о необычные происшествия…
– И обычные происшествия, – сказала Сахарисса, комкая в руке отчет о заседании анк-морпоркского Общества Любителей Презабавных Овощей.
– И обычные тоже, – кивнул Вильям. – Но новости… В основном это то, что кому-то где-то очень не хочется увидеть в новостном листке…
– Но иногда не только это, – поддакнула Сахарисса.
– Новости – это… – сказал Вильям и замолчал.
Все молча смотрели, как он стоит, подняв палец.
– Новости, – повторил он, – зависят от обстоятельств. Новости узнаются с первого взгляда. Понятно? Отлично. А теперь ступайте и постарайтесь их найти.
– Этот приезд патриция… – промолвила Сахарисса, когда все разошлись. – Как-то оно все неожиданно.
– Да. Я тоже подумал, – согласился Вильям. – Все как в старые смешные времена… То одно, то другое…
– …Сначала нашествие собак, потом какие-то люди пытались тебя убить, а затем тебя бросили в тюрьму. И пожар, и твои ответы лорду Витинари…
– Да, а поэтому… думаю, ничего особого не случится, если ты и я, ну, понимаешь… ты и я… устроим себе выходной. В конце концов, – с каким-то бесшабашным отчаянием добавил он, – нигде ведь не сказано, что мы обязаны выпускать листок каждый день, верно?
– Только на самом листке. Сверху, на первой странице, – улыбнулась Сахарисса.
– Да, но нельзя же верить всему, что написано в листках.
– Ну… хорошо. Я только закончу отчет…
– Письма для тебя, господин Вильям! – крикнул один из гномов, бросив ему на стол пачку бумаг.
Вильям, недовольно заворчав, принялся перебирать корреспонденцию. С самого верха лежали несколько пробных семафорных сообщений из Ланкра и Сто Лата. Похоже, очень скоро придется ехать туда, чтобы найти настоящих новостников (или новостейщиков? а, вот хорошее чужеземное словечко – репортер!), потому что у этих честных посланий от местных бакалейщиков и трактирщиков, которым платили по пенсу за строку, было весьма ограниченное будущее. Далее шла парочка сообщений, доставленных голубиной почтой, – еще не все сотрудники листка овладели новой техникой.
– О боги, – едва слышно прошептал Вильям. – В мэра Щеботана попал метеорит. Опять.
– А такое возможно? – удивилась Сахарисса.
– Очевидно. Письмо пришло от господина Спуна. Вполне разумный юноша, работает там в консульстве, полное отсутствие какого-либо воображения. Он сообщает, что на сей раз метеорит поджидал мэра в темном переулке.
– Правда? А у женщины, которая стирает нам белье, сын читает в Университете лекции по карающей астрономии.
– Он сможет дать нам интервью?
– Он всегда мне улыбается, когда мы встречаемся в лавке, – твердо заявила Сахарисса. – Конечно, даст.
– Отлично. Если ты…
– Добрый день всем!
В дверях с картонной коробкой в руках стоял господин Винтлер.
– О, только не это… – пробормотал Вильям.
– А я вам кое-что принес! – воскликнул господин Винтлер, который не понимал намеков, даже если ими была обернута свинцовая труба.
– Думаю, у нас уже достаточно презабавных овощей… – ответил Вильям.
И замолчал.
Румяный мужчина доставал из коробки огромную картофелину. Она была шишковатой. Вильяму и раньше приходилось видеть подобные экземпляры, некоторые вполне могли напоминать человеческие лица, если, конечно, рассматривать картофель было вашим любимым развлечением. Но чтобы разглядеть что-то в этой картофелине, не нужно было обладать воображением. Она действительно представляла собой лицо. Составленное из ямок, шишек и глазков и очень похожее на лицо того самого безумца, который совсем недавно смотрел Вильяму прямо в глаза и пытался его убить. Этого человека Вильям не мог забыть, потому что почти каждую ночь, просыпаясь где-то часа в три, видел его перед собой.
– По-моему… это… совсем… не… смешно, – отчетливо произнесла Сахарисса, бросив взгляд на Вильяма.
– Поразительно, да? – ухмыльнулся господин Винтлер. – Я бы не принес ее, но твой листок всегда проявлял такой интерес…
– День без раздвоенного пастернака – это как день, прожитый без солнца, господин Винтлер, – очень милым голосом произнесла Сахарисса. – Вильям?
– А? – Вильям с трудом оторвал взгляд от картофелины. – Мне кажется или лицо действительно выглядит удивленным?
– Довольно-таки удивленным, – согласилась Сахарисса.
– Ты только что ее выкопал? – спросил Вильям.
– Нет. Уже несколько месяцев валялась в одном из мешков, – ответил господин Винтлер.
…Что несколько замедлило ход оккультного поезда, уже разгонявшегося в голове Вильяма. Впрочем, вселенная иногда бывает не менее забавной, чем овощи. Причина и следствие, следствие и причина… Нет, он лучше отрежет себе правую руку, чем напишет об этом.
– И что ты собираешься с ней сделать? – спросил он. – Сваришь?
– Да ну, как можно. Этот сорт слишком мучнистый. Я сделаю из нее чипсы.
– Чипсы, значит? – уточнил Вильям.
Почему-то ему показалось, что именно так и следовало поступить.
– Да. Да, хорошая мысль. Пусть поджарится, господин Винтлер. Пусть поджарится.
