раинского языка как правительственного могло означать господство украинской буржуазии и кулачества», — писал глава «Украинского» правительства X. Раковский. В дальнейшем велась борьба с буржуазным национализмом как с главным препятствием на пути к слиянию наций и образованию новой исторической общности люде — советского народа. Основной удар наносился по национальной интеллигенции. Как выражался один чекист, «Нам надо украинскую интеллигенцию поставить на колени, это наша задача. Кого не поставим — перестреляем».
Признавая, что много в исследуемых документах действительно имело место, надо всё же отметить, что они крайне тенденциозны. Во-первых, Украина не была самой пострадавшей от репрессий союзных республик, да и Россия от них пострадала немало. Во-вторых, осуществлялись они не по злому умыслу, а в силу господствующей тогда идеологии, которую приняло и множество украинцев. В-третьих, у новой власти был очень слабый кадровый потенциал, на разных уровнях власти было много просто малограмотных людей, и откуда было в ней взяться грамотным и культурным людям? Повезло Лаврентию Берия — он закончил Высшее начальное училище. А Николай Ежов так и остался с незаконченным низшим образованием. Да и Климент Ворошилов, кажется, недалеко от него ушёл. В-четвёртых, смешно зачислять в число пострадавших от Советской власти, например, кинорежиссёра, кинодраматурга и писателя Александра Довженко, которого она осыпала наградами, в том числе самыми высокими. Возможно, не все его замыслы ему удалось осуществить, но это удел едва ли не всех творческих людей. «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Наконец, следовало бы напомнить составителям названных обличительных документов, что нынешняя украинская власть проводит ту же политику в области языка и национальной культуры, которую Советская власть проводила на Украине, только с обратным знаком. Тогда Москва, с точки зрения сторонников украинизации (многие же русские считают наоборот) ограничивала сферу применения украинского языка, насаждая русский. Нынешняя украинская власть хочет повсюду, в том числе и в Донбассе, и во всей Новороссии, насадить мову и совершенно искоренить русский язык, что даже успели закрепить законодательно. Советская власть ограничивала применение украинского языка не потому, что боялась, будто он вытеснит русский. Украинская же власть боится широкого использования русского языка потому, что боится: он конкуренции с русским языком не выдержит, что и признают его самые горячие сторонники. Хотя составители документов и утверждают, что украинский язык едва ли не самый могучий из языков планеты Земля, всё же мир пока не знает украинских писателей и мыслителей, равных Пушкину, Льву Толстому, Достоевскому, Чехову. А вообще всякое ограничение языковой культуры нежелательно, но в больших многонациональных государствах, даже в самых цивилизованных, проблемы в этой сфере постоянно возникают. И патриотизм немыслим без любви к родному языку.
Это я всё говорил об одной из двух противоречивых сторон языковой и культурной политики в Советской Украине. Другая же, противоположная ей, сторона — это насильственная украинизация русского населения Украины. Этой теме также посвящена обширная литература, приходится ограничиться лишь некоторыми тезисами. При этом я воспользовался данными из нескольких сайтов в Интернете.
Первая кампания по тотальной украинизации Малороссии началась сразу же после октябрьского переворота 1917 года. Но в самой Малороссии чехардой пронесшиеся опереточные режимы «украинцев» (Центральная Рада, Гетманщина, Директория) были слишком ограничены временем и пространством для организации широкомасштабного наступления на русские язык и культуру и поэтому ограничивались в основном принятием деклараций да комедийной сменой вывесок на магазинах и учреждениях тех городов, в которых им удавалось на время устанавливать свою власть. К этому добавлялось изгнание с работы всех служащих, не владевших укрмовою. После утверждения в России коммунистического режима дело украинизации приняло совершенно иной размах.
Ленин, зацикленный на идее классовой борьбы и долго не видевший в русской культуре чего-либо ценного вне классового начала, считал, что после взятия власти в России сознательный партиец должен бороться против русских шовинистов-держиморд и идти на уступки представителям других национальностей, подвергавшихся угнетению в царской России — «тюрьме народов». А среди его соратников, в особенности среди вернувшихся с ним из эмиграции, было много космополитов, не русских по происхождению, знающих европейские языки и культуру стран Европы, но смотревших на русскую культуру как на нечто устарелое, азиатское. Но именно они на первом этапе революции оказались на ведущих постах в руководстве страной. В России они больше выступал в роли культуртрегеров, готовых приобщать тёмных российских пролетариев и крестьян к европейским ценностям. Даже жена Ленина, русская, Надежда Крупская, будучи заместителем наркома просвещения РСФСР, проделала громадную работу по новой организации системы образования (всюду стараясь внедрить идеи классовой борьбы), решительно воспротивилась переизданию русских народных сказок, н которых выросли многие поколения русских детей.
