— Нет, ты скажи, что они утвердили? Сценарий или меня, как режиссера? — допытывается он.
— Сценарий как раз требует доработки, а тебя утвердили. Так и стоит в плане «Экрана» — режиссер Владимир Высоцкий.
Он был удовлетворен, но особого энтузиазма не высказал. Просил разыскать его через несколько дней, когда он вернется в Москву из какой-то поездки».
Дело в том, что Высоцкий встретил в Доме кино администратора Владимира Гольдмана. Гольдман проводил в Калининграде концерты ансамбля «Земляне» (с 18 по 22 июня) и предложил В.В. принять участие в этих гастролях. С Высоцким полные сборы были гарантированы. У В. В. довольно большие долги, — и он соглашается.
Перед отъездом еще одна встреча — с Артуром Сергеевичем Макаровым: «Я помню наш последний разговор перед его поездкой в Калининград. Володя подробно выспрашивал меня про деревню, в которой я живу. Какой дом, далеко ли от дороги? Потом сказал, что нам надо серьезно поговорить». Высоцкий ищет запасной вариант, если что-то не получится у Туманова…
В июне Высоцкий читает одну из очень немногих публикаций о себе. В майском номере журнала «Аврора» появляется статья В.Смехова «Мои товарищи — артисты», где в главе «Владимир Высоцкий» есть такие слова:
«Высоцкий — дитя стихий, я не видел второго такого же по выносливости. Он неутомим, как горная река, как сибирская вьюга, и это не метафора, увы! — он так же беспощаден к себе в работе, как и упомянутые явления природы. Только ему это дороже стоит — жизни и здоровья…
Сталкиваясь с актерами в таганском «быту», иногда теряешь меру отсчета. Легко поддаться мелководным, растительным придиркам… Ну зачем он ерничает, зачем неспокоен, зачем меняет друзей на фаворитов, зачем так подозрителен и грубоват, а вот уже и неблагодарен, забывчив… Но стоит ему взять в руки гитару… Но стоит ему начать что-то рассказывать…»
О том, как прореагировал на статью Высоцкий, есть несколько мнений. Сам В. Смехов говорил, что В. В. сразу же позвонил сыну, чтобы тот купил несколько экземпляров журнала… Или даже так: скупай все!..
Другой отзыв от Валерия Плотникова, которому, по словам В. Смехова, «за несколько дней до 25 июля поэт бодро ответил (на вопрос: как понравилось): «Приятно о себе читать не на латинском шрифте»…»
Хотя Вениамин Смехов не скрывает, что в последние годы они с Высоцким «разлетелись»…
Публикация Смехова, разумеется, не была первой — не будем перечислять другие, но в 1980 году Высоцкий читал еще одну статью — Вайля и Гениса — о себе, которая была опубликована двумя годами раньше в эмигрантском издании «Время и мы» (№ 36, 1978) и называлась «Шампанское и политура». Фрагменты статьи перепечатаны в альманахе «В. Высоцкий- все не так» (М., 1991). Приведем несколько отрывков:
«Высоцкий, хрипя и рвя струны, изобрел небольшой, но очень производительный станочек для печатания самых подлинных ассигнаций. И как-то забылся — ручка вертится легко, педаль не тугая, мотор поет— и ненароком наводнил рынок. Началась инфляция…
Раздается по Советскому Союзу намекающий рев вместо смеха, и слабеют колени школьников, и напиваются студенты и учащиеся, и переглядываются доктора наук…»
Но с другой стороны, «в лучших песнях Высоцкого — подлинное гражданское отчаянье, глубина понимания жизни и любовь к ней».
Вспоминает В. Янклович: «Володе дали статью этих ребят. Мы ехали на машине, он остановился около Белорусского вокзала. Прочитал. Он же читал очень быстро…
— Ничего-то они не понимают, — сказал Володя».
17 июня— Высоцкий разговаривает с Романом Фрумзоном. Он пообещал Фрумзону что-то сделать, но не сделал. В. Янклович помнит, что Роман звонил перед этим и говорил: «Что, он меня мальчиком считает?!» Звонил и Шемякин — Высоцкий обещал сделать памятник его отцу (то есть заказать, кажется у Церетели), но тоже не сделал. Шемякин разговаривал с В. Янкловичем.
18 июня утром Высоцкий вместе с Гольдманом вылетает в Калининград. В этот же день — телефонный разговор с Польшей. Скорее всего, В. В. разговаривал с Ольбрыхским. В.Янклович: «Володя отправил Барбару в Польшу… Ольбрыхский принимал участие, доставал валюту».
Б. Немчик: «Володя попросил Ольбрыхского помочь мне достать советскую визу. Ведь меня просто выгнали из Союза, хотя я должна была работать на Олимпиаде для американского телевидения. Я уехала в Краков к своим друзьям, Ольбрыхский позвонил мне и спросил, в чем он может помочь… Но он не смог ничего сделать. Никакого разговора о деньгах не было, я получала свою стипендию и в России, и в Польше».
Но проводил В. В. Барбару накануне вечером (т. е. 17 июня). Б. Немчик: «Я уезжала… Даже точно не помню когда — 15 июня или позже… Володя меня провожал. Но поехать на машине он не смог. Вызвали такси. Приехали на вокзал, было немного неудобно — Володю все узнавали, а он был в плохой форме».
С 18 по 22 июня последние гастроли Высоцкого.
