групп, которые наступали на очень узких участках фронта и, как правило, вдоль основных шоссейных магистралей. Наложив известные на сегодняшний день полосы прорыва танковых группировок вермахта на участок государственной границы СССР от Балтийского и до Черного моря, можно смело утверждать, что с танками противника теоретически могли сражаться пограничники только 3–4 левофланговых застав 106-го, по 2–3 заставы 107-го и 17-го пограничных отрядов Белорусского округа, а также 5 застав 90-го пограничного отряда Украинского пограничного округа. Другими словами, личный состав не более чем 15–16 пограничных застав из 345, ранним утром 22 июня 1941 года вступивших в смертельную схватку с врагом, могли реально отражать атаки немецких танков. И все! Остальное — это послевоенные выдумки ветеранов и некоторых недобросовестных историков.
На мой взгляд, также не соответствует действительности утверждение некоторых пограничных ученых о том, что в первый день войны каждая из пограничных застав, подвергшихся нападению со стороны войск фашистской Германии и ее союзников, сражались против одного-двух батальонов противника, усиленных артиллерией, от нескольких часов до нескольких суток и даже месяцев[210].
Если верить вышеприведенной статистике, то получается, что не менее 35 немецких, румынских, венгерских и финских пехотных дивизий в течение многих часов и дней безрезультатно пытались преодолеть рубеж государственной границы СССР. На мой взгляд, немецкое командование, даже если бы и захотело выделить такие огромные силы на подавление сопротивления пограничников, вряд ли смогло это сделать. Ведь это почти 20 % всех войск, которые предназначались для ведения войны с Советским Союзом.
К тому же, столь упорное сопротивление пограничников в первый и последующие дни войны вряд ли бы остались незамеченным немецким командованием. Однако, судя по архивным документам нашего главного противника в той войне ничего подобного им замечено не было. Прежде всего, имеются в виду документы немецкого командования, в которых дается оценка степени напряженности боев при переходе их частями линии государственной границы. Эти оценки отражены в мемуарах и дневниках генералов вермахта, а самое главное — в боевых документах сухопутных соединений и объединений немецкой армии. На мой взгляд, эти документы характеризуют стойкость и героизм именно пограничников, так как абсолютное большинство частей и соединений Красной армии в тот период находились на некотором удалении от линии государственной границы. К этому следует добавить, что в условиях практически полного отсутствия каких-либо отечественных архивных документов, касающихся первых боев в зоне расположения пограничных застав и комендатур, это, наверное, единственная возможность более-менее объективно взглянуть на события той поры.
Итак, рано утром 22 июня 1941 года дивизии и корпуса 4-й, 9-й и 17-й армий, 1, 2, 3 и 4-й танковых групп из состава групп армий «Юг», «Центр» и «Север» после не очень продолжительной артиллерийской подготовки перешли советско-германскую границу. Их боевые действия с советскими войсками развернулись в зоне ответственности 105, 106, 107, 86, 87, 88, 17-го отрядов Белорусского, а также 90, 91 и 92-го отрядов Украинского пограничных округов.
Ниже представлены выдержки из журналов боевых действий и донесений штабов 14 соединений и объединений германской армии, в которых в хронологическом порядке отражены самые первые часы войны и впечатления немцев от увиденного.
Надеюсь, что читатели обратили внимание на то, что в представленной таблице очень мало конкретных примеров, свидетельствующих о ведении фашистскими войсками вообще каких-либо боевых действий с пограничниками. Отдельные случаи были отмечены лишь на участках 17-го пограничного отряда Белорусского, а также 90, 91 и 92-го пограничных отрядов Украинского пограничных округов.
Наряду с этим в указанных документах встречаются упоминания и об отдельных примерах стойкости и мужества воинов Красной армии в первые дни войны в районе г. Августова, Гродно и Перемышля, а также в Брестской крепости, что в целом свидетельствует об объективном отражении происходящих в то время событий на фронте в документах немецкого командования.
