Шпатц кивнул и задумался.
— Это я беру на себя, герр Шпатц, не ломай голову, — Крамм устроился за столом Шпатца и открыл лежавшую сверху папку. Ту самую, в которую Шпатц сложил поддельные документы по Лангерману. Крамм пробежал глазами по страницам, нахмурился и с непониманием уставился на Шпатца.
— Это подделка, герр Крамм. Для брата и сестры Эйхендорф. Они сказали, что поделятся сведениями про Дедрика, если я разведаю секреты Лангермана. Я подумал, что не готов посвящать Дагмар в настоящие секреты герра Алоиса, и придумал несколько невинных грехов.
— Хм... Изобретательно! А когда твоя фрау вервант узнает, что ты ей солгал, она не возьмется мстить со всей страстью и фантазией, а, герр Шпатц?
— Я не думал об этом, герр Крамм, — Шпатц пожал плечами. — Но думаю, вы правы. Имеет смысл встретиться с герром Лангерманом и посвятить его в этот план. Чтобы он, в случае чего, мог подтвердить то, что я написал. В конце концов, это в его же интересах.
Редакция Фамилиен-цайтунг занимала два верхних этажа семиэтажного серого здания типичной шварцландской постройки. Крупные буквы названия были подсвечены красным, на стенах по обеим сторонам входа — обширные красные полотнища с восьмилучевым солнцем. Должно быть, в темноте это выглядит грозно и величественно, но днем здание смотрелось как обычная официальная контора.
Лифтер придирчиво осмотрел Шпатца, и, не найдя во внешнем виде посетителя поводов выпроводить его вон, поджал губы и взялся за рычаг подъемного механизма.
— Простите, уважаемый, а что находится на первых пяти этажах? — спросил Шпатц подчеркнуто вежливо. Лифтер ему не понравился. Шпатц даже не стал копаться в своих мыслях, чтобы понять причины этой неприязни. Обычный привратник. Упивающийся своим крохотным ломтиком власти. Шпатц был уверен, что в седеющей голове под форменной круглой шапочкой герр лифтер уже наклеил на Шпатца ярлык хлыща, зануды и занозы в заднице.
— А вы зачем спрашиваете? Если бы у вас было там дело, вы бы знали.
— Виноват, герр лифтер, любопытство — мой порок! — Шпатц лучезарно улыбнулся. Лифтер снова поджал губы, глаза его сузились в подозрительные щелочки. Потом он насупился и отвернулся. Раздался звонок.
— Седьмой этаж, можете выходить! — сказал лифтер, но не пошевелился, чтобы открыть дверь. Шпатц философски пожал плечами, сам сдвинул щеколду и распахнул дверь.
— Ах, простите! Я такая неловкая! — чуть не сбившая Шпатца с ног симпатичная фройляйн принялась собирать с пола рассыпавшиеся бумаги. — Нет-нет, не надо мне помогать! Может быть, я научусь смотреть, куда бегу!
Разумеется, Шпатц не стал слушать ее протестов, тем более, что фройляйн и правда была очень мила — рыженькая, с круглым лицом, усыпанным веснушками. Пока они вместе собирали бумаги, он успел узнать, что ее зовут Грета, что она работает машинисткой в отделе брачных объявлений, и что сегодня вечером она совершенно не занята, потому что ее подруга, с которой они собирались в театр, неожиданно заболела, так что... Шпатц даже на мгновение задумался, не назначить ли разговорчивой фройляйн свидания в какой-нибудь симпатичной кондитерской, но в этот момент дверь Лангермана открылась, и кабинет покинул высокий и худой посетитель, лица которого Шпатц не успел рассмотреть. Он улыбнулся Грете, как бы случайно коснулся пальцами ее ладони, вкладывая ей в руки бумаги, извинился и вошел в кабинет редактора.
Лангерман стоял рядом с открытым окном и курил. Лицо его выглядело растерянным.
— Добрый день, герр Лангерман! — Шпатц широко улыбнулся и шагнул вперед, но улыбка почти сразу показалась неуместной. — С вами все в порядке?
— Да... — после продолжительной паузы ответил Лангерман. — Герр... эээ...
— Шпатц. Шпатц Грессель.
«Он что, меня не помнит?!» — Шпатц остановился рядом со стулом для посетителей, не решаясь присесть. Стул, разумеется, был неудобным даже на вид.
— Да-да, герр Шпатц, — Лангерман потряс головой, словно отгоняя наваждение. — Простите, я что-то неважно себя чувствую. Что у вас с лицом?
— А что такое? — Шпатц подошел к зеркальной дверце шкафа и изучил свое отражение. С лицом все было нормально, даже старые синяки и ссадины уже зажили.
— Простите, — снова повторил Лангерман. — Что-то показалось... Герр Шпатц, вы видели тут этого человека... Нет, глупости, забудьте. Я просто плохо спал сегодня ночью.
— Посетителя, который вышел от вас прямо передо мной, герр Лангерман? — Шпатц присел на край стула. — К сожалению, я не успел заметить его лицо...
— О чем вы говорите? Ко мне с самого утра никто не заходил! — Лангерман затушил сигарету в массивной хрустальной пепельнице и захлопнул окно. — Что за дело вас ко мне привело, герр... эээ?
— Шпатц, герр Лангерман, — Шпатцу стало не по себе. С Лангерманом определенно было что-то не так. И это точно не было связано с плохим сном или рассеянностью. Взгляд редактора бессмысленно блуждал, длинные пальцы сжимались и разжимались на лацканах пиджака. Потом на короткое мгновение его лицо прояснялось, он как будто хотел задать какой-то вопрос, но не успевал — нечто, туманящее его сознание накатывало снова. Шпатц убрал руку от портфеля. Было ясно, что разговаривать с редактором о делах сейчас не получится. Его чем-то опоили?
