— А она на самом деле бесплодна? — Лейзе повозилась на кровати, устраиваясь поудобнее.
— Не проверяла, — Клод снова пожала плечами. — Думаю, что сейчас бесплодна. С самого начала была или после встречи с твоим приятелем Ледебуром — не поручусь.
— Не такой уж он мне и приятель, — Шпатц хохотнул. — Но эта история все равно не объясняет ее знакомства со Смирненхоффом.
— Это была ее идея. Новоиспеченной фрау было скучно, ей не нравился Билегебен, новый муж и то, как с ней обошлась семья. Смирненхофф принял милашку с распростертыми объятиями, его порочное сердечко грела идея, что одна из его шлюшек носит фамилию с приставкой «штамм». Пару месяцев он носил ее на руках, а потом все оборвалось. Думаю, Дагмар во всей обнаженной красе увидел твой приятель Ледебур. И в красках описал Смирненхоффу что он у него отрежет и куда потом пришьет, если подзабывший рамки приличия мужеложец не вспомнит свое место.
— Не такой уж он мне и приятель, — повторил Шпатц.
— Это необязательно был Ледебур, — Клод открыла шкафчик, критически осмотрела его содержимое и закрыла шкафчик. — Это мог быть какой-нибудь из громил Адлера Фогельзанга или вообще кто угодно еще. Просто Ледебур у нас бывал, хоть и не часто. И точно знаком с Дагмар. И он вполне способен побеседовать так, что Смирненхофф ближайший год будет от своей тени шарахаться.
— А он шарахается? — хохотнула Лейзе.
— И еще как! — Клод села на стул напротив Шпатца. — Бледнеет как смерть и покрывается пупырышками, стоит упомянуть при нем имя Дагмар.
— Интересно, а муж ее был в курсе обо всей этой истории? — спросил Шпатц.
— Не удивлюсь, если это он ее со Смирненхоффом и познакомил... — Клод зевнула. — Уже светает. Ты куда-то сегодня торопишься, Шпатц? Может поспим? Мне сегодня надо работать вечером...
Шпатцу не спалось. Он осторожно выбрался из-под одеяла, приоткрыл окно и закурил. Очень длинный был день. Ночью, вернувшись за мобилем на Тульпенштрассе, он по наитию заглянул во двор Клод и Лейзе. Их окно светилось, и он решил зайти. Желание обсудить свои проблемы с живым человеком было настолько невыносимым, что он не поленился съездить на мобиле до Мейнштрассе за игристым и конфетами. Не стал рассказывать только про убийство Рикерта. Некоторые вещи лучше не произносить вслух, даже если уверен во всех собеседниках.
Шпатц выдохнул струйку дыма. Идея Лейзе сфабриковать специально для Дагмар ложное личное дело Лангермана казалась не такой уж и абсурдной. Нужно только придумать, что за грешки приписать редактору семейной газеты, чтобы с одной стороны, Дагмар в них поверила, с другой - чтобы не навести на неплохого, в сущности, человека серьезные неприятности. Можно, например...
Шпатц разложил на столе семь фотокарточек из архива Крамма. На трех из них Лангерман был запечатлен на рабочем месте в обществе разных фройляйн. На одной выходил из крафтвагена на Мейнштрассе, на двух присутствовали знакомые Шпатцу по вечеринке в Унгебунден — Ксав Нейрат и доктор Вишеринг. И последней — обнимал двух вульгарно одетых девушек на низком диване какого-то ресторана. Можно ли эти карточки связать в единую правдоподобную историю, в которую бы поверили Дагмар и ее брат? Причем желательно такую историю, чтобы вымысел не наделал настоящих проблем герру Лангерману и его пацифистически настроенным союзникам.
Нужно что-то порочное с точки зрения общества, но совершенно невинное в смысл политических воззрений. Что-нибудь про организацию адюльтеров и покровительство неофициальным публичным домам... Шпатц отложил в сторону карточку с Нейратом. Во-первых, ученый не женат, во-вторых, лица на фотографии слишком серьезные, заметно, что беседа носила деловой характер. Семейная газета — неплохое прикрытие для сводничества, и раз даже Шпатц видел герра редактора в обществе фройляйн легкого поведения, значит и другие видели.
Нетрезвые откровения проститутки, подробное описание, как именно должно быть составлено брачное объявление или письмо в редакцию, чтобы Лангерман понял, какая именно девушка нужна очередному уставшему от скучного семейного быта благопристойному герру, с примерами и газетными вырезками, копии нескольких писем... Достаточно? Шпатц пришпилил к записи беседы с пожелавшим остаться неизвестным (полностью вымышленной, разумеется) карточку, где герр редактор обнимает двух девушек и закрыл папку. Пожалуй, и правда достаточно. Посмотрел на пустой титульный лист. Подписать? Личное дело Алоиса Лангермана? Пожал плечами и сунул папку в портфель. Посмотрел на часы. До вечера было еще далеко. Шпатц уехал от девушек ранним утром, когда так и не смог уснуть. Почувствовал вдохновение воплотить в реальность идею Лейзе. Теперь же самый разгар рабочего дня, и следовало бы заняться работой, например изучить дело Клауса Роппа. В прошлый раз Крамм зачитывал кое-что из своих документов, пожалуй, стоит с ними ознакомиться.
Как только Шпатц поднялся из-за стола, звякнул дверной колокольчик и в прихожую протиснулся высокий рыжеволосый мужчина в темно-коричневом костюме. Ульрих Фуггер. Его покрытое веснушками лицо было бледным и серьезным.
