— Анвальт-бюро — это что-то вроде юридической конторы? — спросил Шпатц.
— Вроде того, но не совсем. Там нанимают людей, которые действуют вместо тебя или в твоих интересах. Обычно это делают аристократы, которым нужно вести дела в неблагополучных местах. Чтобы не подвергать себя опасности или что-то вроде.
— Это ищейки вервантов, — Клод приподнялась на кровати. — Или цепные псы, как повезет. Анвальт-бюро всегда фамильные, они всегда работают только на одну семью. И делают за них всю грязную работу, чтобы их руки всегда оставались чистыми.
— Я думал ты спишь, милая, — Шпатц встал, прошел через комнату и обнял Клод. Она сонно чмокнула его в щеку. — А какой семье принадлежит «Фестигхайт»?
— Не знаю точно, но раз он из Пелльница, то либо Фогельзангам, либо Карлхоффенам, — Клод спустила ноги с кровати и потянулась. — О, смотри-ка, как загорелись твои глаза при упоминании Фогельзангов, герр Шпатц! Хочешь поработать двойником их наследника, пока он порхает где-то надо льдами?
Шпатц засмеялся. Он никогда не обсуждал с девушками свою семейную историю, а в ответ на замечания о портретном сходстве неопределенно пожимал плечами. Не то, чтобы он не доверял Клод или Лейзе, но вот публике, с которой им по роду занятий приходилось иметь дело — определенно, да. И теперь карточка Руби Рикерта жгла ему руку.
— Представления не имею, зачем я ему понадобился, — Шпатц покрутил в руках кусочек картона. — Но страшно любопытно! Дамы, давайте поступим так. Я оставлю вам бутылочку игристого и шоколад, которые захватил с собой, и схожу в почтовое отделение, к телефону. Позвоню этому конфиденциальному представителю и вернусь.
Шпатц торопливо покинул квартиру Клод и Лейзе, напрочь забыв про испорченную рубашку. Вышел на улицу и остановился. С одной стороны, ему очень хотелось поскорее встретиться с этим Рикертом, чтобы узнать, что ему нужно. Он много раз думал о том, что надо выйти на связь со своими родственниками, но каждый раз откладывал на когда-нибудь потом. Когда будет готов. Не сегодня. Готов ли он сейчас?
— Герр Грессель? — Шпатц поднял глаза от стоявшей перед ним кружки черного пива. Человек был невысоким и невыразительным. Одет в серый костюм и серый плащ. Черты лица нейтральные. Шляпа идеально-невыразительной формы. Из выдающегося — только глаза. Глубоко посаженные, подвижные и с очень цепким взглядом.
— Герр Рикерт? — Шпатц привстал и протянул руку. Собеседник улыбнулся, вежливо кивнул, принял рукопожатие и устроился на стуле напротив Шпатца. — Рад знакомству.
— Взаимно, — Рикерт положил портфель на колени и извлек черную кожаную папку. Движения его были быстрые, но не суетливые. — Давайте сразу внесем ясность. Семья Рикерт представляет семью Фогельзанг уже больше трехсот лет. Вот мои документы, аусвайс и доверенные листы. Я хочу, чтобы вы ознакомились с ними, прежде, чем мы начнем наш разговор.
Рикерт подвинул папку к Шпатцу, тот машинально ее открыл. На непрофессиональный взгляд Шпатца все было более, чем в порядке — бланки с гербами и внушительными печатями. Все шесть доверенных листов были подписаны Дедриком штамм Фогельзангом. Пока Шпатц был занят изучением бумаг, Рикерт поднялся, подошел к стойке и пошептался с Волдо. Тот невозмутимо принял заказ и наполнил кружку легким пшеничным пивом.
— «Действует от имени и по поручению Дедрика штамм Фогельзанга», — прочел Шпатц вслух. — Я не специалист, так что даже если ваши документы и поддельные, то уличить вас в этом я не смогу. Так какое ко мне дело у вашего нанимателя, герр Рикерт?
— Мне странно слышать от вас этот вопрос, герр Грессель, — внимательный взгляд серых глаз Рикерта уставился прямо в лицо Шпатца. — Давайте рассмотрим нашу ситуацию. Около четырех месяцев назад вы пересекли границу Шварцланда, указав в причине просьбы о гражданстве имя вашей матери — Катрин-Пфальц-Блум штамм Фогельзанг, которая долгие годы считалась погибшей. Информацию об этом, конечно же, с некоторым опозданием, но донесли официальным путем до семьи Фогельзанг. Однако, от вас не поступило ни единой весточки. Уже несколько месяцев вы здесь живете, занимаетесь своими делами, устраиваете свою жизнь, но не сочли нужным сообщить о себе и судьбе своей матери ближайшим кровным родственникам. Это выглядит более чем подозрительно, не находите, герр Грессель?
— Хм... Я не думал об этом в таком ключе, — Шпатц смутился.
— Вы согласны, что с нашей стороны ваше поведение выглядит достаточно странно? — Рикерт не отрывал взгляда от лица Шпатца, чем смутил его еще больше.
— Я не хотел претендовать ни на наследство, ни на какие-то прочие привилегии, герр Рикерт, поэтому не счел необходимым...
— Не переживайте, герр Грессель, я уже навел о вас справки и отправил первый отчет о том, что угрозы вы не представляете. Ваш инспектор по контролю, герр Хирш пакт Боденгаузен, отзывался о вас как об исключительно порядочном молодом человеке.
