ережили путешествие.— Мы можем попробовать пройти над побережьем ночью и на предельно допустимой высоте.— Герр гауптман, герр штамм Фогельзанг! — на мостик протиснулся Клеменс. Он все еще выглядел бледным и осунувшимся. — Нам надо снижаться. У нас обледенел весь штирборт.— Ты как себя чувствуешь? — Лисбет коснулась лба здоровяка-механика. — Приступов больше не было?— Нет, — Клеменс мотнул головой. — С тех пор, как мы избавились от этих... Все стало нормально. Надеюсь, герр доктор не держит на нас зла.— Я бы тоже на твоем месте на это рассчитывала, — Лисбет грустно усмехнулась. — Но он вроде понимает, что другого выбора у нас не было.— Смотите! — Адлер указал вниз.Из серой башни в форме закрученной спирали выползло облако темно-зеленого дыма. Запульсировало, словно живое, сначала расползлось и заполнило улицы вокруг, затем выбросило «язык» вверх, в сторону дрейфующего люфтшиффа.
Дагмар свернула на площадь с фонтаном и резко затормозила. Казалось, что на площади толпились сразу все местные обитатели — и кумушки с корзинками, и потасканные выпивохи из ветхого дома забитыми досками окнами, и компания подростков, и молочник со своей тележкой. Все они кучковались вокруг фонарного столба. Точнее — вокруг громкоговорителя, которого еще вчера там не было. Судя по всему, новенький рупор с восьмилучевым солнцем, туда недавно водрузили рабочие, которые сейчас собирали лестницу и инструменты в темно-синий ластваген стадаусшуз. Шпатц вышел из крафтвагена.
— ...о дополнительных пунктах призыва на действительную военную службу. С этого месяца каждая семья, член которой запишется в армию Шварцланда, будет получать дополнительное денежное и продовольственное пособие. Да, мы увеличиваем срок службы, но это сделано прежде всего в интересах нашего народа. Чем дольше служит солдат, тем выше его профессионализм! И тем больше пользы он принесет и Родине, и своей семье. Дорогие женщины, жены и матери! Не бойтесь отправлять своих мужей и сыновей в армию! Ведь как только ваш мужчина подпишет контракт, заботу о вашем благополучии возьмет на себя государство! Вы больше не будете знать нужды и голода, а ваши дети смогут получить лучшее образование!
Голос диктора из громкоговорителя умолк, вместо него заиграла бравурная музыка. Люди на площади разбились на кучки и зашушукались. Шпатц оглянулся на Дагмар, которая тоже вышла из крафтвагена и стояла, облокотившись на дверцу. Та пожала плечами.
Крамма в конторе не оказалось. Шпатц остановился посреди комнаты, борясь с накатившим приступом тошноты. Побочный эффект капель. Значит скоро их действие закончится. Что дальше?
— И что будем делать дальше? — Дагмар озвучила тот же вопрос вслух. Шпатц огляделся. Заходил ли Крамм в контору со вчерашнего дня? Сел за стол начальника, по очереди выдвинул все ящики. Может быть, он смог бы определить, изменилось ли что-нибудь, если бы знал, как лежали предметы раньше. Но вдруг что-то наведет на нужную мысль... Кажется, он забыл что-то важное. Встал из-за стола. Прошел взад-вперед по комнате. Подошел к своему столу. Выдвинул ящик. Задвинул ящик. Снова встал, Подошел к шкафу. Взял в руки фигурную бутылку с яркой этикеткой.
— Это та самая, которую вчера подарил твоему начальнику Хаппенгабен? — Дагмар покопалась в своей сумочке, извлекла из нее серебряный портсигар и серебряную же зажигалку.
— Хаппенгабен! Дагмар, подожди меня здесь! — Шпатц метнулся к двери, опять забыв про поврежденное колено. Зашипел от боли, но не остановился. Народ все еще топтался на площади, снова прослушивая объявление о призыве в армию. Шпатц с досадой подумал, что это новшество теперь будет мешать ему спать. «Надеюсь, хотя бы на ночь громкоговоритель будет замолкать», — подумал он, взбираясь по лестнице к своей комнате. Осторожно постучал. Никто не отозвался.
— Это Шпатц, я один. Если вы внутри, откройте дверь.
За дверью зашевелились. Щелкнула щеколда, за ней замок. На пороге стоял растрепанный Хаппенгабен в одной пурпурной рубашке. Белые брюки и пиджак аккуратно висели на спинке стула рядом с кроватью.
— Надеюсь, это все была не ваша дурная шутка, — Рейнар отступил на шаг, пропуская Шпатца. — Ты очень долго добирался до дома.
— У меня были... приключения. И я надеюсь, что вы поможете мне пролить свет на кое-какие обстоятельства.
— Взаимно, — Хаппенгабен стал неловко натягивать брюки. В тесной комнате Шпатца это было непросто. — Как ты живешь в этом скворечнике, герр Шпатц? Здесь неприлично мало места!
— Не могу пока себе позволить большие хоромы, герр Хаппенгабен, — Шпатц почувствовал, что в висках снова начинает пульсировать боль.
— Бедный, но гордый Фогельзанг! Твоя семья богата, ты давно уже можешь не думать о такой ерунде, как расходы на нормальную жизнь, — Рейнар справился со штанами и взял со стула пиджак.
— Вы воспользовались возможностями моей семьи, — Шпатц пожал плечами. — И теперь вам приходится спасать свою жизнь в моем скворечнике.
— Мы поговорим здесь или куда-то пойдем? — Лицо Хаппенгабена стало серьезным.
