– Поздравляю! – воскликнул он. – Вы поступили очень мудро, купив «Бес-органайзер Мк-II», последнее достижение биочарной науки с кучей полезных возможностей. Хотим известить вас, что данная модель не имеет ничего общего с «Бес-органайзером Мк-I», который, вероятно, вы неумышленно растоптали ногами!
Затем, чуть помолчав, бесенок куда тише добавил:
– Данное устройство продается без какой-либо гарантии, касающейся надежности, точности, существования или наоборот, а также пригодности для той или иной конкретной работы; кроме того, компания «Биоалхимические продукты» подчеркнуто не подтверждает, не гарантирует и даже не намекает на то, что данный продукт пригоден для выполнения какой-либо задачи, а следовательно, компания не берет на себя никаких обязательств и не несет никакой ответственности по отношению к тебе, другому лицу, организации или божеству в части утери или повреждений устройства путем уничтожения оного ударами о стену, бросания оного в глубокий колодец или любыми другими способами, а также заявляет, что ты подтверждаешь одобрение данного соглашения или любого другого соглашения, которое может заменить данное соглашение и вступить в силу в случае приближения на расстояние менее чем на пять миль к данному изделию, наблюдения за ним при помощи сильного телескопа или любым другим способом, потому что ты – безмозглый лох, готовый с радостью одобрить любые наглые и односторонние условия, написанные на куске дорогостоящего мусора, которые тебе и в голову не пришло бы одобрить, будь они написаны на пакете с печеньем для собак, а потому ты обязуешься использовать устройство на свой страх и риск.
Бесенок перевел дыхание.
– Могу я предложить тебе ознакомиться со всем диапазоном воспроизводимых мной странных и забавных звуков, Введи-Сюда-Свое-Имя?
Господин Кноп посмотрел на господина Тюльпана.
– Ну давай.
– Например, я умею говорить: «Тра-ля-ля!»
– Нет.
– Забавно дудеть на горне.
– Нет.
– «Дзинь».
– Нет.
– Меня можно проинструктировать опускать чудны́е и смешные замечания во время выполнения различных действий.
– Зачем?
– Э… Некоторым людям нравится слышать, как мы выкрикиваем что-нибудь вроде: «Открой этот ящик, и я вернусь!» Ну и типа того.
– А зачем ты все это выкрикиваешь? К чему эти твои сигналы? – поинтересовался господин Кноп.
– Людям нравится шум.
– А нам – нет, – сказал господин Кноп.
– Шум, ять, мы очень не любим, – добавил господин Тюльпан.
– Поздравляю! Уверен, моя тишина придется вам по душе, – заверил бесенок, однако бесоубийственное программирование все ж заставило его добавить: – А может, вам нужно другое цветовое сопровождение?
– Что?
– Я умею менять цвет. По вашему желанию. Какой цвет вам больше нравится?
Длинные уши бесенка медленно полиловели, а нос приобрел навевающий неприятные мысли синеватый оттенок.
– Нам не нужны никакие цвета, – сказал господин Кноп. – Нам не нужны шумы. Не нужны чудны́е замечания. Мы просто хотим, чтобы ты делал то, что приказано.
– Может, ты захочешь выделить минутку и заполнить регистрационную карточку? – в отчаянии предложил бесенок, вынужденный следовать инструкциям до конца.
Брошенный с молниеносной быстротой нож выбил из его лапки карточку и пригвоздил ее к столу.
– Хотя, наверное, ты предпочтешь зарегистрироваться как-нибудь в другой раз…
– Твой хозяин… – произнес господин Кноп. – Куда он подевался?
Господин Тюльпан выволок волшебника из-под прилавка.
– Твой хозяин утверждает, будто ты – один из тех бесов, которые могут в точности повторить все, что слышали.
– Да, Введи-Свое-Имя-Сюда, господин.
– Что, прямо так в точности? Ничего от себя не прибавляя?
– Они не могут ничего прибавлять, – задыхаясь, простонал волшебник. – Полностью лишены воображения.
– Значит, никто не усомнится в правдивости его слов?
– Никто.
– Кажется, мы нашли то, что искали, – сказал господин Кноп.
– Э-э… И как вы предпочитаете оплатить покупку?
Господин Кноп щелкнул пальцами. Господин Тюльпан вытянулся во весь рост, расправил плечи и захрустел суставами пальцев так, словно в руках у него находилось два пакета с грецкими орехами.
– Прежде чем оплату обсуждать, – сказал господин Тюльпан, – мы бы, ять, хотели пообщаться с тем, кто написал эти, ять, гарантированные обязательства.
Помещение, которое теперь Вильяму приходилось считать своей конторой, сильно изменилось. Исчезли расчлененные кони-качалки, всякие краны, оставшиеся от старой прачечной, и прочий мусор, а в центре комнаты теперь стояли, прижавшись друг к другу, два письменных стола.
Столы были древними и потрепанными. Для того чтобы они не качались, потребовалось – вопреки всякому здравому смыслу – подложить картонки под все четыре ножки каждого стола.
– Я привезла их из лавки подержанных вещей, чуть дальше по улице, – каким-то нервным тоном сообщила Сахарисса. – Обошлись совсем недорого.
– Да, я вижу. Госпожа Резник… я тут подумал… твой дедушка ведь умеет гравировать изображения?