— Рад слышать, герр Рикерт, — но менее тревожно Шпатцу не стало. Как-то не так он себе представлял знакомство с родственниками. Впрочем, с одним из родственников — Адлером — он был уже знаком, а Рикерт все-таки не носил фамилию Фогельзанг... — Раз никаких сомнений в моей добропорядочности не осталось, может нам и нет смысла продолжать беседу?
— Отнюдь, герр Грессель, — лицо Рикерта не выражало никаких эмоций. — Наше знакомство только началось. Хотите вы того или нет, но вы Фогельзанг и по рождению, и по индексу идеала. Как бы вы ни пытались уйти от обязательств, накладываемых этим фактом, однажды вам все равно придется это признать. И мы... На всякий случай, если вы не знакомы с терминологией моих документов, когда я говорю «мы», я имею в виду семью Фогельзанг, а не свою собственную волю и желание. Так вот, мы бы хотели, чтобы это происходило при нашем непосредственном участии. Для этого меня и отправили в Билегебен, герр Грессель.
— И как все это будет... эээ... происходить? — Шпатцу хотелось отхлебнуть пива из своей кружки, но под цепким взглядом Рикерта он не решался.
— Я уполномочен отвечать на ваши вопросы и задавать свои, герр Грессель.
— И я обязан буду на них отвечать?
— Я бы не был так категоричен в формулировках, вы можете отказаться обсуждать какие-то темы. Но прежде всего, давать правдивые ответы — это в ваших интересах. Вы не на допросе, а ваша семья вам не враги.
— Дедрик штамм Фогельзанг, кто это? — помолчав, спросил Шпатц.
— Самый старший из Фогельзангов на настоящий момент, — быстро ответил Рикерт. — Он управляет экономическими делами семьи и приходится Хагану штамм Фогельзангу родным дядей. Он сын сестры его отца. Вот его фотопортрет.
С карточки на Шпатца смотрел суровым взглядом пожилой мужчина с узким длинным лицом. Фамильные черты Фогельзангов почти не угадывались, но были заметны.
— Я довольно мало знаю о членах семьи, герр Рикерт, — Шпатц отложил фотопортрет. — Ничего, если я спрошу, сколько всего человек сейчас носит фамилию Фогельзанг?
— Это очень уместный вопрос, и я готов на него ответить, — из портфеля на стол перекочевал небольшой фотоальбом. — Это Хаган штамм Фогельзанг, глава семьи, министр образования и воспитания Вейсланда и Шварцланда, — Шпатц уже видел его портреты. Старший Фогельзанг был очень похож на своего сына, но был более хрупким и носил очки. — Это Бригит штамм Фогельзанг, его младшая сестра, — ее можно было бы назвать красивой, если бы не тяжелый подбородок и тонкие губы. А в остальном она имела такие же идеальные черты, как и остальные Фогельзанги. — Она замужем, из трех ее детей по индексу идеала фамилию Фогельзанг носит только один — Сигард, — молодой человек с надменным лицом. — Адлер штамм Фогельзанг, наследник и герой. Барбел штамм Фогельзанг, его сестра. Она совсем недавно закончила гимназию и еще не определилась с родом занятий, — вот эта девушка была настоящей красавицей, с гордой посадкой головы и роскошными светлыми волосами.
— И это все? Я считал, что родственников много больше... — Шпатц перелистнул страницу альбома, но больше фотокарточек не было.
— Многие погибли еще до войны, герр Грессель. В катастрофе на люфтшиффе. До недавнего времени считалось, что ваша мать погибла там же.
— В записке вы писали, что можете рассказать о моей матери, герр Рикерт.
— Видите ли, герр Грессель, — Рикерт опустил, наконец, свои слишком внимательные глаза. — Ваше появление оказалось для семьи большим сюрпризом, ведь мы считали, что она мертва. Я могу вам рассказать, какой лично я ее помню, я был подростком, но мы довольно много общались. Но пролить свет на обстоятельства ее исчезновения, боюсь, я пока не смогу. Хаган штамм Фогельзанг инициировал возобновление следствия по тому крушению, которое было признано несчастными случаем по причине необпытности пилота и плохих погодных условий.
Рикерт плел уклончивые словесные кружева, а Шпатц внимательно разглядывал его лицо. Доверяет ли он этому человеку? Его документы в полном порядке, во всяком случае на первый взгляд. А еще он чувствовал разочарование. Потому что при всей внушительности печатей на бумагах и высочайшем доверии, на вопрос о Блум штамм Фогельзанг он отвечал увиливающим канцеляритом.
— Вы мне не верите? — Рикерт прервался на полуслове, и взгляд его снова вцепился в лицо Шпатца.
— Честно сказать, не знаю, герр Рикерт, — Шпатц пожал плечами и с грустью посмотрел на свою кружку. — Я не привык считать себя важной персоной...
— Меж тем, это так и есть, герр Грессель, — Рикерт подался вперед.
— Я постараюсь смириться с этой мыслью. Однако вы все еще не озвучили цель вашего пребывания здесь, герр Рикерт. Вы должны забрать меня и увезти в фамильное гнездо? Но я еще два месяца не имею права покидать Билегебен...
— Ни в коем случае, герр Грессель! — воскликнул Рикерт. — Разумеется, при нашем влиянии и богатстве, мы можем закрыть глаза на бюрократические условности и доставить вас в Вейсланд прямо сейчас, но Хаган штамм Фогельзанг очень щепетилен в таких вопросах. Нет, герр Грессель. Меня прислали сюда, чтобы я во-первых, навел о вас справки, а во-вторых, если потребуется, проследил за тем, чтобы с вами в эти пару месяцев ничего не случилось.