тепло. Их предки зародились в жерлах вулканов. Саламандры проснулись и довольно заурчали.
Господин Тюльпан, загнанным зверем метавшийся по подвалу, поднял одну из клеток и уставился на саламандр.
– А это, ять, что за твари? – проворчал он и швырнул клетку обратно на верстак. Потом он заметил стоящую рядом банку темного стекла. – Глянь, какая-то надпись… «Очень осторожно, битте!!!» Что это, ять, за «битте»? Бить ее, что ли, осторожно?
Угри уже были встревожены. Они тоже чувствовали тепло, но в отличие от саламандр были обитателями глубоких пещер и ледяных подземных ручьев.
Свой протест они не преминули выразить в форме темного света.
Бо́льшая его часть прошла прямо сквозь мозг господина Тюльпана. Впрочем, тому, что осталось от этого потрепанного органа, уже никакие перипетии были не страшны. А кроме того, господин Тюльпан очень редко пользовался мозгом, поскольку ни к чему, кроме головной боли, это не приводило.
Но в мозгу возникли отрывочные воспоминания о снеге, хвойных лесах, пылающих домах и церквушке. Именно в церквушке спрятались люди… Он был совсем маленьким. Но помнил огромные красивые картины, помнил, что таких изумительных красок не видел больше нигде и никогда…
Господин Тюльпан зажмурился и выронил банку. Которая упала на пол и разбилась. Угри отреагировали на происшедшее еще одной вспышкой темного света. После чего торопливо выползли из осколков, прошуршали вдоль стены и забились в трещины меж камней.
Господин Тюльпан обернулся на раздавшийся за спиной странный звук. Его партнер стоял на коленях и раскачивался, схватившись руками за голову.
– Ты, ять, как?
– Они у меня за спиной! – прошептал Кноп.
– Старина, здесь, ять, никого нет. Только ты и я.
Господин Тюльпан похлопал Кнопа по плечу. Он не знал, как реагировать на происходящее, и от напряженных размышлений вены у него на лбу стали напоминать багровые шланги. Воспоминания уже улетучились. Господин Тюльпан еще в юношеском возрасте научился их редактировать. Кстати, о воспоминаниях… Что господину Кнопу сейчас точно не помешает, так это пара-другая приятных воспоминаний.
– Слышь, а помнишь, ять, как Герхард-Башмак со своими ребятами запер нас в том щеботанском подвале? – спросил господин Тюльпан. – И помнишь, ять, что мы с ним потом сделали?
– Да, – ответил господин Кноп, уставившись на пустую стену. – Помню.
– А того, ять, старика из Орлеи, который случайно оказался дома? Старика, ять, помнишь? Мы тогда заколотили дверь и…
– Заткнись! Заткнись!
– Вот, ять, спасибо. Просто пытался тебя подбодрить…
– Мы не должны были убивать всех этих людей… – прошептал господин Кноп.
– Это, ять, почему? – удивился господин Тюльпан.
Нервозность Кнопа оказалась заразной. Господин Тюльпан вытащил из-под рубашки кожаный шнурок и с облегчением нащупал висевший на груди клубень. Во времена страшных испытаний что может быть лучше старой доброй картофелины?
Стук капель за спиной заставил его обернуться, и господин Тюльпан мгновенно повеселел.
– А вот и дождик, ять!
Из люка на пол подвала падали серебристые капли.
– Это не вода! – заорал Кноп, вскакивая на ноги.
Капли начали падать чаще, потом превратились в непрерывный поток. Серебристый ручеек с глухим шумом падал на пол, создавая горку прямо под люком, но странной жидкости становилось все больше, и она начала растекаться по подвалу.
Кноп и Тюльпан прижались к дальней стенке.
– Это расплавленный свинец, – сообщил Кноп. – Гномы отпечатывают им свой листок!
– И много его будет?
– Здесь, внизу? Не больше двух дюймов, когда растечется по всему полу!
Лужа расплавленного металла подползла к противоположной стене, и стоявший там верстак Отто задымился.
– Нужно на что-то встать! – воскликнул Кноп. – Пока свинец не остынет! На улице сейчас холодно, так что остынет он быстро!
– Куда, ять, встать?! Друг другу на головы?!
Господин Кноп закрыл глаза ладонью и набрал полную грудь нагретого серебристым дождем воздуха.
Затем убрал руку и открыл глаза. Господин Тюльпан смотрел на него, как послушный щенок. Из них двоих думал только господин Кноп.
– У меня есть… план, – сказал он.
– Правда, ять? Выкладывай.
– Я ведь умею придумывать планы, а?
