Шпатц смотрел на Бруно Мюффлинга и хмурился. История, которую он рассказал, звучала бредово и совершенно неправдоподобно.
— Что значит — это не Клаус Ропп, герр Бруно?
Надо сказать, умный громила из клана Мюффлингов застал Шпатца врасплох. Воскресным утром Шпатц позавтракал, взял свои конспекты и пришел в контору, чтобы воспользоваться столом. Все-таки писать эссе, лежа на кровати, а это было единственно возможным рабочим местом в его комнате, совершенно неудобно. Так что Шпатц привычно вскипятил чай, устроился в удобном кресле Крамма и обложился конспектами, но вдруг колокольчик на входной двери мелодично звякнул, и Шпатц понял, что забыл запереться.
— Он выглядит как Ропп. Голос и внешность его. Только это не он. Не знаю. Морок. Наваждение. Виссен. Но я клянусь, что это не Клаус Ропп. Я знаком с ним несколько лет. Когда он устроил нас на люфтшиффбау — это был он. А недели две назад его подменили.
— Вот как? Это Клаус Ропп устроил Мюффлингов на работу? Почему я не удивлен... — Шпатц поднялся из-за стола. — Хотите чаю, герр Бруно?
— Проклятье... Чтобы доказать, что я прав, я должен рассказать все. Но я не могу, потому что...
— Потому что я могу встать с этого кресла и направиться прямиком к полицайвахте, и все ваше гордое семейство в лучшем случае окажется в арбейсхаузе, а в худшем — на расстрельном плацу? — Шпатц наполнил чаем две чашки.
— Вроде того. Но ты же частный детектив, Шпатц, так? — Бруно подался вперед. Казалось, что его массивная фигура занимает вообще всю приемную комнату Крамма. «Странно даже, — подумал Шпатц. — тот же Пфордтен высокий и толстый, занимал гораздо меньше места. Бруно же возвышается, словно скала, кажется, что сейчас начнет задевать локтями и коленями стены...»
— Я секретарь детектива, — Шпатц поставил перед Бруно чашку чая.
— Но ведь ты тоже имеешь доступ ко всем грязным тайнам ваших заказчиков?
— Мы подписываем с клиентами договор, по которому не имеем права разглашать их грязные тайны кому бы то ни было.
— Но исключения возможны? — Бруго откинулся на спинку дивана, который жалобно скрипнул от его резкого движения.
Шпатц неопределенно пожал плечами. Бруно поджал губы, отвернулся и долго смотрел на шкаф.
— Сколько я должен заплатить, чтобы мы подписали договор? — сказал он, прервав молчание.
Шпатц задумался. Дело люфтшиффбау вызывало у него сложный набор эмоций — от азартного любопытства до брезгливого отвращения. Ему то хотелось стереть из памяти всех этих мюффлингов-роппов-штойбенов, то хотелось докопаться до истины и вывести всех, включая Крамма, на чистую воду. Когда Мюффлинг только появился на пороге конторы, первым порывом было выпроводить его вон, сославшись на то, что сегодня выходной, у Шпатца нет свободного времени и вообще... Потом ему стало любопытно, откуда Бруно узнал этот адрес. Чтобы узнать ответ, пришлось его впустить. И вот теперь...
— Одну марку задатка, герр Бруно, — Шпатц усмехнулся.
— Я не шучу, Шпатц. Я хочу нанять тебя, чтобы ты нашел настоящего Клауса Роппа, — Бруно нахмурился.
— Я хочу напомнить, герр Бруно, что детектив не я, а мой наниматель, а его сейчас нет на месте...
— Значит подключится, когда вернется! — Бруно встал, и его в комнате стало еще больше.
— Я понял, герр Бруно! — Шпатц примирительно поднял ладони над столом. — Сейчас мы с вами заполним документы и начнем работать...
Шпатц закрыл дверь за Бруно и вернулся обратно в комнату Крамма. На столе стояли две нетронутые чашки остывшего чая. Закрыл тетради с конспектами и сунул их обратно в портфель. Какое уж теперь эссе по обществознанию...
«Если думаешь один, всегда думай письменно», — советовал Крамм, так что Шпатц взял несколько чистых листов бумаги.
Итак, что рассказал Бруно?
Клаус Ропп работает на кого-то из сильных мира сего. Поправка. Настоящий Клаус работал. Доказательств этого факта Бруно предоставить не мог, но был абсолютно в этом уверен — настоящий Ропп патриот до мозга костей, и всегда выполнял опасные и секретные задания для блага Шварцланда и Вейсланда.
Мюффлингов Ропп иногда привлекал для всяких поручений, за которые неплохо платил. Началось это сотрудничество уже довольно давно, три или четыре года назад, но в подробности поручений Бруно не особенно вдавался, отделался общими словами про «что-то погрузить в неурочное время, что-то принести, что-то достать...». Шпатц не настаивал, потому что к нынешнему делу прошлые поручения не относились.
Момент точной «подмены» настоящего Роппа поддельным Бруно обозначить не смог. Вроде бы, поручение, побить некоего Шпатца Гресселя и закинуть его под потолок эллинга, проследив, чтобы белоручка оттуда ни в коем случае не свалился, отдавал еще настоящий Ропп, а вот «найти рабочего без родственников и связей и привести вечером на вечеринку» — уже поддельный. Почему Бруно сделал такой вывод? Потому что новый Ропп словно забыл про свой интерес к Гресселю.
