«по не зависящим от редакционной коллегии причинам в книге отсутствуют сведения о некоторых погибших и без вести пропавших воинах, а данные о ряде лиц, занесенных в книгу, являются неполными»[262]. Эти слова, на мой взгляд, лучше всего свидетельствуют о том, что реальное число безвозвратных потерь среди пограничников в годы войны до сих пор так и не установлено. Ниже приведено несколько конкретных примеров, которые, надеюсь, убедительно подтверждают этот вывод.
Прежде всего следует отметить, что историки за счет использования не соответствующей действительности статистики численности пограничных войск на разных этапах войны пытаются искусственно уменьшить их потери. Все известные на сегодняшний день варианты безвозвратных потерь пограничников в годы Великой Отечественной войны основываются на том, что численность западных пограничных округов накануне и в первые месяцы войны не превышала 87,5 тыс. военнослужащих. Но эта цифра, мягко говоря, не соответствует действительности. Сегодня хорошо известно, что с началом войны многие отряды Мурманского, Карело-Финского и Ленинградского пограничных округов, а также почти все части, охраняющие зону пограничного заграждения, успели провести мероприятия, предусмотренные планами мобилизационного развертывания, и за счет приписного состава уже к 27 июня 1941 г. увеличили свою численность на 20–25 %[263].
В исторической литературе встречается немало примеров того, как, понеся тяжелые потери в первые 3–4 месяца войны, пограничные части пополняли свой состав за счет истребительных батальонов, маршевого пополнения, а также народного ополчения.
В подтверждение этих слов сошлюсь на воспоминания полковника в отставке А. Н. Иванова, бывшего комиссара 106-го (Таурагского) погранотряда, а затем командира 106-го пограничного полка войск НКВД по охране тыла Ленинградского фронта.
«В 1941 году я был комиссаром Таурахского (Орфография автора А. Н. Иванова. — Прим. автора) пограничного отряда. С тяжелыми боями отходили от восточно-прусской границы. Границу между Таурахен и Вертболов (150 км) обороняли 24 заставы отряда. Против этих сил было брошено 24 усиленных немецких армейских батальона (не менее 24 тыс. человек). А нас было всего 2,5 тыс. человек. Мы отходили битыми. До сих пор я чувствую беспощадные удары. Но мы сопротивлялись с глубокой верой, что настанет день расплаты. Мы отходили от восточно-прусской границы до Ленинграда.
В сентябре 1941 года мы подошли к Ораниенбаумскому пятачку; от нас остался 1 батальон (200 чел.). 5 ноября 1941 года мы со штабом по приказу Ленинградского пограничного округа перебазировались в район Невской Дубровки. Потом нас перебросили в Московский район, где пополнили истребительным батальоном и ополченцами, среди которых были политехники (студенты, преподаватели) — декабрь 1941 год»[264].
То же самое можно сказать и о 95-м пограничном отряде, который в сентябре 1941 г. получил пополнение из 52-го запасного полка 12-й армии в количестве 250 человек[265]. Пополняли свой состав и другие пограничные части. Так что число граждан СССР, проходивших службу в пограничных войсках в составе действующей армии до мая 1942 года, было значительно больше ранее приведенной цифры. На мой взгляд, их общее число могло составить в пределах 108–110 тыс. человек. И эти цифры характеризуют общую численность личного состава только сухопутных пограничных частей.
В силу разных причин историки не учли в своих расчетах значительную часть потерь, понесенных пограничными частями, созданными в первые дни и месяцы войны, а также в начале 1942 года. А ведь их было создано не менее 15 пограничных полков и отдельных пограничных батальонов. Они также участвовали в боевых действиях и при этом несли немалые потери. К примеру, три пограничных полка (16, 87 и 252-й), созданные в июле 1941 года, в боях под Смоленском и Вязьмой к середины октября потеряли в общей сложности 4 417 человек личного состава, что составило более 84 % от их первоначальной численности на момент формирования. При этом число убитых и раненых в структуре их общих потерь не превышало и 11 %, а остальные 89 % — это без вести пропавшие[266]. К сожалению, большая часть этих потерь не попала в общую статистику.
О возможных реальных потерях пограничных войск в годы Великой Отечественной войны могут свидетельствовать два нижеприведенных примера.
Белорусские поисковики, используя различные источники, за последние двадцать лет смогли восстановить поименные списки около двух десятков пограничных застав и других подразделений пяти пограничных отрядов (106, 107, 86, 87 и 17-го), которые приняли свой первый бой на границе в Белоруссии и в Литве. Общее число восстановленных фамилий составило 1 032 человека, из которых учтены в Книге Памяти пограничных войск лишь 86 человек. А более 90 % пограничников из этих списков на сегодняшний день нигде не числятся, их судьбы никому не известны[267].
