Если послушать сегодня западных политиков, то мысли о восстановлении мощной России воспринимаются ими как самый страшный грех из всех возможных! Джон Маккейн, Боб Коркер и Линдси Грэм – три самых влиятельных сенатора от американской партии республиканцев, раньше их знали лишь свои избиратели, но сегодня их имена известны всему миру. И все потому, что эти улыбчивые американские господа последнее время заняты только Россией. То они предлагали бойкотировать сочинскую Олимпиаду, то обзывали нашу страну бензоколонкой, а то и вовсе призывали стереть ее в порошок, чтобы от нее не осталось камня на камне.
Линдси Грэм, сенатор США:
«Я считаю необходимым обложить санкциями энергетику России, банковский сектор России и постараться сровнять с землей экономику России».
В конце 2015 года эти сенаторы и вовсе предложили законопроект, согласно которому к 2017 году нужно срочно демократизировать нашу страну, чтобы спасти от… политического невежества! Они заявили, что Россия – это агрессивная и тоталитарная страна, которой как воздух необходим демократический переворот, примерно такой же, как и на Украине.
Если американский сенат утвердит этот закон, то из казны США в нашу страну потекут реки денег, которые достанутся правозащитникам. Только вдумайтесь – они получат 30 миллионов долларов, чтобы найти в России множество недостатков и чтобы написать статьи о том, что с правами человека и с демократией в России дела обстоят хуже некуда.
Удивительно, но этот закон, который призван демократизировать нашу страну по американским лекалам, вовсе не первый. Еще 12 лет назад американский сенат не поленился и озаботился судьбой далекой России.
Александр Домрин, доктор юридических наук.
«Американский закон 2002 года называется «О демократии в России». О чем закон? О том, что надо поддерживать агентов перемен, они их так называют. Потом, когда мы ужесточаем наше законодательство и просим их зарегистрироваться как иностранных агентов, они обижаются. Нашим правозащитникам, нашим агентам перемен выделяется 50 млн долларов для проведения акций и мероприятий – на то, что в Америке называется «режим чейнж», смена режима».
Однако официальное финансирование, по мнению многих экспертов, это лишь капля в море. Они уверены: на революцию в России уже потрачены миллиарды, и эти деньги рано или поздно приведут в действие механизм так называемой мягкой силы по свержению строя.
Глава 7. Информационное оружие Запада
Холодная война продолжалась почти полвека, и оба противника были достойны друг друга. Это признают сегодня и американские, и советские политики. Поскольку воевать с СССР – крупнейшей ядерной державой – в открытую было бы полным безумием, перед учеными стояла задача разработать методы неявной войны. Несколько исследовательских институтов США, их еще называют «Финк Тэнк – Фабрики Мысли», такие как Рэнд и Стратком (они работают и поныне), искали слабые места противника в советском обществе. В результате, по аналогии с химическим и бактериологическим оружием, была разработана концепция так называемого информационного оружия. Информация обладает удивительным свойством, она способна распространяться подобно вирусу от человека к человеку во всем обществе. Психиатры, изучая мыслительные процессы людей, заметили, что мозг человека обладает свойством запоминать новые идеи, так, где-то услышанная мысль или высказывание может надолго засесть в сознании.
Западные спецслужбы понимали, что с помошью агрессии нашу страну победить невозможно, что это будет катастрофа мирового масштаба. Поэтому они действовали через схему внутреннего разложения, работали в области идеологии. Очень эффективную роль сыграла рейгановская концепция «Советский Союз – империя зла и ущемления прав человека».
В декабре 1976 года в Цюрихе произошло невероятное по меркам холодной войны событие. В присутствии американской, чилийской и советской дипломатических миссий и под охраной швейцарских военных проходил обмен. Репрессированного на родине лидера Чилийской компартии Луиса Корвалана обменяли на 30-летнего советского диссидента Владимира Буковского. Кем был этот человек и почему Запад оценил его наравне с маститым политиком Луисом Корваланом?
О временах в СССР, когда Буковский был диссидентом и боролся с советской властью, Владимир Константинович, кажется, и сегодня вспоминает с некоторой теплотой. И это несмотря на то, что он дважды прошел через принудительное лечение в психиатрических больницах и в общей сложности почти десять лет провел в лагерях.
Он считает, что если бы мы в 1960-е годы имели Интернет, Советский Союз рухнул бы в 1970-е, а не в 1990-е годы, потому что это совершенно неконтролируемая вещь. По Буковскому, основа советской системы была в ее закрытости, в том, что информацию человек получить не мог, принцип был такой – вся информация контролируется, в стране цензурировалось буквально все, даже этикетки на бутылки нельзя было напечатать без разрешения главлита, – абсолютная 100-процентная цензура. А Интернет взрывает цензуру напрочь. И система не смогла бы выжить. Раньше ведь сажали за самиздат, за то, что люди перепечатывали тексты на машинках: Солженицына, Войновича. А в Интернете можно все читать спокойно, и никто этого остановить не может.
Эксперты считают, что именно через диссидентов, таких как Владимир Буковский, США вели информационную войну против Советского Союза.