Время неумолимо шло вперед.
Вернулся один из новых репортеров, чтобы сообщить о том, что взорвалась Гильдия Алхимиков, и спросить, можно ли это считать новостью. Отто был вызван из своего склепа и послан сделать снимки. Вильям дописал статью о вчерашних событиях и передал ее гномам. Потом появился какой-то добрый горожанин и рассказал, что на Саторской площади собралась настоящая толпа, чтобы поглазеть на университетского казначея (71 г.), который сидит на крыше семиэтажного дома и выглядит весьма изумленным. Сахарисса, метко действуя пером, вычеркивала все прилагательные из отчета собрания анк-морпоркского Общества Любителей Букетов и в результате сократила его объем почти вдвое.
Вильям вышел на улицу, чтобы выяснить, как обстоят дела с казначеем (71 г.), и написать об этом несколько строк. Волшебники, совершающие странные поступки, – это не новости. Волшебники, совершающие странные поступки, – это волшебники.
Потом он бросил статью в корзинку для исходящих бумаг и посмотрел на отпечатную машину.
Она была огромной, черной и сложной. Без глаз, без лица, без жизни… она смотрела на него.
«Зачем какие-то там древние камни для жертвоприношений? – подумал он. – В этом лорд Витинари был не прав». Он коснулся рукой лба. Шишка давно исчезла.
«Ты поставила на мне свое клеймо. Я тебя раскусил!»
– Пошли, – сказал он.
Сахарисса, занятая своими мыслями, подняла голову.
– Что?
– Пошли отсюда. Немедленно. Погулять, попить чаю, за покупками, – ответил Вильям. – Просто уйдем отсюда. И пожалуйста, не спорь. Одевайся. Немедленно. Пока она не поняла. Пока не придумала, как нас остановить.
– О чем ты вообще говоришь?
Он сорвал с вешалки ее пальто и схватил Сахариссу за руку.
– Нет времени объяснять!
Она позволила ему вытащить себя на улицу. Там Вильям немного успокоился и вдохнул полную грудь воздуха.
– А теперь потрудись объяснить, что ты себе позволяешь? – потребовала Сахарисса. – У меня еще целая куча работы.
– Знаю. Пошли. Надо уйти подальше. На улице Вязов открылась харчевня, где подают весьма неплохую лапшу. Так, во всяком случае, рассказывают. Что скажешь?
– Но у нас столько дел!
– Ну и что? Дела никуда не денутся.
Сахарисса немного поразмыслила.
– Ну хорошо. Час или два все равно ничего не изменят.
– Вот и отлично. Идем.
Они были пойманы на пересечении улиц Паточной Шахты и Вязов.
Сначала до них донеслись крики. Вильям повернул голову и увидел, как по улице несется груженная пивом телега, запряженная четверкой лошадей. Увидел разбегающихся людей. Увидел, как из-под лошадиных копыт размером с суповую тарелку летит грязь вперемешку со льдом. Увидел блестящую бронзовую упряжь, валивший от коней пар…
Затем голова повернулась в другую сторону, и он увидел старушку на костылях, переходящую улицу и даже не подозревающую о несущейся на нее верной погибели. Увидел шаль, седые волосы…
Что-то мелькнуло рядом. Какой-то мужчина перевернулся в воздухе, приземлился на плечо прямо посреди улицы, перекатился, схватил старушку в объятия и прыгнул…
Обезумевшие лошади пронеслись мимо в туче пара и грязных брызг. Упряжка попыталась повернуть на перекрестке. Телега воспротивилась. Клубок из копыт, лошадей, колес, грязи и отчаянных воплей прокатился чуть дальше, выбил несколько витрин, но потом телега, наткнувшись на каменный столб, остановилась.
Однако в соответствии с законами физики и правилами повествования о подобных событиях груз даже не думал останавливаться. Бочки, порвав связывавшие их веревки, посыпались на мостовую и раскатились в стороны. Некоторые развалились, залив пенным напитком водостоки. Остальные, подпрыгивая и сталкиваясь, помчались прочь по улице, что, разумеется, не ускользнуло от внимания законопослушных горожан – еще бы, добрая сотня галлонов пива, вдруг перестав кому-либо принадлежать, решила обрести свободу.
Вильям и Сахарисса переглянулись.
– Так, я пишу статью, а ты зовешь Отто!
Они произнесли эту фразу одновременно и вызывающе уставились друг на друга.
– Ну ладно, ладно, – наконец сдался Вильям. – Найди какого-нибудь пацана и заплати ему, чтобы он сбегал за Отто. Далее. Я говорю с этим Отважным Стражником, который спас старушку от Неминуемой Гибели, а ты освещаешь Большой Тарарам. По рукам?
– Я найду пацана, – согласилась Сахарисса, доставая свой блокнот, – но ты описываешь аварию и Пивную Халяву, а я разговариваю с Седой Бабушкой. Для широкой публики, понятно?
– Понятно! – уступил Вильям. – Кстати, нашим спасителем был капитан Моркоу. Пусть Отто обязательно сделает снимок, а ты не забудь узнать его возраст!
– Конечно!
Вильям направился к толпе, собравшейся вокруг разбитой телеги. Часть зевак бросилась преследовать бочки, и периодические вопли сообщали о том, что мучимые жаждой люди зачастую не осознают, насколько трудно остановить сто галлонов пива, да еще если они пребывают в катящейся дубовой бочке.