— Хальт! — заорал единственный полицай, оставшийся на ногах. Державший Рикерта молча опустился на тротуар. — Дитрих! Эй ты! Стой!
Из подворотни метнулась невысокая тень.
— Я живой, этот гад меня в ногу ранил, — сдавленно проговорил Дитрих. — Давай за ним, этот все равно мертв.
Полицай толкнул безжизненное тело Рикерта, тот распластался на тротуаре, свет фонаря осветил его лицо так, что Шпатцу стало видно и широко открытые бесцветные глаза, и нелепо скривишиеся тонкие губы, и круглую черную дырочку посреди лба. Напарник Дитриха рванулся вслед за беглецом по улице.
Несколько мгновений Шпатц продолжал сидеть неподвижно, наблюдая, как раненый полицай неловко поднимается на ноги. Потом решительно взялся за ручку двери и вышел из мобиля.
— Герр полицай, вам нужна помощь? — Шпатц сделал несколько шагов вперед и остановился в освещенной части тротуара, демонстрируя открытые ладони.
— Хальт, — запоздало воскликнул полицай, хватаясь поясную кобуру. — Кто вы такой?
— Я здесь случайно, герр полицай, — Шпатц снова сделал шаг вперед. — Вам показать аусвайс?
— Не надо, — полицай махнул рукой. — придержите дверь и помогите мне сесть.
Шпатц подставил плечо, полицай тяжело опустился на сидение мобиля, стараясь не шевелить правой ногой.
— Тело... — почти шепотом проговорил полицай. — Этого... как его... в мобиль погрузить. Нельзя, чтобы он тут...
Шпатц нахмурился, присел перед раненым полицаем на корточки. Пуля попала в район колена, выходного отверстия не было, значит засела где-то в кости. Шпатц не разбирался особо в огнестрельных ранениях. Чем можно помочь? Шпатц коснулся потемневшей от штанины. Надо остановить кровь. Иначе раненый не доживет до прибытия помощи. Шпатц быстро вернулся к своему мобилю. Где-то там болтался обрывок веревки, который все никак не доходили руки выбросить...
Краем глаза Шпатц заметил движение. Скосил взгляд не поворачивая головы. Похоже, что в тени соседнего дома кто-то все это время стоял и сейчас осторожно двинулся с места. Шпатц вернулся к раненому полицаю. Тот был еще в сознании. Коротко застонал, когда Шпатц осторожно попытался обвязать его бедро веревкой. Проклятье! Почему на Тульпенштрассе так пусто? И куда делся его напарник?
Шпатц выпрямился и потянул из кармана носовой платок. Оглянулся на труп Рикерта, который так и лежал сломанной куклой посреди тротуара. Где-то неподалеку взвыла сирена, потом еще одна. Шпатц еще раз заглянул в лицо полицаю. Глаза его были полуприкрыты, дыхание редкое и неглубокое. Дождаться подмоги? Шпатц снова огляделся и успел краем глаза отметить, что наблюдатель переместился ближе к перекрестку. «Если ты заметил за собой слежку, постарайся это знание оставить при себе», — говорил Крамм. Знает ли этот неизвестный, что Шпатц его видит?
Сирены выли все ближе. Шпатц сунул испачканный кровью носовой платок в карман и быстро зашагал по улице. Если свернуть сейчас в параллельный переулок, то он успеет через проходной двор вернуться к той улочке, куда неспешно движется неизвестный. Если дождаться патрульного вагена, то придется долго объясняться с полицаями, давать показания, так и не узнав, кто и зачем следил за перестрелкой на Тульпенштрассе. Имени своего Шпатц не назвал, лицо его раненый полицай вряд ли запомнил.
Через два квартала незнакомец перестал осторожничать, свернул на Майнштрассе, принялся насвистывать мелодию, шаг его стал нетвердым, словно он был слегка навеселе. Влился, так сказать, в общую атмосферу главной улицы, которая, в отличие от Тульпенштрассе, уже вовсе не была тихой и пустынной. Шпатц шел по другой стороне улицы, мысленно надеясь, что он следит за тем самым человеком, которого заметил рядом с местом убийства Рикерта, а не за кем-то другим, просто на него похожим. На перекрестке тот свернул, прошел наискосок через сквер, мимо распевающей фривольную песенку про бедняжку Марту компанию студентов Стадшуле, прошел еще квартал вдоль линии недорогих пивных, которые все еще работали, еще раз свернул. Шпатц остановился на перекрестке и наклонился, делая вид, что завязывает шнурок. Сворачивать на эту улицу не хотелось. Впрочем, это уже было необязательно. Целью загадочного наблюдателя была Фризорштрассе, а значит работать он мог только на одного человека — Рейнара Хаппенгабена.
«Не многовато ли выводов?» — одернул себя Шпатц, поднимаясь и бросая короткий взгляд в сторону «царства парикмахеров». Незнакомец приплясывал рядом с крыльцом одного из домов, трезвоня в дверной звонок.
— Ох, извините за невнимательность! — кто-то толкнул Шпатца плечом. От неожиданности он чуть не упал. Увидев лицо неловкого прохожего, уже сворачивавшего на Фризорштрассе, Шпатц поспешил отвернуться и опустил шляпу пониже на лицо.
— Апсэль, не трезвонь, я здесь! — кажется, его не узнали. Незнакомец у крыльца махнул рукой, тощий прохожий, только что толкнувший Шпатца почти бегом взбежал по ступеням и сунул ключ в замочную скважину. И эти двое скрылись за дверью, обменявшись короткими приветствиями.
