В житиях святых можно обнаружить факты, повествующие о том, как те же святые при жизни не пользовались поддержкой даже у собратьев. В житии Корнилия Комельского рассказывается, например, о том, что он возбудил против себя в монастыре такую «вражду», что собратья даже пытались его убить. В конце концов будущий святой вынужден был покинуть им же основанный монастырь. Видно, крепко насолил он монастырской братии!
Никак не мог поладить с собратьями и святой Никандр Псковский. И он должен был уйти из монастыря в другую обитель. Но и там не ужился. «Игумен же и братия Крыпецкого монастыря… обратишася к нему и повелеша ему изыти из места того».[129]
Среди православных святых мы встречаем имя Иосифа Волоцкого, основателя одного из известных в России Волоколамского монастыря. Иосиф Волоцкий (в миру Иван Санин, ок. 1439–1515) был крупным церковным деятелем, игравшим видную роль в общественно-политической жизни России того времени. В своих писаниях он обосновывал необходимость сильной централизованной власти. Заявляя, что самодержавная власть имеет божественное происхождение, он вместе с тем выдвигал теократические идеи. Как отмечает советский исследователь А. Зимин, мысль о божественном происхождении царской власти нужна была Иосифу Санину, чтобы побудить великого князя к активной поддержке борьбы против «еретиков» и других врагов церкви. «Первая забота царя, по его воззрению, — это защита православия».[130]
Православная церковь не могла не оценить заслуг игумена Волоколамского монастыря в борьбе с еретиками, прежде всего с «новгородско-московской ересью» — крупнейшим антифеодальным и антицерковным движением, возникшим в середине XV столетия. Иосиф Волоцкий был сторонником самого непримиримого отношения к еретикам. Тюрьмы, пытки, казни, по его словам, были самым верным и действенным средством для тех, кто выступал против святыни православия. Жестокость к инакомыслящим, по мнению Иосифа Волоцкого, необходима для укрепления православной церкви.
Вместе с тем Иосиф Волоцкий выступал в защиту незыблемости православного вероучения. Он поучал верующих, что только слепым следованием христианским идеалам можно добиться личного спасения, избежать адских мучений за гробом. Он не допускал никаких компромиссов, требуя твердой веры, непреклонного следования предписаниям церкви. В писаниях Иосифа Волоцкого проповедуется аскетизм, презрение к земной жизни во имя вечного блаженства на небесах. Обращаясь к верующим, он поучал: «Помни, что ты человек смертный, живешь в жизни печальной, погубившей много добрых и злых, умных и неумных, богатых и бедных. Помни, что ты человек слабый, не могший вынесть труда ни одного дня, ни бдения нощного…» Он проповедовал: «Забудем о прелестях мира. Мы тем самым облегчим себя. Простимся с миром и его льготами. Простимся с заботами и суетами земли и скроемся от них… Предадим тело свое на скорби и лишения: оно стоит того…»[131]
В то же время Иосиф Волоцкий требовал от верующих полного подчинения власти, непротивления злу, «смиренного несения своего креста». «Преимущим имей повиновение, — писал он, — за все благодари, в скорбях терпи, ко всем имей смирение… Ускоряемый не ускоряй, биемый не бий, обидимый не обиди».[132]
Православию нужен был такой святой, устами которого можно было бы внушать верующим покорность и смирение.
Иосиф Волоцкий занял в церковной истории место и как родоначальник своеобразного церковно-политического течения в конце XV – начале XVI в. Последователи этого течения получили название иосифлян (осифлян). Это течение возникло в результате полемики между так называемыми нестяжателями, главными идеологами которого были Нил Сорский, Вассиан Косой и старец Артемий, и последователями Иосифа Волоцкого. Нестяжатели требовали отказа церкви от земельных богатств, которые якобы укрепляли связь ее служителей с «миром». Они призывали к уходу от всего, что отвлекает монашество от интересов духовных, к «нестяжательству». Иосиф Волоцкий и его приверженцы активно выступили в защиту церковно-монастырского землевладения, против «нестяжателей», считавших недопустимым для церкви владеть богатствами, ибо позиция нестяжателей, по мнению иосифлян, могла лишь ослабить церковь. В данном случае Иосиф Волоцкий вновь проявил себя как церковный деятель, выступавший за сильную церковь в Русском государстве. Иосифляне, поддержанные великокняжеской властью (которая в свою очередь получала поддержку иосифлян), одержали победу над нестяжателями. Выдвинутое Иосифом Волоцким учение стало на долгие годы господствующим в русском православии.
Нетрудно видеть, что у церкви было много оснований сделать Иосифа Волоцкого святым.
В последние годы самодержавия в России была предпринята канонизация тобольского митрополита Иоанна, умершего в XVIII столетии. История с канонизацией Иоанна — яркое свидетельство разложения не только царского строя, но и русской православной церкви в годы, предшествующие революции 1917 г.
Период правления Николая II отмечен усиленной канонизацией новых святых. Это было обусловлено прежде всего тем, что в стране росло революционное движение, складывалась революционная ситуация, участились выступления трудящихся против существующих порядков. Массовый террор, репрессии не могли остановить нарастания революции. 1917 год стал годом крушения царизма.