– Конечно, ять. У тебя не башка, а чудо, ять, природы. Помню, как ты придумал свернуть…
– И я всегда думаю о благе Конторы, верно?
– Ну да.
– Поэтому… мой нынешний план… вряд ли можно назвать идеальным, но… сойдет и такой. Дай-ка мне сюда свою картофелину!
– Что?
Господин Кноп резко выбросил руку, и арбалет оказался всего в нескольких дюймах от горла господина Тюльпана.
– Нет времени спорить! Давай картофелину, и побыстрее. Сейчас нельзя думать!
Господин Кноп умел находить выход из самых безнадежных ситуаций, поэтому господин Тюльпан несколько неуверенно, но все же снял шнурок с картофелиной с шеи и передал его напарнику.
– Отлично, – кивнул господин Кноп. Одна его щека задергалась. – А теперь давай прикинем…
– Быстрее, ять, прикидывай! – воскликнул господин Тюльпан. – Эта фигня совсем близко!
– …Давай прикинем. Я, господин Тюльпан, совсем маленький. Ты не сможешь на меня встать. Значит, я не гожусь. А ты, господин Тюльпан, большой. И я не хочу, чтобы ты мучился.
И он нажал на курок. Выстрел был точным.
– Прости, – сказал господин Кноп под аккомпанемент свинцовых капель. – Прости меня. Я не хотел. Прости. Но я не для того был рожден, чтобы зажариться…
Господин Тюльпан открыл глаза.
Вокруг было темно, но что-то говорило о том, что на пасмурном небе, за тучами, скрываются звезды. Ветра не было, однако слышался слабый звук, похожий на шелест сухой листвы.
Он немного выждал – вдруг что-то произойдет? – а потом крикнул:
– Здесь, ять, есть кто-нибудь?
– ТОЛЬКО Я, ГОСПОДИН ТЮЛЬПАН.
Часть темноты открыла похожие на синие угольки глаза и посмотрела на него.
– Прикинь, ять, этот подонок украл мою картофелину. А ты, ять, Смерть?
– ПРОСТО СМЕРТЬ, ЕСЛИ НЕ ВОЗРАЖАЕШЬ. А ТЫ КОГО ЖДАЛ?
– Ждал? Зачем?
– ЧТОБЫ ПРИЗНАТЬ ТЕБЯ СВОИМ.
– Честно говоря, не знаю. Никогда, ять, не думал…
– И ДАЖЕ НИКОГДА НЕ ПЫТАЛСЯ ПРЕДПОЛОЖИТЬ?
– Я одно, ять, всегда знал: должна быть картофелина, тогда все будет в порядке, – повторил господин Тюльпан некогда услышанное.
Эта фраза пришла в голову вместе с четкими воспоминаниями о мертвых, увиденных с высоты двух футов и трех лет от роду. Старики что-то бубнили, старухи плакали. Лучи света пробивались сквозь высокие святые окна. Ветер завывал под дверью, а уши пытались расслышать шаги солдат. Своих, чужих – уже неважно, когда война длится так долго…
Смерть смерил тень господина Тюльпана долгим холодным взглядом.
– ЧТО, И ВСЁ?
– Ну да.
– ПРОСТО КАРТОФЕЛИНА? А МОЖЕТ, ЧТО-ТО ЕЩЕ ДОЛЖНО БЫТЬ?
…Ветер завывал под дверью, запах масляных ламп, немного кисловатый запах свежего снега, проникающего в…
– Ну… там сожаления всякие… – пробормотал господин Тюльпан.
Он чувствовал себя потерянным в этом темном мире. И не было картофелины, за которую можно было бы ухватиться.
…Подсвечники… Они были сделаны из золота сотни лет назад… А из еды только картошка, выкопанная из-под снега, зато подсвечники из золота, а еще какая-то старуха, она сказала: «Главное – чтоб картошка была, тогда все будет хорошо…»
– А КАК НАСЧЕТ БОГА? ЕСТЬ САМЫЕ РАЗНЫЕ БОГИ. ТЕБЕ О НИХ НЕ РАССКАЗЫВАЛИ?
– Нет…
– ВОТ ПРОКЛЯТЬЕ. ПОЧЕМУ ИМЕННО Я ДОЛЖЕН С ЭТИМ РАЗБИРАТЬСЯ? – Смерть вздохнул. – ТЫ ВЕРИШЬ, НО ПРОСТО ТАК. ВЕРИШЬ ВООБЩЕ, А НЕ ВО ЧТО-ТО ИЛИ В КОГО-ТО.