— Добрый день, герр Фуггер! — Шпатц улыбнулся и шагнул навстречу посетителю. Фуггер нервно ответил на рукопожатие, но лицо его осталось тревожным.
— Васа еще не вернулся?
— Увы, герр Фуггер! — Шпатц развел руками. — Может быть, я смогу вам помочь?
— Не думаю, — Фуггер смял в руке шляпу и опустил взгляд. — А впрочем... Раз Алоис настолько вам доверяет, герр Шпатц, то может и правда можете... Вы же понимаете, что все, что я вам сейчас расскажу, должно остаться строго между нами?
Шпатц кивнул, прошел к столу Крамма, извлек из верхнего ящика стандартный бланк договора.
— Разумеется, герр Фуггер. Сейчас мы подпишем эту бумагу, и я буду иметь право не раскрывать содержание нашей беседы даже при допросе. Если он будет не медикаментозным, конечно. Но до этого не дойдет, надеюсь?
— Я тоже надеюсь... — Фуггер присел на край дивана. — Кто-то хочет свести меня с ума, герр Шпатц.
— Вы про тот случай на люфтшиффбау, герр Фуггер?
— Нет, герр Шпатц, не совсем, — Фуггер порылся в кармане, извлек крохотный сверток, развернул бумажку и положил на стол перед Шпатцем. — Вам известно, что это такое?
Шпатц осторожно потрогал пальцем кусочек узловатого корня. На срезе он был фиолетовым, другой край обгоревший. Усмехнулся и кивнул.
— Я так и думал, что вы знаете, герр Нейрат сказал, что эта отрава распространена в Сеймсвилле.
— Запрещена в Сеймсвилле.
— Но вы все равно с ней сталкивались, не так ли?
— Это корень черного дурмана, герр Фуггер. Его использовали шаманы и предсказатели на севере. Вызывает галлюцинации.
Шпатц снова усмехнулся. Продажу и использование дурмана шаманов запретили всего лет десять назад, когда среди молодежи вошло в моду возжигать его на сборищах и вечеринках. Впрочем, кажется этот запрет только подстегнул интерес к галлюциногенной отраве. В их компании тоже пару раз его курили. Садились вокруг жаровни, вдыхали дым и соревновались, кто последним останется в здравом рассудке.
— Но как он попал к вам, герр Фуггер?
— Я нашел его у себя дома на каминной полке. Но это было последнее из цепи странных событий. Это началось месяц назад, когда моя супруга уехала погостить к родственникам. Я вернулся с работы и нашел свою квартиру изрисованной оккультными узорами. Точнее, похожими на оккультные. Я немного разбираюсь в этой теме, там просто были закорючки.
— Как на люфтшиффбау? С тем убитым беднягой? — спросил Шпатц и пожалел, что не промолчал.
— Может быть, — Фуггер поджал губы. — Я не стал вызывать горничную, вооружился тряпкой и ведром и все отмыл. Но в то время, пока я занимался уборкой, ко мне зашло несколько человек. Почтальон с какой-то бессмысленной телеграммой, кто-то, кто ошибся адресом, пара соседей. Меня видели отмывающим это безобразие, понимает?
Шпатц кивнул и промолчал.
— Я нанял охранника. Но он исчез неизвестно куда, а я, придя домой, обнаружил там труп собаки, опять-таки окруженный знаками. В этот раз я не стал ничего трогать и направился в полицайвахту. Сообщил, что в мою квартиру вторглись и попросил засвидетельствовать это. Но когда мы пришли, никаких следов собаки или уродливых узоров не было. Квартира была в полном порядке. К счастью, я не сообщил полицаям, что именно они должны были засвидетельствовать... Они посмеялись, посоветовали мне больше отдыхать и ушли. В этот момент я усомнился в своем здравом рассудке. Пожалел, что пропускал мимо ушей советы герра Крамма о том, как защитить свое жилище от вторжения.
— Советы герра Крамма обычно не столько про защиту от вторжения, сколько о том, как определить, что кто-то вторгался, когда он пытается скрыть это. Но вам-то нет необходимости в этом убеждаться, никто и не скрывал вторжения.
— Сложно сказать, герр Шпатц. Последние две были ужасны. Я видел наяву выползающих из углов чудовищ, сами собой на стенах возникали дикие какие-то надписи. То есть, теперь я знаю, что дело было в этом вот корне, но в моменте мне показалось... Вы читали позавчерашний номер Билегебен-цайтунг?
— Боюсь, что нет...
— Там было указание о новом учете психически больных людей. Часть подвергнут химической кастрации, а самых опасных отбракуют.
— Уже? Так скоро? — вырвалось у Шпатца. — Извините, герр Фуггер. Я просто недавно имел неприятную беседу, связанную с этой темой.
— Сегодня утром рассудок мой прояснился, и меня захлестнула паника. Потом я вышел прогуляться и обдумать, что происходит. Понимаете, герр Шпатц, я не чувствовал себя сумасшедшим. И мне хотелось доказательств. Я позвонил герр Нейрату, мы обыскали мою квартиру и нашли вот этот обгорелый корешок. Если бы не он, я бы и не понял, что это.
— Кто-то подбросил вам его. Ваши соседи могли слышать крики, кто-то видел, как вы отмываете пол, вы вызвали полицаев, потому что что-то заподозрили... Да, все это очень плохо выглядит. Вы кого-то подозреваете? Кто может вас ненавидеть?