Эти обстоятельства, характерные для всего периода царствования Николая II, вынуждали правящие круги искать наряду с террором также и иные пути к тому, чтобы затормозить ход истории, остановить процесс нарастания революционного движения. Поиски этих путей вела и церковь, стоящая на страже устоев царизма. Ее роль в данном случае можно определить словами В. И. Ленина: «Все и всякие угнетающие классы нуждаются для охраны своего господства в двух социальных функциях: в функции палача и в функции попа. Палач должен подавлять протест и возмущение угнетенных. Поп должен утешать угнетенных, рисовать им перспективы (это особенно удобно делать без ручательства за „осуществимость“ таких перспектив…) смягчения бедствий и жертв при сохранении классового господства, а тем самым примирять их с этим господством, отваживать их от революционных действий, подрывать их революционное настроение, разрушать их революционную решимость».[133]
Царское самодержавие использовало в своих интересах и вторую функцию, что, в частности, нашло выражение в тех канонизационных актах, которые происходили в царствование Николая II. Массам давали новых «заступников», убеждая их в том, что именно к этим святым следует в первую очередь обращаться со своими бедами и невзгодами, что это самый верный путь облегчить свою долю, избавиться от тех жизненных тягот, которые лежали на плечах людей. Старые святые уже были дискредитированы как «народные заступники». Им молились долгие годы, но они не помогали. Значит, нужны были новые святые. Именно этим объясняется, что в годы царствования Николая II была проведена канонизация Серафима Саровского, тамбовского епископа Питирима и других. Эту же цель преследовала и канонизация Иоанна Тобольского.
Иоанн Тобольский не был ни выдающимся церковным деятелем, ни «замечательным подвижником», ни лицом, совершившим какой-то особый подвиг, который мог бы быть отмечен в истории церкви. Это был заурядный служитель православия, не оставивший после себя никакого заметного следа. Как писал М. Горев, автор книги о канонизационном процессе Иоанна Тобольского, это был «серенький святой со своим сереньким житием, со своими никудышными… чудесами. Святой, подвигами которого — и даже более хлесткими подвигами — могли похвалиться десятки самых заурядных попов».[134]
Иоанн Тобольский (Иоанн Максимович Васильков) был назначен митрополитом Тобольским в 1711 г. В этом качестве он проявил себя как верный слуга православной церкви, принимая активное участие в христианизации жителей Сибири. Десятки духовных миссий были направлены им для насильственного крещения коренного сибирского населения, до той поры не знавшего христианства.
Организацией активной миссионерской деятельности и исчерпываются дела митрополита Тобольского.
Личность Иоанна Тобольского представлялась вполне заурядной даже церковным иерархам, и они не поднимали вопрос о его канонизации. Потребовались исключительные обстоятельства, чтобы митрополит Иоанн стал кандидатом в святые. Канонизационный процесс был скандальным в полном смысле этого слова. Он связан с именем фаворита Николая II и царицы Александры Федоровны Григория Распутина, ловкого пройдохи, сумевшего в течение ряда лет влиять на мистически настроенных царя и царицу.
В 1914 г. епископ Тобольский и Сибирский Варнава, обязанный Распутину своей головокружительной карьерой, предложил канонизировать Иоанна Тобольского. Представление Варнавы, одобренное и благословленное Распутиным, нашло поддержку в царском дворце. Представление это было оформлено по всем правилам, как того требовали установления православной церкви. Появился и список «чудес», которые якобы происходили на могиле Иоанна.
Николай II на представлении Варнавы написал: «Рассмотреть в святейшем синоде». Однако синод, не доверявший Варнаве, решил создать комиссию «по проверке чудес», а также освидетельствовать останки Иоанна, так как синоду было известно, что при перенесении останков Иоанна еще в 1828 г. обнаружилось полное разложение тела митрополита. Варнава отказался освидетельствовать останки покойного и послал донесение о том, что мощи Иоанна «нетленны». После этого, не дожидаясь указаний синода, он фактически прославил Иоанна Тобольского как нового святого. Это был вызов синоду. И синод решил строго наказать самоуправца. Варнаву вызвали в Петербург, чтобы держать ответ перед синодом. Синод вынес решение уволить Варнаву от управления епархией, а также постановил приостановить «пение величания в бозе почивающему митрополиту Иоанну», «прекратить возношение имени святителя Иоанна на отпусте». Но у Варнавы были заступники. В силе был Распутин, а он хорошо знал, что надо подсказать царице. Та в свою очередь подсказала царю.. В результате потерпел поражение обер-прокурор синода Самарин. Его место занял Волжин, который поспешил выполнить волю самодержца, подготовил проект царской резолюции, оправдывающей Варнаву. «Твердо верю, — писал царь, — что синод в горячей ревности епископа Варнавы о скорейшем прославлении чтимого его паствою святителя почерпнет оправдание действиям в настоящей страдной для родины године и ради мира церковного покроет их прощением и любовью».