Уже в первых своих актах, касавшихся Малороссии, большевики недвусмысленно заявили о полной поддержке украинского самостийничества, правда, в его коммунистической упаковке.
28 декабря 1919 г Ленин написал «Письмо к рабочим и крестьянам Украины по поводу побед над Деникиным». В нем он провозглашал готовность своей партии идти на максимальные уступки «украинцам»: «…мы, великорусские коммунисты, должны быть уступчивы при разногласиях с украинскими коммунистами-большевиками и боротьбистами, если разногласия касаются государственной независимости Украины, форм ее союза с Россией, вообще национального вопроса». Всемерная поддержка гарантировалась и украинскому новоязу, который большевики планировали превратить «в орудие коммунистического просвещения трудовых масс».
Тут надо бы сделать маленькое пояснение. Неправы те, кто считал, что украинского языка вообще не существует, это русский язык, исковерканный и испытавший сильное влияние польского языка, что не удивительно после нескольких веков пребывания украинских земель в составе Польши. Но то был язык сельских жителей, со многими диалектами, мало понятный русскому человеку. На этом языке не было научных и философских терминов и вообще ничего, кроме такого, что определялось сферой бытового общения. Ясно, что проводить украинизацию русскоязычного населения, переводя его на такой несовременный язык, было невозможно. И украинизаторы взялись за создание украинской мовы, именно новояза, искусственно конструируя недостающую терминологию. Такой язык перестал быть понятным не очень грамотному селянину и в то же время не удовлетворял потребностей более просвещённой части общества. Тем не менее, Советская власть на Украине уже 2 декабря 1919 года постановила, что все должностные лица советских учреждений должны в обязательном порядке овладеть «мовою».
При этом насаждать ее они стали с неслыханной жестокостью. Сразу же после захвата Киева большевистской ЧК были уничтожены те Русские деятели, которые ещё до революции последовательно боролись против украинства. Вслед за ликвидацией противников украинского сепаратизма, коммунистическая власть принялась за навязывание Малороссии украинского новояза. В 1921 году. в разоренной, голодающей стране советское правительство выделило сотни тысяч рублей золотом на печатание за границей украинских учебников (поскольку своих так и не сумели выработать). Потому что следовало выбить из населения Малороссии русское национальное сознание и его материальное выражение — русский язык. Для перевода русского населения Малороссии (Украины) на «мову» были созданы «тройки по украинизации» (по типу печально знаменитых «троек ГПУ»).
Почему эти меры вызвали сильное противодействие? Представьте себе, что три четверти французского народа вдруг заставили говорить, читать и писать на чуждом им языке. Как бы они себя повели? А ведь украинизаторы поставили русское население именно в такое положение. Русские жители Харькова, Донбасса, Одессы, Николаева никогда не говорили на мове, и вдруг — с завтрашнего дня извольте…
В приказном порядке украинизировались пресса, издательская деятельность, радио, кино, театры, концертные организации. Там украинизация достигла в 1932 году 85–90 процентов. В республике остались только три крупные газеты на русском языке (в Одессе, Донецке и Мариуполе), а общереспубликанской — ни одной. Ограничили распространение даже центральных газет, в том числе главного печатного органа ВКП(б) — газеты «Правда». Так же обстояло в дело с журналами и с книгами. В 1931 году в УССР было 66 украинских, 12 еврейских и только 9 русских стационарных театров. 82 процента школ УССР были украинизированы, 76 процентов от общего числа учащихся посещали украинские школы.
Но, «косный и отсталый» малороссийский народ никак не желал поддаваться украинской дрессировке, упорно держась за свой родной русский язык. Украинские газеты теряли подписчиков, а в театры приходилось устраивать принудительные культпоходы трудовых коллективов.
К 1930 году в республике насчитывалось 14 430 украинских начальных школ, (русских 1504). Туго прививался украинский и в школе. Попадая из русскоязычной среды в украинизированные учебные заведения, дети калечили свою речь: «Я имел возможность наблюдать речь подростков, мальчиков и девочек, учеников полтавских трудовых и профессиональных школ, где язык преподавания — украинский (быдломова). Речь этих детей представляет собой какой-то уродливый конгломерат, какую-то невыговариваемую мешанину слов украинских и московских», — замечает один из украинизаторов.
Большая часть малорусского населения совершенно произвольно оптом было зачислено в «украинцы». Но адептам украинизации это мало помогло: они, как и раньше, испытывали острейший дефицит кадров для украинизации «украинского» населения. Вызвали из эмиграции Грушевского и его сподвижников, для окончательного отрыва этого населения от русского языка. Вся эта заезжая публика (нерусь) сразу же заняла тёплые местечки во множестве бюрократических государственных структур и в руководстве УССР, занимавшихся украинизацией Малороссии. Киев заговорил по-галицийски.