– Да, конечно. А почему ты весь в грязи?
– А если мы приобретем иконограф и научимся им пользоваться, – продолжал Вильям, игнорируя ее вопрос, – твой дедушка сможет вырезать нарисованные бесенком картинки?
– Думаю, сможет.
– А ты, случаем, не знакома с какими-нибудь иконографистами? Хорошими и живущими в нашем городе?
– Могу узнать. Но что с тобой произошло?
– Да так, на Желанно-Мыльной улице один тип пытался покончить с собой.
– И как? Получилось? – Сахарисса, похоже, сама удивилась своему вопросу. – Ну, то есть я, конечно, ничего дурного не имела в виду, но у нас еще столько пустого места…
– Думаю, мне удастся сделать из этого что-нибудь интересное. Он… э-э… спас жизнь человеку, который поднялся наверх, чтобы попытаться отговорить его.
– Какой смелый поступок! А ты выяснил имя того храбреца?
– Гм… нет. Э-э… Это был Таинственный Спаситель, – сказал Вильям.
– Ну, это уже кое-что. Кстати, тебя ждут посетители, – вспомнила Сахарисса и заглянула в свои записи. – Человек, который потерял свои часы, зомби, который… Я так и не поняла, что он хочет. А еще тролль, который желает устроиться на работу, и мужчина с жалобой на новость о драке в «Залатанном Барабане». Последний жаждет оторвать тебе голову.
– Ну и ну. Ладно, начнем по очереди…
Разобраться с потерявшим часы было совсем просто.
– Это были совсем новые часы, подарок моего отца, – сообщил мужчина. – Я целую неделю их ищу!
– Послушай, здесь не…
– Если вы отпечатаете на бумаге о том, что я их потерял, быть может, тот, кто нашел, вернет мои часы? – спросил мужчина с совершенно неоправданной надеждой в голосе. – А я заплачу вам за хлопоты шесть пенсов.
Шесть пенсов есть шесть пенсов. Вильям, вздохнув, сделал пометку в блокноте.
Разобраться с зомби было сложнее. Он был серым, с прозеленью в отдельных местах, а еще от него воняло лосьоном после бритья с ароматом искусственных гиацинтов: некоторые совсем свежие зомби решили, что их шансы приобрести друзей в новой жизни после смерти сильно повысятся, если от них будет пахнуть цветами, а не ими самими.
– Люди хотят знать все о мертвецах, – с ходу заявил зомби.
Звали его Господин Скрюч, и произносил он свое имя так, чтобы всем сразу стало понятно: слово «Господин» пишется с большой буквы и является частью имени.
– Правда?
– Да, – многозначительно произнес Господин Скрюч. – И мертвецы порой попадаются очень интересные. Полагаю, людям будет интересно читать о мертвых.
– Ты говоришь о некрологах?
– Да, и о них тоже. Я могу писать их весьма увлекательно.
– Хорошо. Плачу двадцать пенсов за штуку.
Господин Скрюч кивнул. Было ясно, что он согласился бы заниматься этим бесплатно. Зомби передал Вильяму пачку желтоватых хрустящих листков.
– Вот весьма увлекательный некролог. Для затравки, – сказал он.
– О. И чей именно?
– Мой. Очень занимательное чтение. Особенно тот кусок, в котором я умираю.
Следующий посетитель и в самом деле был троллем. Но в отличие от большинства троллей, которые носили лишь необходимый минимум одежды, дабы успокоить помешанных на приличиях людей, этот тролль был одет в костюм. Только так можно было назвать сшитые из ткани трубы, из которых торчала голова тролля.
– Я – Рокки, – пробормотал он, застенчиво потупив взор. – Согласен на любую работу, шеф.
– А чем ты занимался в последнее время? – спросил Вильям.
– Боксом, шеф. Но мне это не нравилось. Меня постоянно роняли на пол.
– А ты умеешь писать или, допустим, рисовать? – поморщившись, поинтересовался Вильям.
– Нет, дяденька. Но я умею поднимать тяжести и насвистывать мелодии.
– Не сомневаюсь, ты… очень талантлив, но боюсь…
Дверь распахнулась, и в комнату ворвался человек в кожаных одеяниях и с топором наперевес.
– Вы не имели права писать это обо мне! – заявил он, размахивая лезвием топора прямо у Вильяма перед носом.
– Конечно-конечно. А ты кто?
– Брезок-Варвар, и я…
Мозг начинает работать намного быстрее, если подозревает, что его вот-вот разрубят пополам.
– О, если у тебя жалоба, ты должен обратиться к редактору по Жалобам, Обезглавливаниям и Публичной Порке, – мгновенно отреагировал Вильям. – То есть к присутствующему здесь господину Рокки.
– Это я, – радостно сообщил Рокки и положил ладонь на плечо человека.
Места хватило только для трех пальцев. У Брезока-Варвара подкосились ноги.
– Я… просто хотел сказать, – пробормотал он, – вы написали, будто бы я ударил кого-то столом. А я этого не делал. Что подумают обо мне люди, когда узнают, что я хожу и колочу всех столами? Что будет с моей репутацией?
– Понимаю.
– Я ударил его ножом. Стол – оружие для баб и трусов.
– Мы непременно отпечатаем опровержение, – пообещал Вильям, взяв в руку карандаш.