1. Банковое дело объявляется государственной монополией.
2. Все ныне существующие частные акционерные банки и банкирские конторы объединяются с Государственным банком.
3. Активы и пассивы ликвидируемых предприятий перенимаются Государственным банком.
4. Порядок слияния частных банков с Государственным банком определяется особым декретом.
5. Временное управление делами частных банков передается совету Государственного банка.
6. Интересы мелких вкладчиков будут целиком обеспечены.
Принят на заседании ЦИК 27 (14) декабря (1917 г.)
Если учитывать, что доля иностранного капитала в 1914 году составляла 42,6 % совокупного основного капитала 18 главных акционерных банков России, то это был «кидок» грандиозный!
Эти индейцы… ой! – эти русские посмели бусы, т. е. франки и фунты стерлингов присвоить! Этого большевикам никто бы не простил, само собой разумеется.
Но «индейцам» этого показалось мало. Они справедливо рассудили, раз топор войны зарыт, и вигвамы на Босфоре ставить желание прошло, то с какого это перепуга они должны платить то, что бывший вождь, смещенный курултаем, назанимал у ирокезов?
«Декрет об аннулировании государственных займов
21 января (3 февраля) 1918 г.
1. Все государственные займы, заключенные правительствами российских помещиков и российской буржуазии, перечисленные в особо публикуемом списке, аннулируются (уничтожаются) с 1 декабря 1917 г. Декабрьские купоны названных займов оплате не подлежат.
2. Равным образом аннулируются все гарантии, данные названными правительствами по займам различных предприятий и учреждений.
3. Безусловно и без всяких исключений аннулируются все иностранные займы…».
А к тому времени царское правительство умудрилось занять у своих европейских партнеров примерно на 12 млрд. рублей конвертируемой валюты! Рубль в те годы вряд ли меньше 1000 нынешних стоил, поэтому 12 млрд. умножьте на 1000 и прикиньте размеры «кидалова».
Наверно, если вас не переклинило окончательно на англо-саксонском заговоре, имеющем целью разрушение Российской империи, то можете представить себе, сколько потеряли капиталисты Англии и Франции в результате русской революции. Такая власть им не упиралась никаким боком. Её надо было свергать. Любым путем.
До заключения Брестского мира большевиков еще терпели, посольства Антанты, конечно, демарш совершили, уехали из Петрограда в Вологду. Но контактеров оставили, мелких сошек посольских вроде Локкарта. Эти мелкие сошки, оставшись без присмотра старших товарищей, решили проявить себя на ниве дипломатии. Брюс Локкарт, Жак Садуль (француз), и Раймонд Робинс (американец), оставшись в Москве за глав миссий, развернули лихорадочную деятельность, направленную на то, что бы убедить свои правительства в необходимости сотрудничества с большевиками против немцев.
Сами послы, сидя в Вологде, на деятельность своих подчиненных смотрели крайне неодобрительно, послы были людьми взрослыми, в политике прожившие большую насыщенную жизнь, поэтому замков на песке не строили, приходилось молодой дипломатической поросли прыгать через головы непосредственного начальства. Американец так разошелся, что его на полном серьезе на родине стали считать большевиком, нахлебался он потом проблем с этим по уши.
Оболганный Стариковым француз Жак Садуль, вообще фортель выкинул – вступил в партию Ленина и в Красную Армию, засыпал письмами общественных и культурных деятелей Франции, в которых клеймил агрессивную по отношению к Советской России политику правительства родной страны… В 1927 году Советское правительство наградило его орденом Красного Знамени.
Локкарт, вообще-то из России выехал в сентябре 1917 года. И только 3 января 1918 года был назначен дипломатическим агентом для связи с Советским правительством, только и января поднялся по трапу на борт крейсера, который его доставил к берегам Советской Республики, а принят был Лениным аж 1 марта 1918 года. Не было этого британца у нас во время всех драматических событий, связанных с советско-германскими переговорами. Поэтому написать такое:
«Подведём итог большевистской дипломатии:
– начало переговоров с Германией и подписание соответствующего перемирия привело к приостановке перевозок германских войск на запад;
– ведение консультаций и обсуждений не давало возможности немцам делать это;
– заявление Троцкого привело к тому, что перемирие было расторгнуто, но результатом этого стал обратные перевозки немецких солдат с Запада на Восток!
Брюс Локкарт и Жак Садуль могли уверенно вертеть дырки для орденов на своих парадных фраках и мундирах» – мог только Стариков. А современные российские «историки» почему-то хранят гробовое молчание по этому поводу. Причина этого молчания не в том ли, что «историки» стоят на точке зрения своей «исторической науки»: чем больше на Ленина навоза вываливается, тем это научнее?
Вся история с британским посланником Локкартом и его подельником Рейли могла бы послужить хорошей основой для сценария убойной кинокомедии, наподобие «Тупой, еще тупее». В первой книге я высказал мысль, что хваленная английская разведка годилась только для деятельности среди диких бедуинов, но там, где им противостояли люди с нормальным логическим мышлением, англичане постоянно попадали в комические ситуации в качестве объектов для стёба. ВЧК в 1918 году от души над ними поглумилась.
