ой армии. По ошибке или осознанно в число погибших и пропавших без вести в годы войны включены боевые потери пограничных войск так называемой «невоюющей границы» — в Закавказье, Средней Азии, Забайкалье и на Дальнем Востоке. В списках также встречаются фамилии военнослужащих, которые погибли еще в предвоенный период, а также в ходе боев с националистами в Западной Украине, Западной Белоруссии, в Прибалтике и даже после завершения Великой Отечественной войны. Для большей убедительности своих слов приведу всего лишь несколько примеров.
В первом томе Книги Памяти на с. 16 занесена фамилия рядового Абдулина, проходившего службу в 30-м Краснознаменном пограничном отряде Казахского округа и пропавшего без вести еще в 1930 году. Там же упоминается фамилия сержанта 130-го пограничного полка Р. А. Абрашитова, погибшего 20.06.1945 в Литве, т. е. уже после окончания войны. Младший лейтенант П. А. Бабич, начальник гарнизона 52-го железнодорожного полка, пропал без вести 20.08.1941 в районе г. Шуи Ивановской области (с. 79), а старшина 65-го погранотряда Е. Е. Гусев погиб 10.01.1943 на участке Аякской пограничной комендатуры Дальневосточного пограничного округа (с. 359). В данном случае оба военнослужащих погибли за сотни и даже тысячи километров от линии фронта, но их включили в Книгу Памяти пограничников, погибших якобы в сражениях Великой Отечественной войны. К этому следует добавить, что 52-й железнодорожный полк НКВД никакого отношения к пограничным войскам не имел. То же самое можно сказать о рядовом Л. Б. Пермякове, курсанте школы младшего начальствующего состава 63-го пограничного отряда (Т. 2, с. 537), рядовом А. З. Савкине, военнослужащем 75-го пограничного отряда (Т. 2, с. 13), и рядовом А. Н. Третьякове из 77-го пограничного отряда (с. 209), которые проходили службу в Дальневосточном пограничном округе. Все они погибли во второй половине 1942 года. Таким образом, ни один из вышеназванных военнослужащих участником Великой Отечественной войны не является, так что в Книгу Памяти они занесены явно по ошибке. И подобных примеров в вышеназванном издании огромное множество.
Порой доходит до абсурда. Пограничники, живыми вернувшиеся с войны, по-прежнему числятся среди пропавших без вести. К примеру, полковник Айрапетов Ваак Мартиросович, начальник 1-го отдела штаба Белорусского пограничного округа в «Книге памяти» учтен как пропавший без вести 23 июня 1941 года[240]. В действительности на третий день войны в районе г. Волковыска в Белоруссии попал в окружение. Не сумев выйти к своим войскам, он в оккупированном Минске включился в деятельность одной из подпольных организаций. С марта 1942 года он начальник штаба одного из партизанских соединений, которым командовал бывший командир 208-й моторизованной дивизии 13-го механизированного корпуса Западного фронта полковник В. И. Нечипорович. В одном из боев в сентябре 1942 года В. М. Айрапетов был тяжело ранен, после чего он вместе с полковником В. И. Нечипоровичем по распоряжению командования Западного фронта убыли в Москву. В мае 1943 года эти заслуженные офицеры по надуманному обвинению были арестованы органами НКВД. Оба обвинялись в измене Родине и других страшных преступлениях. В апреле 1944 года В. М. Айрапетов, не признав себя виновным, был, тем не менее, осужден к пяти годам заключения как «социально опасный элемент». В декабре 1946 года он был досрочно освобожден, приговор отменен, дело прекращено за отсутствием состава преступления. После войны В. М. Айрапетов жил в Средней Азии, а в конце 40-х годов вместе с семьей переехал на постоянное место жительства в город Ереван, столицу Армянской ССР. Умер от тяжелой болезни в начале 1960-х годов. Похоронен в городе Ереване.
Лейтенант С. Г. Захаров, начальник учебной заставы окружной школы младшего начальствующего состава Белорусского пограничного округа, в первые дни войны попал в плен, откуда был освобожден советскими войсками в 1945 году. Успешно прошел проверку в фильтрационном лагере НКВД, после чего многие годы работал в пос. Игра в Удмуртии. Умер в 1996 году. Тем не менее он также числится пропавшим без вести[241].
Политрук Х. И. Райхель после окончания Ново-Петергофского военно-политического училища войск НКВД СССР проходил службу на одной из застав 92-го (Перемышльского) пограничного отряда Украинского пограничного округа. Попал в плен в самом начале войны. После освобождения в мае 1945 года был направлен в советский исправительно-трудовой лагерь в Тайшете, где пробыл 8 лет. Остался жив и прожил довольно долгую жизнь. Однако в Книге Памяти он до сих пор числится среди погибших.[242]
Встречаются примеры и другого плана. К примеру, начальник 1-й заставы 86-го (Августовского) пограничного отряда старший лейтенант А. И. Сивачев в Книге Памяти учтен как пропавший без вести 23 июня 1941 г. И это несмотря на то, что уже в сентябре 1944 г. руководству ГУПВ НКВД СССР было известно о героической гибели в первый день войны и начальника заставы, и большинства его подчиненных, а в апреле 1968 года имя отважного офицера было присвоено одной из пограничных застав Западного пограничного округа.