— Вот подумай сам, Шпатц! — Бруно хлопнул ладонями по столу, к счастью, стол выдержал. — Сначала он раздает поручения только насчет тебя — сначала побить, потом разговорить, потом... Ну, ты понимаешь, да? А потом я к нему прихожу, чтобы рассказать, что узнал, а он как будто вообще не помнит, что давал какие-то задания. Грессель? Какой Грессель? И все остальное. Он как будто по-другому говорит, по-другому двигается... И еще. Так, мы же подписали договор, я могу рассказывать все и быть уверенным, что ты сохранишь тайну?
Само по себе убийство Вика Бруно не удивило. Дело житейское, разные случаются поручения и надобности. Удивила и озадачило другое.
— Рядом с нами лежал мешок с трупом, который мы особенно не прятали. То, что внутри мешка чье-то тело, можно было понять еще от угла. Но фельдфебель никак не отреагировал на это. Не спросил, не потребовал развязать мешок, вообще не обратил никакого внимания! — Бруно расставил руки в стороны, пытаясь показать масштаб проблемы. — Странно еще другое. В тот момент мне это нисколько не показалось странным. Как будто так и надо, все идет так, как должно быть. «Вот вам бутербродик с сардинкой, герр фельдфебель!» — «Ой, спасибо, очень вкусно! Хорошего дня!»
Шпатц не сказал Бруно, что видел «вечеринку Мюффлингов» из-за куста. Но Бруно описал все верно и в подробностях, так что уточняющие вопросы не потребовались.
Шпатц занес ручку над чистым листом. Итак? С чего начать? Что произойдет, если Шпатц попытается вернуться завтра на люфтшиффбау с прежней легендой? Его впустят и снова заставят мешать клей и катать передвижные вышки на циклопических колесах? Или сходу вызовут полицаев прямо к воротам? Или скажут: «Извините, герр Грессель, вы не вышли на работу в течение нескольких дней, так что мы были уверены, что вы умерли, и аннулировали ваш билет!»
Шпатц усмехнулся. Кажется, он думает о какой-то ерунде, стараясь отогнать от себя самое главное. Самое пугающее. Допустим, настоящий Ропп куда-то делся, вместо него появился этот виссен, который, приплясывая и напевая, заставил оберфельдфебеля и Мюффлингов думать, что ситуация «мы тут жрем бутерброды с рыбой, сидя на мешке с трупом, а военный делает вид, что так и надо, и тоже жрет бутерброды с рыбой, вместо того, чтобы хвататься за оружие и командовать всем собравшимся встать лицом к стене, руки вверх, ноги в стороны» — это нормально. Это странно и это важно, разумеется. Допустим, очень важно узнать, как именно произошла подмена, и действительно ли это подмена, потому что Шпатц ни разу не слышал, чтобы среди виссенов встречались такие, которые могут полностью скопировать чужую внешность. Во всяком случае, пока не слышал... Да, интересно и важно, куда делся настоящий Ропп, и как его оттуда вызволить. Кроме того, это и есть предмет заказанного Бруно расследования.
Но лично для Шпатца самым важным моментов во всей этой истории был вовсе не виссен-Ропп, разбросавший по люфтшиффбау части тела неудачника-Вика, а ПОЧЕМУ настоящий Ропп был так заинтересован в нем лично. В Шпатце Гресселе. На этот вопрос Бруно пожал плечами и сообщил, что никогда не интересуется мотивами нанимателя. Говорит: «Надо сделать!» — делаем. Не спрашиваем и не рассуждаем. Начнешь болтать и рассуждать, останешься без работы.
— У тебя разве не так, Шпатц Грессель, секретарь частного детектива? — Бруно подмигнул и осклабился.
Шпатц отложил ручку в сторону и встал. Надо прогуляться, может это внести в мысли ясность, и в голове появятся идеи, с чего начать это неожиданно свалившееся на голову расследование. Шпатц накинул плащ, взял с полки шляпу, вышел на улицу и запер дверь. Недолго постоял рядом с мобилем, потом решил, что не тот случай. Достаточно просто пройтись пешком. Отверг идею дойти до Корбла, просто пошел в противоположном от Альтштада направлении. Все-таки, старый город — не самое лучшее место для задумчивых прогулок, там следует смотреть по сторонам, а не брести, озабоченным своими мыслями, не обращая внимания на происходящее вокруг.
Длинный черный «шварцерфальк» притерся к тротуару, когда Шпатц заприметил на перекрестке многообещающий ресторанчик с аппетитным названием «Мясной пирог Шмульке». Дверца приоткрылась.
— Садитесь в ваген, герр Макс! — лицо фрау Дагмар не предвещало ничего хорошего. Она не улыбалась, не облизывала сладострастно губы, как в прошлую встречу, да и одета была в невыразительный серый костюм.
— Фрау Дагмар? — Шпатц остановился.
— Вы плохо расслышали? — глаза Дагмар сверкнули. — Садитесь в ваген, или я попрошу Вернера поставить новый фингал на вашем красивом лице!
Дверца распахнулась полностью, чувствительно задев колено Шпатца. Шпатц подчинился. Дагмар перегнулась через его колени и с грохотом захлопнула дверь роскошного крафтвагена.
— Поехали, Вернер!
Ваген тронулся. Дагмар молчала, обхватив себя руками и глядя вперед. Шпатц тоже молчал, мучительно соображая, что бы ему сказать, чтобы разрядить неприятную ситуацию. Он кашлянул.
— Кто ты такой, герр Макс?
— Что?
— В прошлый раз ты не казался мне таким тупым. Кто. Ты. Такой. Или вы с Алоисом считаете меня абсолютной дурой, которая приняла драматичную перестрелку за чистую монету?