Господин Тюльпан, повесив голову, встал. В голову тонкой струйкой, как кровь из-под двери, текли воспоминания. И дверная ручка уже гремела, и замок был сломан.
Смерть кивнул ему.
– ХОТЯ… У ТЕБЯ ЕСТЬ ТВОЯ КАРТОФЕЛИНА.
Рука господина Тюльпана нащупала кожаный шнурок на шее. На шнурке висело нечто сморщенное и твердое, мерцающее призрачным светом.
– А я думал, он ее, ять, забрал! – воскликнул господин Тюльпан, и лицо его озарилось надеждой.
– НУ, КАРТОФЕЛИНА – ДЕЛО НАЖИВНОЕ…
– Значит, все будет в порядке?
– А ТЫ САМ-ТО КАК СЧИТАЕШЬ?
Господин Тюльпан проглотил комок в горле. Здесь ложь долго не жила. И более свежие воспоминания уже просачивались из-под двери, кровавые и мстительные.
– Думаю, картошка тут не поможет… – пробормотал он.
– ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО РАСКАИВАЕШЬСЯ?
Неожиданно у господина Тюльпана заработали участки мозга, давно закрытые, более того, даже не открывавшиеся с самого рождения.
– Мне-то откуда знать? – буркнул он.
Смерть махнул рукой. Костлявые пальцы описали дугу, вдоль которой пролегла череда песочных часов.
– НАСКОЛЬКО Я ЗНАЮ, ТЫ БОЛЬШОЙ ЗНАТОК ИСКУССТВА, ГОСПОДИН ТЮЛЬПАН. Я, В НЕКОТОРОМ СМЫСЛЕ, ТОЖЕ.
Смерть выбрал одни из часов и взял их. Вокруг затанцевали образы – яркие, но нереальные, как тени.
– Что это? – спросил Тюльпан.
– ЖИЗНИ, ГОСПОДИН ТЮЛЬПАН, ПРОСТО ЖИЗНИ. КОНЕЧНО, НЕ ВСЕ ИЗ НИХ ШЕДЕВРЫ, ЧАСТЕНЬКО ОНИ НАИВНЫ В ЧУВСТВАХ И ДЕЙСТВИЯХ, НО ВСЕГДА ПОЛНЫ НЕОБЫЧНОСТЕЙ И СЮРПРИЗОВ, И КАЖДАЯ – ПО-СВОЕМУ РАБОТА ГЕНИЯ. ВПРОЧЕМ, ВСЕ БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ МОГУТ БЫТЬ ПРЕДМЕТАМИ… КОЛЛЕКЦИОНИРОВАНИЯ. – Господин Тюльпан попятился, когда Смерть поднял песочные часы. – ДА, НЕСОМНЕННО. И ЕСЛИ БЫ МНЕ ПРИШЛОСЬ ОПИСАТЬ ЭТИ ЖИЗНИ, ГОСПОДИН ТЮЛЬПАН, Я БЫ НАЗВАЛ ИХ… НЕДОЖИТЫМИ.
Смерть выбрал еще одни часы.
– А, НУГГА ВЕЛЬСКИЙ. ТЫ ЕГО, РАЗУМЕЕТСЯ, НЕ ПОМНИШЬ. ОН ПРОСТО НЕ ВОВРЕМЯ ВЕРНУЛСЯ В СВОЮ ЛАЧУГУ. ТЫ БЫЛ ВЕСЬМА ЗАНЯТЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, ПОЭТОМУ НЕ МОЖЕШЬ ПОМНИТЬ ВСЕХ. СЛЕДУЕТ ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ НА УМ ГОСПОДИНА НУГГИ, БЛЕСТЯЩИЙ УМ, КОТОРЫЙ В ДРУГИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ МОГ БЫ ИЗМЕНИТЬ МИР, НО ОБРЕЧЕН БЫЛ ПОЯВИТЬСЯ НА СВЕТ В ТО ВРЕМЯ И В ТОМ МЕСТЕ, ГДЕ ЖИЗНЬ БЫЛА НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ ЕЖЕДНЕВНОЙ БЕЗНАДЕЖНОЙ БОРЬБОЙ ЗА ВЫЖИВАНИЕ. ТЕМ НЕ МЕНЕЕ В СВОЕЙ КРОХОТНОЙ ДЕРЕВЕНЬКЕ ОН ДЕЛАЛ ВСЕ, ЧТО МОГ, ВПЛОТЬ ДО ТОГО САМОГО ДНЯ, КОГДА ЗАСТАЛ ТЕБЯ ЗА КРАЖЕЙ СВОЕГО ПАЛЬТО…