Трудно не заметить, что все вышеприведенные примеры касаются исключительно офицеров-пограничников. А что же тогда говорить о достоверности информации по поводу судеб сержантского и рядового состава пограничных войск? На мой взгляд, число ошибочно включенных в Книгу Памяти фамилий военнослужащих может превысить 40 %. Все эти факты, надеюсь, убедительно свидетельствуют о том, что «Книга памяти пограничников, погибших и пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов» также не может быть признана объективным источником информации о безвозвратных потерях пограничных войск в той страшной войне. Причина всех этих и других недостатков заключается в том, что учет безвозвратных потерь в пограничных войсках в годы войны был поставлен неудовлетворительно. Это явилось следствием, с одной стороны, сложнейшей обстановки, в которой войскам пришлось действовать с первых дней фашистской агрессии, а с другой — результатом пренебрежительного отношения к человеческим жизням, которое долгое время культивировалось в Советском Союзе.
Наглядным подтверждением этому является тот факт, что даже по истечении 70 лет после окончания Великой Отечественной войны в структуре безвозвратных потерь доля без вести пропавших пограничников, по разным оценкам, колеблется в пределах от 70 до 90 %. Подобное положение дел, на мой взгляд, не делает чести Пограничной службе ФСБ России.
Говоря об организации учета безвозвратных потерь в войсках НКВД СССР, следует отметить, что вся эта деятельность регламентировалась приказами наркома внутренних дел СССР № 28 от 1940 г. и № 0185 от 15 апреля 1941 г. Однако трагическое развитие обстановки на советско-германском фронте с первых часов начавшейся войны не позволило его реализовать даже частично. Имеющаяся на сегодняшний день информация позволяет сделать вывод о том, что руководство НКВД впервые попыталось разобраться с потерями в собственных войсках лишь в конце июля 1941 года. До этого кое-какие сведения по этим вопросам из войск поступали лишь в первые две недели войны, и то эпизодически. Затем в силу как объективных, так и субъективных причин поступление докладов о потерях практически полностью прекратилось.
31 июля 1941 года и. о. заместителя начальника войск НКВД СССР генерал-майор А. Н. Аполлонов подписал приказание № 7, в котором подверг серьезной критике состояние персонального учета безвозвратных потерь, в том числе и в Главном управлении пограничных войск. В нем, в частности, говорится: «Установленный приказом НКВД СССР № 0185 от 15 апреля 1941 года порядок персонального учета безвозвратных потерь (убитые, умершие от ран, пропавшие без вести и взятые в плен) личного состава войск НКВД, по имеющимся данным в Главных Управлениях и Управлениях НКВД не выполняется. Приказ этот не изучен, работа по учету потерь не организована, никакого контроля за этим важнейшим делом не установлено и не ведется. Начальники управлений войск НКВД забыли эту серьезную работу и совершенно ослабили требовательность к начсоставу вверенных им Управлений и командирам соединений и частей, на которых возложено выполнение этой работы». Далее следовало требование к начальникам Главных управлений и Управлений войск НКВД «немедленно, под личную ответственность организовать персональный учет потерь личного состава подведомственных соединений и частей», а к 10.08.41 «представить цифровые данные о потерях со времени начала военных действий за свои войска согласно прилагаемой форме»[243].
Только после этого в Главном управлении пограничных войск и в войсках началась определенная работа по наведению порядка с учетом безвозвратных и санитарных потерь. Однако тяжелейшая ситуация, сложившаяся на всех фронтах Великой Отечественной войны в тот период, так и не позволила в полном объеме выполнить требования руководства войск НКВД по данному вопросу.
Красноречивей всего об этом свидетельствуют два документа, поступившие в ГУПВ НКВД из штабов управлений войск НКВД СССР по охране тыла Западного и Юго-Западного фронтов. В первом, за № 1706/4 от 10.12.41, подписанном начальником штаба Управления по охране тыла Западного фронта полковником Трофимовым и военным комиссаром штаба старшим батальонным комиссаром Кудрявцевым, говорится следующее:
«Уточняя отмеченные Вами недостатки по отчетности о потерях личного состава с начала военных действий по 1 ноября 1941 года, доношу:
1. Вашу директиву № 19/55143 от 27.09.41 г. получили 1.10.41 г., в тот период, когда части войск НКВД по охране тыла Западного фронта постоянной дислокации не имели, а некоторые из них находились непосредственно в бою с противником и оказались в окружении. Связь с этими частями отсутствовала, вследствии чего в срок представить отчетность о потерях личного состава за период с 22.6. по 1.10.41 г. не представилось возможным, о чем Вам было донесено 1.11.41 г.