А вот еще один пример. На различных сайтах интернета мне удалось разыскать фамилии более 1,7 тысячи пограничников, в годы войны оказавшихся в немецком плену. Среди них 168 офицеров. Около 80 % из тех, кто оказался в плену, до конца войны не дожили. Эти материалы оказались в интернете благодаря стараниям многих любителей истории пограничных и внутренних войск, для которых небезразлична судьба пропавших без вести военнослужащих войск НКВД СССР. Они уже многие годы ведут их поиск в российских архивах. Как известно, после войны практически все документы по советским военнопленным были переданы немецкой стороной Советскому Союзу. Сегодня они хранятся в Центральном архиве Министерства обороны (ЦАМО), Российском государственном военном архиве (РГВА), а также в ряде других архивов. Немцы, известные своей пунктуальностью, на каждого военнопленного заводили по несколько индивидуальных карточек. Они по цвету делились на четыре категории: 1. Белая (персональная карта военнопленного); 2. Зеленая (перевод из одного лагеря военнопленных в другой); 3. Розовая (пребывание в госпитале); 4. Синяя (передача в руки гестапо или перевод в концентрационный лагерь). В некоторых из них, кроме обычных сведений о военнопленном (фамилия, имя, отчество, место и год рождения, адрес родителей, гражданская специальность), указывался также род войск, номер воинской части и место пленения. В стационарных лагерях военнопленных обязательно фотографировали и брали отпечатки пальцев. Подробная статистика авторского исследования представлена в таблице № 19.
Необходимо особо подчеркнуть, что эти цифры характеризуют число мною разысканных пленных всего лишь по двенадцати погранотрядам Белорусского и Украинского пограничных округов. К этому следует добавить, что количество сведений о таких военнослужащих в интернете за последние четыре года, по моим подсчетам, возросло более чем в четыре раза.
Значительно большее число военнослужащих Белорусского пограничного округа среди пленных в приведенной таблице объясняется тем, что на сегодняшний день в Республике Беларусь благодаря усилиям офицера-пограничника В. А. Тылец и его коллег создана наиболее полная база данных о пропавших без вести пограничниках в годы войны, а также восстановлены многие утерянные страницы боевой летописи пограничных частей этого прославленного округа. В других государствах, ранее входивших в состав Советского Союза, эта работа налажена значительно хуже, в том числе и в Российской Федерации. Тем не менее, число выявленных пограничников, оказавшихся в плену в годы Великой Отечественной войны, и по другим округам с каждым годом также возрастает.
После внимательного изучения статистики, представленной в таблице № 19, обращают на себя внимание два момента. Прежде всего это то, что около 20 % пограничников, находившихся в плену (без учета бежавших из плена и освобожденных Красной армией), по официальным учетам в Пограничной службе ФСБ России проходят как погибшие в боях или пропавшие без вести. А с другой стороны — абсолютное большинство (58 %) попавших в плен из общей статистики потерь вообще выпали. Их нет. Их как будто бы и не существовало в этом мире вовсе.
Исходя из вышеприведенных фактов, можно сделать вывод о том, что истинные потери пограничных войск в годы Великой Отечественной войны как минимум в 1,5 раза большие, чем принято было считать до недавнего времени. Можно предположить, что реальное число общих потерь пограничников в годы войны могло составить около 82 тыс. человек (48,9 тыс. безвозвратных потерь Х 1,5 раза + 8,3 тыс. санитарных потерь = 81,7 тыс. чел.). Число безвозвратных потерь — около 73 тыс. военнослужащих. При этом структура безвозвратных потерь вряд ли будет существенно отличаться от той, которая приводилась мною несколько раньше.
Еще на одну проблему хочу обратить внимание читателей. Как известно, в пограничной историографии давно утвердилось мнение о том, что основные потери пограничные войска западных округов понесли в первые дни войны, когда вели бои на границе, не имея поддержки со стороны сил прикрытия, давая возможность соединениям и частям Красной армии занять оборонительные сооружения. Правда, в подтверждение этого вывода никто никаких документов еще не представил. Для того, чтобы подтвердить этот вывод или его опровергнуть, мне пришлось, используя базу данных интернета, проанализировать временные рамки и места пленения пограничников семи отрядов Белорусского и одного Прибалтийского пограничных округов за период с 22 июня по 30 сентября 1941 года и на основании полученных результатов сделать собственные выводы на этот счет.