— В контору, — Шпатц открыл дверь. — Здесь слишком мало места. И еще, мне бы не хотелось оставлять Дагмар надолго одну. От скуки эта фрау может наделать каких-нибудь глупостей.
— Дагмар? — Хаппенгабен вопросительно выгнул бровь.
— Долго объяснять.
Хаппенгабен, ссутулившись, сидел на диване и смотрел в пол.
— Я не отдавал приказа убить Руди Рикерта. Да, я бы с удовольствием придушил эту скользкую сволочь, я до сих пор убежден, что анвальт вел двойную игру, но я его не убивал.
— Двойную игру? — Шпатц достал из шкафа ту самую бутылку, которую вчера принес Хаппенгабен. Дагмар сидела молча.
— Докладывал Хагану Фогельзангу или еще шут знает кому в Пелльнице. Я не верил ему ни на грош. Но Дедрик почему-то считал его самым преданным слугой.
— Может у него были на то причины? — Шпатц открутил крышку и протянул бутылку Рейнару. Тот взял, мельком глянул на этикетку и сделал большой глоток.
— Это та бутылка, которую ты вчера подарил Крамму, — сказала Дагмар.
— Ты ждешь, что я сейчас сдохну в корчах, очаровательная фрау? — Хаппенгабен ухмыльнулся. — Я бы тоже подумал, что пойло отравлено в этой ситуации.
Он сделал еще глоток и протянул бутылку Шпатцу. Тот поставил ее на стол.
— Зачем Вологолаку убивать Рикерта?
— Тедерику? Не имею представления. Может, его человек просто наблюдал за убийством, а потом доложил... Проклятье! Только вот у него нет и не должно быть никаких «своих людей»! — Рейнар вскочил и заходил по комнате. — Мне надо как-то убраться из Шварцланда...
— Люфтшифф до Сеймсвилля только послезавтра. Можно попробовать успеть на чандорский экспресс, он как раз сегодня вечером, — проговорила Дагмар.
— Если я приеду в Чандор, то меня ждет виселица или что-нибудь повеселее от их заплечных дел мастеров, — Хаппенгабен снова сел. — Проклятье... Проклятье... Герр Шпатц, ты принес отвратительно дурные новости. Я не могу сейчас связаться ни с кем из своих людей, потому что не уверен, что они работают только на меня.
— Но ты все еще жив, — Дагмар дернула плечом и потянулась к бутылке. — Доверять виссенам — последнее дело, верно?
Хаппенгабен снова ссутулился и уставился в пол.
В замке щелкнул ключ, потом дверь толкнули, но она не открылась — Шпатц предусмотрительно закрыл задвижку. Раздался громкий требовательный стук.
— Герр Шпатц? Я надеюсь, это ты там закрылся! Открой немедленно дверь!
Крамм вошел в свой кабинет, сел за стол и шумно выдохнул. На его скуле наливался багровым свежий синяк, рукав щегольского пиджака был почти оторван, колени выпачканы какой-то грязью.
— Кажется, мы уже собирались похожей компанией...
Глава 13
Wo sind die Kinder
Niemand wei? was hier geschehen
Keiner hat etwas gesehen
Wo sind die Kinder
Niemand hat etwas gesehen
(Где же дети?
Никому не известно, что здесь произошло
Никто ничего не видел
Где же дети?
Никому ничего не известно)
Rammstein — Donaukinder
Шпатц сидел за столиком уличного кафе, листал журнал «Воздушные киты», иногда отпивая из чашки остывший чай. В люфтшиффхафене было многолюдно. Причем большая часть народа пришла сюда без дела, просто поглазеть, на отбытие рейсового люфтшиффа. Одни, как и он сам, сидели за столиками с видом на флюгплац, другие топтались возле заграждения, некоторые бродили, делая вид, что они здесь по делу. Отличить праздношатающихся от путешественников, ждущих своей очереди, было несложно — они не суетились и никуда не спешили.
Всего в люфтшиффхафене Билегебена было шесть причальных башен, заняты из которых сейчас было только две. К ближайшей был пришвартован прибывший из Сеймсвилля люфтшифф «Шметтерлинг», а у второй покачивалась хищная остроносая сигара «Махтабера». Под ним суетились грузчики — переставляли окрашенные в зеленый деревянные ящики с открытой платформы шлеппера на подъемник люфтшиффа.
Шпатц кинул взгляд в сторону Крамма и Хаппенгабена. Они стояли рядом с ограждением, оба в расслабленных позах. Крамм выглядел как обычно — темно-синий костюм в клетку и шляпа с чуть более широкими полями, чем было модно. А вот Хаппенгабена было не узнать. Вместо белого или бежевого костюма он нацепил безразмерный серый свитер и брезентовые штаны с множеством карманов. Сбрил щегольскую бородку и усы, а место шляпы заняла кепка. Правда даже в таком виде он не был похож на разнорабочего. Пожалуй, его можно было принять или за бюргера откуда-то с севера Шварцланда, или за хозяина заправочной станции для ластвагенов. Впрочем, может на то и был расчет. Все-таки разнорабочие не могут себе позволить путешествовать на люфтшиффе в соседнюю страну.
Наконец люки в носовой части «Шметтерлинга» открылись, и первая партия пассажиров поспешила занять места в подъемнике. Платформа медленно поползла вниз, на вершине башни и трапе тут же возникла толчея — кому-то хотелось побыстрее спуститься, и он пытался протолкнуться к лестнице, кто-то хотел пробиться поближе к парапету, а кто-то просто не мог спокойно стоять и ждать. Издалека это выглядело как возня муравьев.