А вот так описал первые часы начавшейся войны по истечении десяти лет после ее окончания бывший начальник штаба 4-й армии вермахта Г. Блюментрит. «В 3 часа 30 минут вся наша артиллерия открыла огонь. И затем случилось то, что показалось чудом: русская артиллерия не ответила. Только изредка какое-нибудь орудие с того берега открывало огонь. Через несколько часов дивизии первого эшелона были на том берегу. Переправлялись танки, наводились понтонные мосты, и все это почти без сопротивления со стороны противника. Прорыв был осуществлен успешно. Наши танки почти сразу же прорвали полосу пограничных укреплений русских и по ровной местности устремились на восток»[212].
Примерно в таком же духе освещают первые часы начавшейся войны бывший командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок, а также такие немецкие полководцы, как Г. Гот, Э. Манштейн и Г. Гудериан.
Следует особо отметить, что записи в Журналах боевых действий, а также в дневнике Ф. Гальдера делались по горячим следам происходящих событий. Элемент послезнания, характерный для мемуаров, в них отсутствует. Все это делает свидетельства, отраженные в Журналах боевых действий соединений и объединений германской армии, а также ежедневные записи Ф. Гальдера весьма ценным историческим источником. К тому же, их не планировалось предавать широкой огласке.
В подобном духе отображены эти же события в работах наиболее авторитетных немецких исследователей Второй мировой войны. Вернер Хаупт в своей книге «Сражение группы армий «Центр», основываясь на воспоминаниях немецких генералов и офицеров, пишет: «Редкие советские посты охраны были ошеломлены, поэтому в первые минуты никакого сопротивления не было. Русские повсюду отступают. Выскочившие на мост солдаты отбросили в сторону рогатки пограничного заграждения, побежали дальше, захватив четырех сонных русских солдат». Ему вторит Пауль Карель в своей книге «Гитлер идет на Восток»: «Русские на сторожевых заставах начали стрелять из автоматов и ручных пулеметов, но немцы быстро подавили огонь противника. Прошло всего полчаса, и немцы, сметя с лица земли советские заставы, создали плацдарм на восточном берегу. В течение четверти часа русские со своего берега вели огонь из винтовок и пулеметов. Потом все смолкло».
Спроецировав ранее приведенную информацию из немецких официальных документов, мемуаров генералов вермахта и наиболее известных исторических работ зарубежных авторов на карту западной границы СССР того времени, я неожиданно для себя обнаружил, что участие пограничников в боевых действиях в самые первые часы войны было отмечено лишь на тех участках, где по планам советского командования планировалось вести упреждающие наступательные действия. На приведенной карте это очень хорошо видно.
И это вполне объяснимо, так как во всех случаях, когда Красная армия первой начинала наступательные действия (война с Финляндией и Японией, ввод войск в Иран), пограничники, находясь в оперативном подчинении командования Красной армии, первыми приступали к уничтожению погранполицейских постов противника, а в последующем обеспечивали организованный переход советских войск на территорию сопредельного государства. Точно так же они планировались использоваться и с началом советско-германской войны, которая, как уже отмечалось ранее, должна была начаться по инициативе Советского Союза. Поэтому на участках 17, 98, 90, 91 и 92-го отрядов сопротивление пограничников немецким войскам в первые часы войны было наиболее упорным. А вот на тех участках государственной границы, где соединения и объединения РККА готовились вести активные оборонительные действия (105, 106, 107, 86 и 87-й пограничные отряды), пограничники с началом широкомасштабных действий в соответствии с предвоенными планами должны были немедленно отойти за боевые порядки дивизий первого эшелона. Абсолютное число пограничных застав и комендатур с первыми залпами немецкой артиллерии так и поступило. Однако противник наступал столь стремительно, что пробиться в районы запланированного сосредоточения погранотрядов удалось далеко не всем.
Подтверждением обоснованности моего вывода о том, что в послевоенный период в работах историков, писателей и журналистов при освещении участия пограничников в сражениях Великой Отечественной войны доля героического пафоса была явно завышена, может служить содержание докладной записки от 27 февраля 1942 года за № 18/6474 «Об итогах боевой и оперативно-служебной деятельности пограничных войск по охране тыла Действующей Красной армии», которая, по всей видимости, предназначалась для наркома внутренних дел СССР Л. П. Берии. Подписали ее начальник войск НКВД СССР генерал-майор А. Н. Аполлонов и заместитель начальника пограничных войск генерал-майор Н. П. Стаханов. Полный текст этого документа представлен в