шься, потом не остановишься. И я не уверен, что есть сумма в рублях или долларах, которая успокоит совесть убийцы. К тому же – это же ваш ребенок. Решать, конечно, вам, но я бы не советовал. Есть черта, у которой стоит остановиться.
Глеб молчал.
Диктофонная запись затрещала, раздались посторонние голоса, звук прервался.
Елена закрыла глаза ладонями.
– Леночка, ничего не бойся. Мы с тобой. – Петр приобнял Елену.
– Это не все. – Артур что-то набрал в телефоне.
Из динамика вновь раздался голос Глеба, он был сухим и бесстрастным:
– Я готов, ищите человека. Решение принято.
– К чему он готов? – не поняла Елена.
– Леночка… – начал Артур.
– Не пугайте ее, тихо, – прервал его Петр.
– О чем вы говорите? Что должно меня напугать? – Елена посмотрела на Петра и по его лицу все поняла. Она ахнула: – Петь, нет, он не может этого сделать!
– Леночка, а он сам ничего и не будет делать. Он нашел человека, который все сделает, это записано дальше. – Артур снова стал нажимать что-то в телефоне.
– Артур, остановитесь. Лене не надо это слышать, – решительно сказал Петр.
– Нет-нет, я хочу услышать. – Елена была настойчива, хотя ее трясло, в ушах шумело, круги плыли перед глазами.
– Петр прав, не надо. Я уже слышал, могу резюмировать. Тебе срочно нужно скрыться. Уехать, исчезнуть, – проговорил Артур.
– Я никуда не поеду. Я хочу посмотреть ему в глаза. – Елена решительно тряхнула головой.
– Лена! – попытался остановить ее Петр.
– Я взрослый человек, в конце концов. Прекратите надо мной трястись!
– Она не уедет. – Артур повернулся к Петру.
Петр бессильно опустил руки.
Вечером он заехал за Еленой и увез ее в подмосковный санаторий. Аргумент Петра был прост и убедителен: «Ты вправе рисковать собой, но не ребенком». Елена, помолчав минуту, сдалась.
Через два дня Петр пригласил Ивана в свой кабинет. Он смотрел на своего друга детства и не узнавал его. Джокер из ночных кошмаров Петра ожил и сидел перед ним.
– Сука ты, Глеб. Я все знаю! – в полной тишине неожиданно выпалил Петр.
– Ну и хорошо, – Глеб самодовольно хмыкнул, – только, первое, ничего не докажешь, и второе – тебе это невыгодно. Мы и дальше пойдем вместе. Ты нужен мне, я – тебе.
– Нет, дорогой. Потому что ты не человек, а монстр. И человеком никогда не был!
Глеб помолчал. Потом посмотрел на Петра и спокойно сказал:
– Был Петя, был. Когда отца моего вместе искали и хоронили – тогда еще был человеком. А потом понял, что отец умер не от алкоголизма. Он всегда был творцом – помнишь его чертежи? Если бы жив остался, мы с ним покруче Илона Маска создали бы корпорацию. А умер он потому, что не хотел жить в зависимости от других. Он внутри был свободен, понимаешь? Он летать хотел, а ему крылья обрубила перестройка чертова. – Глеб сглотнул слюну и продолжил: – И я дал себе слово: никогда, слышишь, никогда ни от кого не зависеть!
– А Зураб?
– Это уже неважно. Зураб почувствовал, что я набираю силу. И если бы я его не убил, Зураб убил бы меня. Там все просто было. Вопрос силы и власти. Но я ему благодарен – с ним я прокачал свои качества бультерьера, он меня многому научил.
– Научил убивать?
– Ты имеешь в виду родителей Ольги? Это была инициация. Никуда не денешься. Просто им не повезло. На их месте могли быть другие, но Зураб показал на них. Я тогда постарался уберечь хотя бы Ольгу, чтобы она опоздала выйти к ним в машину. Но она успела, увы, в машину сесть и потому все видела. Я убил их, да. Но потом исправил это – я женился на Ольге и за короткий срок постарался дать ей максимум того, что она потеряла со смертью родителей.
– Это я все знаю, только самих родителей ты ей не вернул. Но Лена?! Ты нанял киллера расправиться с твоей женщиной, носящей твоего ребенка! – Петр вскочил с кресла.
– Во-первых, сядь. Во-вторых, это моя, как ты выразился, женщина и мой ребенок. Значит, я и решаю, что с ними делать. Я! Понимаешь? В этой жизни все решаю я! А ты помогаешь. Не решаешь, а помогаешь. Кстати, – Глеб осекся, – а откуда ты знаешь? Телеграм ведь не прослушивается?
– Прослушивается, Глеб. Прослушивается! Хоть это решаешь и не ты. – Петр злорадно рассмеялся.
– Ну и хрен с ним. Ты будешь молчать, а остальных купим. Как всегда, Петруша, как всегда!
– Потрясающая самоуверенность – думать, что можно купить все на твои деньги. Полную безнаказанность за все твои бесчинства!
– Деньгами можно купить все и всех, Петь, – произнес Глеб уверенно.
– Сомневаюсь, что сейчас у тебя это получится. – Петр встал и вышел за дверь. Глеб даже не обернулся, а зря: в кабинет вошли четверо крепких мужчин. И когда ему предъявили ордер на арест, он осознал, что запись только что состоявшегося разговора, где он признается в намерении совершить убийство, дополнит на радость следователям объемный пакет собранных против него доказательств.
Когда Елена вернулась в Москву, сразу заехала к Артуру. После того, что произошло, она чувствовала к нему нечто вроде трогательной нежности. Это не было чувством к мужчине, это было тепло от осознания, что рядом есть родной человек. Елена была удивлена, когда Петр рассказал ей, что Артур вплотную занялся личностью Глеба. Она не могла понять – что это? Месть более удачливому сопернику? Или желание вернуть свои утраченные позиции в ее жизни? Да и какая разница – просто хорошо, что он есть.