Шпатц прислонился спиной к стене и перевел дух. Только что его чуть не сбил с ног Тедерик Вологолак. Именно к нему спешил загадочный незнакомец, хладнокровно наблюдавший из тени за убийством Руди Рикерта на Тульпенштрассе.
Пиво было невкусным. По всей видимости после полуночи пивные в центре переставали следить за качеством, резонно полагая, что публике в такое время уже все равно что пить. Но для Шпатца кружка была первой, так что кисловатое жидкое пиво, подкрашенное для цвета мелассой показалось ему отвратительным. Но он все равно сделал еще один глоток. Просто чтобы отвлечь разбежавшиеся мысли. Рикерта попытались арестовать, но некто застрелил анвальта. И этот некто работал на Хаппенгабена. Скорее всего. Какая связь может быть между самоуверенным торговцем людьми из Билегебена и доверенным представителем черной овцы семейства Фогельзангов? Мучительно захотелось обсудить это все с Краммом. Шпатц скривился и сделал еще один глоток мерзкого пойла, не имеющего почти ничего общего с черным пивом, за которое его пытались выдать в этой забегаловке.
— Шпатц? Что вы здесь делаете в столь поздний час? — Шпатц поднял голову от кружки.
— Доброй ночи, герр Лангерман! — Шпатц заставил себя улыбнуться. — Я так и не поблагодарил вас за замечательный прием.
— Вы понравились моим друзьям, — редактор решительно опустился на соседний стул. — Вы же не против, если мы присоединимся. Агнет, Зельда!
Две фройляйн, блондинка и рыжеволосая, чью профессию выдавали вызывающие короткие платья, поднялись из-за столика в дальнем углу и приблизились. Блондинка томно улыбнулась Шпатцу. Шпатц кисло ответил на улыбку. «Еще одна неслучайная встреча?» — тревожно подумал он. Потом снова представил себе инспектора Боденгаузена с баночкой пилюль от нервов, усмехнулся и подмигнул рыженькой фройляйн. В конце концов, Лангерман не в первый раз пьет дрянное пиво в дешевом заведении, не о чем беспокоиться. Для беспокойства достаточно других поводов.
Глава 8
Er traf ein Mädchen, das war blindGeteiltes Leid und gleichgesinntSah einen Stern vom Himmel gehenUnd wünschte sich sie könnte sehn(Он встретил слепую девушку,Разделил с ней горе и образ мыслей.Увидел (однажды) падающую звезду,И пожелал, чтобы она прозрела.)Rammstein - Zerstoeren
— Выглядит так, будто эта твоя Дагмар очень... эээ... глупенькая, — Лейзе сидела, поджав под себя одну ногу, второй катала по полу пустую бутылку. — Не понимаю, что мешает тебе наплести ей вымышленной отсебятины про ее мужа.
— Не такая уж она и дурочка, я ее знаю, — не поднимая голову от подушки проговорила Клод.
— Хорошо, допустим, она не дура! — Лейзе вскочила, слегка пошатнувшись. — Тогда надо всего лишь состряпать убедительную дезу! Шпатц, у твоего начальника в архиве есть какие-нибудь фотокарточки Лангермана?
Шпатц на мновение задумался, затем медленно кивнул.
— Вот! — Лейзе с разбегу прыгнула на кровать рядом с Клод. — Возьми для убедительности пару карточек, напечатай на машинке пару фальшивых протоколов слежки, добавь несколько записок чужими почерками... Можно прямо сейчас их и написать... Подожди! Клод, ты что, знакома с этой Дагмар?
— Ой, да кто только с ней не знаком... — Клод попыталась повернуться на другой бок, но Лейзе потянула ее обратно. — Лейзе, я хочу спать!
— Ну, Клооод, миленькая, давай поможем Шпатцу! Чем больше мы про нее знаем, тем лучше получится вытрясти из нее то, что знает она, разве нет?
Клод потянулась и села на кровати.
— Я не то, чтобы с ней хорошо знакома, ее Смирненхофф одно время подкладывал под особо доверенных клиентов, мечтавших поближе познакомиться с вервантским телом.
— Она что, шлюха Смирненхоффа?
— Да нет, — Клод оттолкнула Лейзе и встала. Подошла к столу, подняла с пола пустую бутылку. — Она просто шлюшка. По природе своей. Вы же знаете, что ее должны были выдать замуж за Адлера Фогельзанга?
Шпатц и Лейзе переглянулись и синхронно покачали головами.
— Ой, да ладно! Это же всем известные светские сплетни, разве что в газетах не писали... Эйхендорф тогда был в фаворе и пытался сблизиться с Фогельзангом. Они практически договорились, собрали прием, на котором собирались объявить о помолвке. Дагмар по слухам даже очаровала солнце нашего Вейсланда — Адлера. Она довольно знойная красотка. Но пока большие мальчики договаривались, она выпила чуть больше, чем могла, и отдалась не то садовнику, не то охраннику. И как-то так неловко вышло, что свидетелем этого... гм... конфуза... стал Хаган штамм Фогельзанг. Эйхендорф полетел с должности без права на восстановление, Дагмар немедленно объявили бесплодной и вышвырнули подальше из Вейсланда, сунув ее замуж за первого же, кто согласился. Про историю повелели забыть, но какое там! По-настоящему сочные сплетни даже под страхом смертной казни не забывают.
— А что тот садовник? — спросил Шпатц.
— Понятия не имею, — Клод пожала плечами. — Думаю, он даже до конца приема не дожил. Идиот.