Это была масштабнейшая операция по разрушению духовно-психологической устойчивости: музыка, сексапильные журналы, картинки о благостной жизни на Западе – Гарлем никогда нам не подсовывали. И люди начинают думать: «Вот, они вроде тоже воевали, а живут лучше». По всем направлениям проводилась мощнейшая исследовательская работа, особенно среди ученых, военных, чиновников, интеллигенции.
Сам советский диссидент Буковский только смеется, когда его обвиняют в ангажированности западными спецслужбами. Он говорит, что все делал добровольно и от чистого сердца, потому что верил в идеалы, о которых говорили по радио на запрещенных в СССР радиоволнах.
За то, что такие идеи распространилась, благодарить надо прежде всего радио «Свобода», русскую службу «Би-би-си», «Голос Америки», «Немецкую волну». Народ их слушал, потому что всем хотелось альтернативного источника информации, без всякой идеологической подоплеки, просто невозможно было одно и то же смотреть и слушать. Советская пропаганда была всегда на редкость монотонна, а альтернативный источник давал довольно много информации о несогласных внутри страны, подробно освещались все наши суды, читался самиздат.
Самиздат печатали чуть ли не на коленке, вспоминает Буковский, кстати, именно за попытку отпечатать копии самиздатовского журнала на служебной печатной машинке он получил первый срок.
Издавалась «Хроника текущих событий», вышел очередной номер, а через три дня с ним арестовали какого-то моряка-подводника на Дальнем Востоке. Буковский удивлялся: «Мать честная, как же «Хроника» туда попала, кто-то успел долететь до Дальнего Востока!» По сообщениям об арестах, было видно, что география самиздата невероятно развитая, но, конечно, общее число посчитать невозможно. Аудиторию радио посчитало КГБ, уже в 1992 году, судя по архивам ЦК, заказавшее закрытое исследование. Самой слушающей аудиторией в СССР были студенты и школьники, и среди них слушание доходило до 80 %. Поколение, выросшее на этих радиопередачах, и пришло к Белому дому в 1991 году, так что результат был даже в этом смысле. Самиздат под конец очень разросся; вначале это был просто круг знакомых, которые друг для друга что-то перепечатывали, а потом это стало системой. Самиздат работал по принципу: «Я тебе дам почитать вот это, но ты сделаешь пять копий», то есть плата была в копировании, это очень интересная система, и она стала распространяться. В конечном итоге никто не знает, каких объемов достигала самиздатская продукция, проверить это было невозможно.
Я беседовал с Буковским более двух часов, и, надо признаться, сложилось ощущение, что он отвечал на все вопросы не задумываясь и абсолютно искренне. Ему был задан и прямой вопрос: сотрудничал ли он когда-либо с западными разведками и не был ли когда-нибудь агентом какой-либо западной разведки?
Он ответил, что Корвалан тоже не сотрудничал с западными разведками, и его удивила аналогия, ведь Корвалан был коммунистом, генсеком, сотрудничал с Политбюро, с советским и международным отделом Политбюро ЦК. Буковский заявил, что никогда не имел дело ни с какими разведками, ни с российскими, ни с западными, он им не верит, доверять им нельзя, оттуда все точно и мгновенно перетечет в Кремль, поэтому он держится от них подальше. Более того, он понимает, что у них свои интересы, своя игра. И если в интересах своей игры им понадобится, они мгновенно продадут человека, поэтому он никогда к ним близко не подходил и никогда не встречался. Буковский хорошо знал Билла Кейси, но до того, как он стал главой ЦРУ при Рейгане, он был у него начальником избирательного штаба, и они были даже дружны с Буковским, хотя Кейси старше его, из военного поколения. Но он был в совершенно другой ипостаси, и как глава ЦРУ Буковского не интересовал.
После высылки из СССР Буковский изучал психиатрию, а теперь на пенсии снова ведет оппозиционную борьбу, только уже с британскими властями. Удивительно, но, каким бы неравноценным ни казался обмен Корвалана на Буковского, советские власти приняли на редкость дальновидное решение, выдав своего диссидента на Запад. Теперь он борется в Великобритании с Евросоюзом! В этой структуре Владимир Буковский видит продолжение СССР и мечтает добиться с помощью молодых последователей выхода Великобритании из Евросоюза. Местные СМИ называют его Серым кардиналом и куратором молодой, но очень амбициозной английской партии UKIP (United Kingdom Independence Party), он помог им встать на ноги и считается у них патроном. По его словам, UKIP – хорошие ребята, и они быстро набирают очки. А евроструктуры строились так, чтобы они подходили под советские структуры. Вот, скажем, комиссия – это аналог политбюро. Мы же не выбираем их – они сами себя выбирают. Европарламент – это в большой степени аналог Верховного Совета. Можете себе представить, рядовой член Европарламента имеет в году шесть минут для выступления в Палате, это чистая фикция. И занимаются они вопросами, которые совершенно не злободневны. Буковский как-то спросил: «Чем вы там занимаетесь?» – «Да вот, – говорят, – уже несколько месяцев решаем, какой процент жира допустим в йогурте». Им довольно откровенно давали совершенно второстепенные задачи, а основные решения и директивы принимала Еврокомиссия. Они теперь говорят: «Да, у нас дефицит демократии». Буковскому нравятся такие оруэлловские выражения. Не может быть дефицита демократии, считает он, – она или есть, или ее нет. Нельзя быть немножко беременным – это абсолютно тот же самый случай.