Осенью в Переделкине было гораздо лучше, чем летом. Листва почти скинула свой золоченый наряд, деревья стояли обнаженные и от этого трогательно беззащитные. Елена сидела на крыльце дома Артура, держала в руках чашку с дымящимся мятным чаем.
Артур подошел неслышно, накинул ей на плечи мягкий плед и присел рядом. Они смотрели на звезды и молчали. Небо было удивительно чистое и звездное для осени. Артур произнес:
– Я в детстве любил сидеть у окна и разговаривать со звездами. Каждой звезде придумывал свое имя: например, Нзури – в переводе с суахили это значит «прекрасная». Или Завади – это «дар», Сараби – «мираж»… Я их всех узнавал и ждал каждый вечер.
Елена откликнулась из темноты:
– Откуда ты знал такие диковинные имена? Раньше интернета не было.
– У меня папа был геологом, часто брал меня в экспедиции. Там я много мечтал. Представлял себя капитаном корабля, обязательно парусного. Или изобретателем эликсира, который поможет человеку пройти внутрь горы и увидеть гномов, узнать их языки, пожить с ними, собирать самоцветы и рассматривать их в лунном свете… Меня всегда манили тайны и неизвестность. В общем, я всегда искал свою чашу Грааля.
– Нашел?
– Нашел, Леночка, нашел. Да только поздно. Чаша Грааля для мужчины – это всегда женщина, и только она. Но понимают это единицы. В основном мужской пол стремится осваивать новые территории, новые тела, новые миры. Они не понимают, что все это есть в одной-единственной. Надо просто смотреть и видеть. – Артур смотрел на Елену, глаза его блестели.
– Артурчик, да ты стал романтиком! – Она смутилась и засмеялась.
– Сам удивляюсь. Ну все, пойдем в дом, тебе нельзя долго сидеть здесь, у нас не Крым, вечерами уже холодно. – Он заботливо придерживал Елену за локоть, пока та поднималась.
Они вошли в дом. Елена засобиралась.
– Может, останешься? – Артур был явно расстроен, видя сборы Елены.
Елена покачала головой.
– Но почему? Я думал… – начал он и осекся.
– Не знаю. Я ничего пока не знаю, кроме того, что мне сейчас лучше одной. В уединении я себя лучше слышу. А для меня сейчас это самое важное. Для меня и для сына.
– У тебя мальчик? – Артур посмотрел на живот Елены.
– Да, мой сыночек.
– Как назовешь? – спросил он и замер, боясь услышать то самое имя, которое ненавидел всем сердцем.
– Вася. Василий, – не раздумывая, с нежной улыбкой ответила Елена.
– Вася? Какое-то кошачье имя… Ой, прости, сам не знаю, как вырвалось, дурак я старый. – Артур растерялся, смутился.
Елена улыбнулась:
– Прекрасное имя. В честь моего старенького учителя литературы Василия Никаноровича. Из детдома. – Елена будто и не обратила внимания на слова Артура. Ей было хорошо и спокойно. А когда хорошо и спокойно, ничто другое не важно.
– Лена… Ты помнишь, что я тебе говорил? – Артур взял ее за руку.
– Ты о чем?
– О том, что мы до сих пор женаты и мне даже не придется усыновлять твоего сына с таким прекрасным именем.
– Артурчик, я помню, все помню. Но я пока даже не думаю об этом. Может, чуть позже… потом. – Елена чмокнула его в щеку и вышла в осеннюю ночь.
Она шла к машине не торопясь, наслаждаясь тишиной. Воздух был еще теплым, но уже звенящим, в нем чувствовался запах опавших листьев и скорых первых заморозков, спелых желудей и пожухлой травы. Впереди зима…
Елена села в машину, завела ее. Долго сидела и смотрела, как дождь из падающих золотых листьев осени опускается на лобовое стекло.
Она думала о том, как причудливо складываются человеческие судьбы. Одним людям по каким-то неведомым кармическим законам достается многое, а другие, чтобы получить хоть малость, должны каждый раз преодолевать все новые и новые препятствия, карабкаться на усложненные уровни жизненного квеста… Елена вспоминала Глеба. Кем он был в ее жизни? Любила ли она его по-настоящему? Как выяснилось, она и не знала никогда настоящего Глеба. Получается, она, взрослая женщина, была влюблена в придуманный ею же самой образ? «Чертовы романтические книги…» Елена впервые в жизни пожалела о том, что так много читала. Литература, конечно, способствует тому, что человек учится тонко чувствовать, но придуманные сюжеты и образы, впитанные в детстве, могут сбить прицелы в реальной жизни. И прекрасный принц превратится в чудище, а совсем не наоборот.
А Петр? И его она так и не узнала и не поняла. Самый близкий человек к Глебу, доверенное лицо и надежный партнер, серый кардинал, который годами обворовывал своего босса – друга… Зависть, мужские амбиции, человеческое эго – безумный коктейль из человеческих пороков, который полностью поглотил такого правильного и обстоятельного Петра. Елена вздохнула. А Артур? Непризнанный гений, человек, способный стрелять в себя… и промахнуться… А потом спасти единственную женщину, которую любил и любит до сих пор. Благородный рыцарь или шут гороховый, лицедей, всю жизнь посвятивший борьбе с ветряными мельницами – своими творческими демонами? Бесстрашный герой, который сделал все, чтобы отвести беду от своей жены… «Не понимаю… Ничего не понимаю… Как в одном человеке смогли ужиться такие противоречивые черты?»