Узнав в Лондоне о русской революции, о намерении Советов выйти из мировой мясорубки, Брюс Локкарт решил, что настал его звездный час. Он возомнил себя знатоком России и большевизма, убедил премьер-министра Ллойд Джорджа, что с Лениным можно договориться и что он сможет добиться от Совнаркома восстановления Восточного фронта. Ллойд не то чтобы поверил этому молодому прощелыге, но подумал: чем черт не шутит?! А этот посольский клерк вроде как и язык знает русский, может и правда что выйдет, терять-то всё равно уже нечего…
Наделили Брюса полномочиями, какие он просил, подчинили ему всю деятельность посольства, всех секретных сотрудников, и отправили в Москву. 12 января этот пижон, отправляясь в командировку, забрался по трапу на борт крейсера «Ямурт», и произнес фразу, которая, как он, наверно, рассчитывал, должны была войти в анналы истории: «Великая авантюра началась!»
Вместо авантюры началась комедия.
В помощь Брюсу выделили «супершпиона», одесского еврея Соломона Розенблюма, известного широкой публике под именем Сиднея Рейли (а вы думали, что он англичанином был?). Этого Соломона английская разведка завербовала еще в самом начале века, что было совсем не трудно: «шпион» был прирожденным авантюристом с криминальными наклонностями, его было на чем «прихватить». Ходили слухи, что в начале своего жизненного пути Розенблюм даже отравил одного богатого пастора, чтобы заполучить в жены его вдовушку вместе с наследством. Короче, такой же разведчик, как из коровьей лепешки шницель… Но, так как отморозков среди сотрудников спецслужб Англии было мало, а героев еще меньше, то уговорить настоящих спецов ехать в страну, с правительством которой разорваны дипломатические отношения – проблематично. Шпионы тоже жить хотят, и поэтому всегда, как только их контрразведка берет с поличным, сразу заявляют: консула подавайте! Только в присутствии консула говорить буду!
В Москве 1918 года про консула можно было не вякать, консулов не было, поэтому шпион рисковал сгинуть без всяких дипломатических заморочек…
И за неимением ничего стоящего, агента Сиднея зачислили на службу в МИ-6, присвоили ему звание лейтенанта и отправили на родину предков помогать Локкарту.
Прибыв в Москву эта «шоколадка «Твикс»» сразу побежала в НКИД устанавливать рабочие контакты. Там напоролась на Лёву Троцкого, который приветливо встретил иностранных «туристов». Вот очень стоит прочесть переписку представителя французской военной миссии, большого друга Советской России, Жака Садуля, чтобы представить реальную личность Бронштейна! Рекомендую категорически!
Лёва Троцкий, любитель рисануться перед публикой, особенно если эта публика прибыла из просвещенной Европы, изобразил из себя вершителя судеб России в полном соответствии с системой Станиславского, т. е. максимально убедительно. Ходить на работу в комиссариат иностранных дел, в здание бывшего Министерства иностранных дел, Троцкий не очень любил, там сидели противные ему гады – бывшие царские чиновники, а теперь советские служащие, которые за спиной крутили наркоминделу дули и строили рожи. Они этого фигляра раскусили сразу, еще во время саботажа. За Троцкого работал в комиссариате матрос Маркин, с которым бюрократы шутки шутить остерегались. Но перед Совнаркомом нужно было изображать деятельность наркоминдела, иначе без пайка оставили бы, и Троцкий изображал – сутками напролет пудрил мозги Локкарту и Садулю.
Брюс гордился собой и телеграфировал в Лондон об успехах своих дипломатических, принимая всерьез болтовню и дружеское похлопывание по плечу со стороны «льва революции», пока не грянул Брестский мир. Локкарт осознал, что дружеские посиделки с Троцким оказались просто потерянным временем и засуетился, почувствовав, что почва уходит у него из-под ног, миссия была провалена с треском. 1 марта ему удалось пробиться на встречу с Владимиром Ильичом Лениным, но результат встречи оказался печальным – Советы воевать не собирались и не собираются. Ленин, глумясь над незадачливым британцем, пообещал оказывать Германии «пассивное сопротивление».
Это была катастрофа. С этим в Англию возвращаться было нельзя. Чичерин достаточно точно высказался о деятельности Локкарта: «Мировая война имела своим результатом то, что и те, и другие ее участники считали нужным временно жить с Советской республикой в мире или прикидываться желающими с нею мира. Со стороны Англии эта политика выразилась незадолго до заключения Брестского договора в виде посылки в Москву со специальной миссией бывшего генерального консула в Москве Локкарта, который был приверженцем соглашения с нами Англии и который позднее бросился очертя голову в заговоры против советской власти, чтобы искупить в глазах своего правительства свою предшествующую линию по отношению к нам».