Проводил гастроли Владимир Гольдман; вел концерты, но не с самого начала— хороший знакомый В. В., актер и режиссер— Николай Тамразов. Высоцкий сам попросил его об этом.
Вспоминает Н. Тамразов: «Володя уезжает в Калининград. Утром мне звонит Володя Гольдман и говорит:
— Коля, Володя говорит, что хорошо бы Тамразочку сюда пригласить, но ты же, наверное, не сможешь — Олимпиада…
Еще он сказал, что у Володи болит горло, он даже собирается отменять концерты… В общем, настроение неважное:
— Если сможешь — приезжай.
Я не очень удивился, что Володя хочет меня видеть, — ему было легко со мной. Во всяком случае, я старался, чтобы ему было легко…
В пять часов вечера того же дня я уже в Калининграде. Прилетаю, беру такси, еду во Дворец спорта. На сцене стоят «Земляне», а Высоцкого еще нет…
(Тамразов берет инициативу на себя — выходит на сцену и заполняет паузу: «Земляне» закончили, а Высоцкий опаздывал…)
Я начал что-то говорить об авторской и эстрадной песне… К этому времени я уже столько наездил с Володей, что половину его «литературы» знал наизусть.
Говорю, говорю… Слышу за кулисами голос Высоцкого. Оглядываюсь: стоит Володя с совершенно невообразимым лицом! Вчера вечером он подумал обо мне и сказал об этом вслух Гольдману, а сегодня вечером я уже стою на сцене. Мистика! Володя без гитары вышел на сцену, мы расцеловались. Потом я вынес гитару. Все прошло нормально».
Концертов было много. Высоцкий работал на двух стационарных площадках — во Дворце спорта и в кинотеатре «Россия». Были еще и выездные концерты.
Один из поклонников Высоцкого слушал три концерта подряд из- за кулис Дворца спорта: «Между концертами приезжала «скорая» — делали уколы. На сцене стоял весь мокрый… Все время врачи в белых халатах. Было много цветов, на одном из концертов Высоцкий сказал:
— Вы меня завалили цветами, как братскую могилу».
Конечно, В. В. держался на наркотиках… Московские запасы быстро кончились, возможно, что-то доставал Тамразов:
«Как человек, все понимающий, я помогал ему в каких-то ситуациях, но… В Калининграде мы свели дозу до одной ампулы… Не хватало… Володя мне говорил:
— Я покончу с собой! Я выброшусь из окна!
Я отвечаю:
— Ну нет, Володя, нет у меня. Можешь что хочешь делать — нет.
И Марина эта была ему нужна поэтому… У нее муж был врач, и она могла что-то доставать…»
В. Гольдман: «Там была одна женщина— Марина, очень красивая… Я знал ее по Ленинграду. У нее муж работал врачом, и она сказала:
— Могу помочь.
Она очень хотела познакомиться с Высоцким. Я пошел к Володе, он говорит:
— Накрывай обед».
Там же, в Калининграде, Марина попросила своего мужа посмотреть Высоцкого, и он сказал, что В. В. жить не может в таком состоянии, а не только выступать. «Живой мертвец». Но тогда он сказал об этом, разумеется, только жене.
В Калининграде Высоцкий живет в трехкомнатном «люксе», все это время вместе с ним Николай Тамразов. «При мне у него была однажды— как бы это назвать— удивительная ситуация… Бреда?.. Удивительного бреда. Я уже говорил, что мы жили в одном номере. Володя лежит на кровати, нормально со мной разговаривает, потом вдруг говорит:
— Ты хочешь, я тебе расскажу, какой чудак ко мне приходит?
— Ну давай.
Нормальный разговор: вопросы — ответы… И вдруг — это…
— А что тебе рассказать? Как он выглядит?
— Ну расскажи, как выглядит.
Володя кладет голову на подушку, закрывает глаза и начинает рассказывать… Какие у него губы, какой нос, какой подбородок…
— Ну как — хороший экземплярчик меня посещает?
Совершенно спокойно он это говорит. Потом я попросил продолжения. Мне было интересно: он фантазирует или это на самом деле? Непонятно, как это происходит. Я закрою глаза — и могу надеяться только на свою фантазию. А он — видел! Через некоторое время спрашиваю:
— А «этот» еще не отстал от тебя?
— Сейчас посмотрим.
Снова закрывает глаза и продолжает описывать с той точки, на которой остановился. Володя мог с «ним» разговаривать!
— Сейчас он мне говорит… А сейчас спрашивает…
Открывает глаза, и мы продолжаем разговор. Про уход из театра,
про желание создать театр авторской песни. Идет нормальное развитие темы… Я снова его спрашиваю:
— А «этот» где?
Володя лежит на боку, теперь ложится на спину, закрывает глаза.
— Здесь. Порет какую-то ахинею.
Один раз я это видел…»
На эту же тему в воспоминаниях М. Шемякина: «Володя ведь многое не говорил. А у него начиналось раздвоение личности… «Мишка— это страшная вещь! когда я иногда вижу вдруг самого себя в комнате!»
Несколько по-другому говорит об этом В. Янклович: «С полной ответственностью за свои слова утверждаю, что Володя мог общаться с какими-то потусторонними силами, о которых знал только он… Иногда он, лежа с открытыми глазами, говорил мне:
— Подожди, подожди…
И совершенно отключался от реальности».
Между тем гастроли в Калининграде подходят к концу,
В. Гольдман: «Мы отработали четыре дня, на пятый — перед последним концертом — Володя говорит: