Директивами НКВД и Управления Политической пропаганды неоднократно обращалось внимание командования округа на слабость работы в области укрепления воинской дисциплины и политико-морального состояния. Несмотря на это, до последнего времени в округе продолжали иметь место терпимость к недостаткам в службе и дисциплине, а также притупление бдительности, частые случаи пьянства и даже политическое и морально-бытовое разложение отдельных военнослужащих.
Только за 1 квартал 1941 года в округе вскрыто 6 круговых порук, часть из которых существовала в течение полугода и насчитывала десятки участников.
…
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Начальнику пограничных войск НКВД БССР генерал-лейтенанту тов. Богданову И. А. за слабое руководство политическим воспитанием в частях округа — объявить выговор.
2. Заместителю начальника погранвойск НКВД БССР по политической части бригадному комиссару тов. Верещагину Ф. А. за неудовлетворительную организацию и руководство политической работой — объявить выговор и перевести в меньший по численности округ.
3. Начальника 17 погранотряда майора т. Кузнецова А. П., как не справившегося с обязанностями командира-единоначальника — снять с должности и назначить на несамостоятельную работу.
4. Заместителя по политической части начальника 17 погранотряда батальонного комиссара т. Ильина Е. И. за беспринципность в руководстве воспитательной работой и безынициативность — с должности снять, назначив с понижением.
Судя по этому документу, в 17-м (Брестском) пограничном отряде накануне войны сложилась настолько тяжелая морально-психологическая обстановка, что руководство НКВД СССР пошло на крайние меры — смену командира и его заместителя по политической части. Такие решения, как известно, принимаются только в исключительных случаях. Последовавшие за этим события полностью подтвердили правильность этих шагов. К сожалению, они оказались явно запоздалыми.
Узнав об освобождении его от занимаемой должности, майор А. П. Кузнецов с 21 июня 1941 года от руководства погранотрядом практически самоустранился. Первым получив от своих разведчиков информацию о том, что в 4 часа утра 22 июня 1941 года Германия начнет войну против СССР, он даже пальцем не пошевелил, чтобы привести пограничный отряд в состояние полной боевой готовности. С началом же боевых действий он ничего не сделал для установления связи с погранкомендатурами, заставами, а также подразделениями, находящимися в Брестской крепости, не принял должных мер к уничтожению секретных документов и к эвакуации Боевого Знамени части. В результате бездействия майора А. П. Кузнецова в руках гестапо оказались многие документы пограничного отряда с грифами «Секретно» и «Совершенно секретно», в том числе материалы 5-го (разведывательного) отделения. Как стало известно совсем недавно, этот архив немцами был вывезен в Германию, а после войны его вернули в СССР с пометками на полях многих документов «исследователей» из гестапо. Сегодня можно только догадываться, сколько преданных нашей стране людей погибло по этой причине. Не исключено, что и Боевое Знамя пограничного отряда также досталось врагу.
Чтобы меня не обвинили в клевете, приведу еще один архивный документ, который дает достаточно полное представление по данному вопросу. Это письмо кандидата в члены ВКП(б), военнослужащего 17-го (Брестского) пограничного отряда Безчетного на имя И. В. Сталина.
К сожалению, до сих пор так и не удалось точно установить должностное положение кандидата в члены ВКП(б) Безчетного, его имя и отчество. Но, судя по письму, он был хорошо информированным человеком. В этом можно легко убедиться, ознакомившись с полным текстом письма, которое публикуется чуть ниже.
22 июня 1941 г. в 4.00 утра немецкие фашисты напали на нашу любимую Родину. Я в это время находился в 17 КПО НКВД гор. Брест.
О переходе немецкой армии командование отряда знало еще 20 июня с. г. и 21 июня в 24.00 было доложено нач. отряда майору КУЗНЕЦОВУ капитаном СОЛДАТОВЫМ официально, что немцы переходят границу в 4.00 22.6 с. г. Майор КУЗНЕЦОВ ему по телефону ответил, что он об этом знает раньше его.
Мои соображения:
1) Я лично думаю можно было предупредить всю армию, находящуюся в укрепленных пунктах западной границы, для обеспечения обороны Родины и спасти армию от жертв. Он этого не сделал.
2) Из отряда осталось в живых, которые вышли из Бреста 250 человек, из двух корпусов осталось два неполных полка, которые находились в крепости (Бреста), автоколонна отряда, которая находилась в крепости (Остров) погибла, документы, которые можно было сжечь до отступления, он не разрешил, Красное знамя с орденом «Красного Знамени» оставил в отряде, т. е. не взяли. Оставил в руках врагов. При выходе из Бреста нам (13 чел) было приказано держать оборону до особого приказания майора КУЗНЕЦОВА. Мы это приказание выполнили. В это время, пользуясь моментом, майор КУЗНЕЦОВ сам сел в машину и бросил командовать, уехал в тыл за 70 клм. Приказания майора КУЗНЕЦОВА мы не дождались и в 14.00 решили самостоятельно отступать, потерь не имели.
После, мы встретили его в г. Кортузбереза, он даже этим не поинтересовался.
В м. Тимковичи мы сформировали из несколько отрядов роту в 200 человек для оказания помощи с тыла населению и армии от диверсантов, которые забрасывались к нам на парашютах фашистами, но это у нас не вышло: прибыл майор КУЗНЕЦОВ и приказал занять оборону в м. Филиппович, несмотря на то, что части РККА отступили, рота в это время была вооружена винтовками, не было ни одного пулемета. Пограничники начали выполнять это с честью, заняв рубежи обороны. Майор КУЗНЕЦОВ, бат. Комиссар ИЛЬИН, прокурор АСТАПОВ, в/юрист 2 ранга БОЛЫЧЕВ бежали с фронта на машине, оставив бойцов без командования и только, когда было сообщено майору ГУЦЕНКО, он тут же принял на себя командование отрядом.
Сейчас он находится в Западной Белоруссии, повидимому там все погибли, никого не осталось из отряда и хочет воспользоваться еще диверсионной работой.
Я прошу Вас, товарищ Сталин, разобрать мое письмо и сделать соответствующие выводы, после чего просим поставить нас в известность.
Я нахожусь в гор. Гомеле по охране города в распоряжении начотряда майора ГУЦЕНКО.
Следует отметить, что, несмотря на неразбериху, которая в первые недели войны царила в управлении советским государством, это письмо все-таки дошло до адресата. НКВД СССР было поручено провести тщательное разбирательство по всем фактам, изложенным в письме Бесчетного. К тому же, к этому времени ЦК ВКП(б) располагал и другой отрицательной информацией об этом пограничном отряде.
К примеру, секретарь Брестского обкома КП(б)Б Т. И. Новикова в своей докладной записке о положении в Брестской области также указывала, что с началом фашистской агрессии в течение 3 часов обком не имел связи с погранотрядом. Далее в этом документе говорится, что «неправильно вел себя нач. погранотряда т. Кузнецов, имевший сигналы и не поставивший обком в известность. Нам передавали, что наш осведомитель 21.VI заявил т. Кузнецову, что на границе большое скопление немецких войск, усилено подвозятся орудия и боеприпасы, т. Кузнецов об этом сообщил в Минск т. Богданову или дежурному по штабу, но ничего не сообщил обкому»[218].
Провести расследование по заявлению кандидата в члены ВКП(б) Безчетного было поручено начальнику Политуправления войск НКВД СССР дивизионному комиссару П. Н. Мироненко. В начале августа 1941 года на свет появилась его докладная записка на имя начальника войск НКВД СССР генерал-майора А. Н. Аполлонова, в которой все ранее приведенные факты нашли свое полное подтверждение. Главный политработник войск НКВД СССР предложил руководству Наркомата внутренних дел страны начальника отряда майора А. П. Кузнецова и начальника штаба отряда майора Д. И. Кудрявцева «за растерянность и бездеятельность в руководстве личным составом отряда и непринятие мер к уничтожению совершенно секретных документов и оставление Красного Знамени отряда врагу — от занимаемых должностей отстранить и материал предварительного расследования передать военному прокурору для привлечения к судебной ответственности»[219]. Полный текст этой докладной записки представлен в Приложении № 12.
Однако, несмотря на столь серьезные обвинения в адрес начальника пограничного отряда и начальника штаба, они не были осуждены судом военного трибунала, а продолжили службу на руководящих должностях в войсках по охране тыла действующей армии. Как известно, за подобную преступную халатность в условиях войны даже генералов ждало суровое наказание, не говоря уже о других военнослужащих.
Так в чем же тогда причина подобного либерализма в отношении вышеназванных руководителей 17-го (Брестского) пограничного отряда? На мой взгляд, ответ на этот вопрос следует искать в той же докладной записке, которую подготовил дивизионный комиссар П. Н. Мироненко. Особенно в той ее части, где речь идет о реакции руководства Главного управления пограничных войск, а значит, и лично Л. П. Берии, на поступающую за несколько часов до начала войны разведывательную информацию о полной готовности Германии к нападению на Советский Союз. Вот что говорится по этому поводу в указанном документе: «В 24.00 21.06.1941 г. на 3-ю заставу 1 комендатуры пришел закагент «Зарубежный», который сообщил высланному для встречи работнику 5 отделения капитану СОЛДАТОВУ, что в 4.00 22.6 немцы начнут наступление против СССР. Эти данные стали известны источнику со слов солдата 602 арт. полка немецкой армии.