Лангерман резко наклонился через стол и схватил Шпатца за рукав.
— Герр Шпатц, я...
Но пальцы его почти сразу разжались, губы расплылись в вялой улыбке. Он схватил стакан, попытался из него попить, но тот был пуст. Шпатц встал, взял с полки графин с водой и наполнил стакан редактора. Тот сделал несколько жадных глотков, проливая жидкость на пиджак.
— Простите, герр Шпатц, — снова сказал он и вытер рукавом выступивший на лбу пот. — Очень жарко сегодня.
Жарко не было. Шпатцу захотелось уйти, но он тут же устыдился этого малодушного порыва. Нельзя было оставлять Лангермана в таком состоянии. Может быть, позвонить кому-то из его доверенных друзей? Шпатц мысленно перебрал тех, кого видел в Уферхаузе. Беннингсен живет на северной окраине, Фуггер вряд ли обрадуется звонку Шпатца. Нейрат... Ксав Нейрат живет и работает в паре кварталов отсюда.
— Можно воспользоваться вашим телефоном, герр Лангерман?
— А? Что? Да... — сейчас Лангерман казался просто пьяным.
По номеру, который Нейрат записал Шпатцу на карточке, отозвалась горничная и прощебетала, что герр Ксав в своей лаборатории, а рабочий номер хозяина она незнакомцам не раздает, даже если у них приятный голос. Шпатц оглянулся на Лангермана. Тот что-то невнятно бормотал, подперев подбородок двумя кулаками. Ясно, не помощник. Шпатц огляделся. Наверняка где-то здесь должна быть... Да! Записная книжка в кожаном переплете с золотым тиснением лежала на тумбочке рядом с дверью. Нейрат... Нейрат... Вот он!
— Слушаю, говорите! — раздался в телефонной трубке недовольный голос химика.
— Герр Нейрат, это Шпатц Грессель, мы познакомились...
— Я помню, кто вы такой, герр Грессель. Что вы хотите?
— Герр Лангерман... гм... неважно себя чувствует. Боюсь, мне нужна ваша помощь. Не могли бы вы подойти в редакцию?
— Что вы имеете в... — начал Нейрат, но оборвал вопрос, не закончив. — Нет, молчите. В редакции Фамилиен-цайтунг, я верно понял?
— Да, герр Нейрат.
— Вы меня дождетесь, герр Шпатц?
— Да.
Шпатц спустился с крыльца и остановился. Ксав примчался очень быстро. Как будто разговаривал из этого же здания. Когда он вошел в дверь, Шпатц на мгновение подумал, что не мог ли именно он быть тем самым загадочным посетителем, которого Шпатц видел выходящим из кабинета. Но вроде бы тот был значительно выше...
В портсигаре осталось только две сигареты. Шпатц захлопнул крышку и осмотрелся в поисках вывески «табак». Ксав осмотрел Лангермана, выслушал короткий рассказ Шпатца, потрел нахмуренный лоб и вежливо выпроводил Шпатца. Не потрудившись ничего объяснить. Впрочем, не было похоже, что Нейрат понял, что именно произошло с редактором. «Повезло мне, что они заговорщики, — подумал Шпатц, направляясь к уличному кафе. — Тот же Нойхофф в подобной ситуации точно не помчался бы на помощь, не задав десяток неудобных вопросов...»
За крайним столиком в кафе, в сторону которого направлялся Шпатц, сидел Флинк и оживленно беседовал с другим посетителем, которого не было видно из-за склонившегося над столом официанта. Шпатц хотел окликнуть приятеля, но тут официант отошел от стола. Напротив Флинка сидел Тедерик Вологолак.
От неожиданности Шпатц чуть не вскрикнул. Чтобы не привлекать внимания прохожих, он надвинул шляпу на глаза, не сбавляя скорости, прошел мимо кафе и остановился у газетного ларька. Расслышать хоть что-то из беседы Флинка и Вологолака к сожалению не получилось. Шпатц отдал продавцу монету в пять клейнов, взял у него свежий номер Билегебен-цайтунг и три клейна сдачи и огляделся в поисках удобной для наблюдения скамейки. К сожалению, ничего подходящего не нашлось, а свой мобиль Шпатц припарковал за углом. Незаметно устроиться за столиком в том же кафе не получится, кроме Флинка и Вологолака посетителей было всего трое.
Шпатц облокотился о фонарный столб и раскрыл газету, мельком глянув в сторону кафе. Беседа выглядела приятельской. Из-за уличного шума не было слышно, о чем они говорят, но Флинк горячо жестикулировал, а Вологолак смеялся. Как давно они знакомы? Проклятье. Флинк всегда был склонен влипать во всякие сомнительные предприятия, но Вологолак... Флинк что, работает еще и на Хаппенгабена? Хуже компанию трудно себе представить. Впрочем, может это просто деловая разовая встреча, например, Флинк пишет статью для газеты, и... Что это должна быть за статья, для которой потребовался виссен? А что, если... Шпатц похолодел, не решаясь проговорить следующую мысль даже про себя. Вот Флинк и Шпатц курят за бараком в карантинной зоне Гехольц, и Шпатц соглашается дать Флинку свою кровь. Вот Флинк просит его встретиться с Дагмар под вымышленным именем.... А вот доктор Карл пакт Готтесанбитерсдорф роняет каплю крови в чашу с жижей бледно-розового цвета. «Нам известно семь разновидностей виссенов. Вот эти, на отсутствие родства с которыми нам сейчас указал тест, самые безопасные. Они обычно очень красивы и обладают неумеренным очарованием, и им никто не может отказать».