изымать из обращения.
— Хорошо, согласен, — кивнул господин Кноп. — Будем держать его на бутылке. Но за того пса неплохо бы накинуть.
— Это всего лишь пес, господин Кноп, — сказал Кривс, удивленно поднимая брови. — Полагаю, даже господин Тюльпан способен перехитрить собаку.
— Сначала нужно ее найти, — напомнил господин Кноп, предусмотрительно загораживая путь своему напарнику. — Собак в этом городе много.
Зомби еще раз вздохнул.
— Могу добавить к вашему гонорару пять тысяч долларов драгоценными камнями, — сказал он и вскинул руку. — Пожалуйста, только не оскорбляй нас обоих, поднимая по привычке до десяти. Задание не такое уж сложное. В этом городе потерявшаяся собака либо прибивается к какой-нибудь бродячей стае, либо быстро начинает новую жизнь в виде пары перчаток.
— Я хочу знать, кто именно отдает нам приказы, — заявил господин Кноп, незаметно поправляя во внутреннем кармане бес-органайзер.
Господин Кривс выглядел удивленным.
— Я, господин Кноп.
— Я имел в виду твоих клиентов.
— Правда?
— Тут явно замешана политика, — настаивал господин Кноп. — А с политикой бороться бесполезно. Мне необходимо знать, как далеко нам придется убегать, когда все выплывет наружу. И кто встанет на нашу защиту, если скрыться нам не удастся.
— В этом городе, господа, у любого факта имеется оборотная сторона, — промолвил господин Кривс. — Позаботьтесь о собаке, и… другие позаботятся о вас. План уже приведен в действие. И кто потом скажет, что именно произошло? Людей легко ввести в заблуждение, это я говорю как специалист, проведший в судейских залах много веков. Говорят, пока правда надевает башмаки, ложь успевает весь мир обежать. Несколько оскорбительная пословица, не так ли? Поэтому… не паникуйте, и все будет в полном порядке. И не глупите. У моих… клиентов хорошая память и глубокие карманы. Можно ведь и других убийц нанять. Вы меня понимаете? — Он защелкнул замки на портфеле. — Всего вам доброго.
Зомби вышел, и дверь за ним закрылась.
Стоящий за спиной господина Кнопа господин Тюльпан загремел своими стильными приборами для барбекю.
— Что ты делаешь?
— Этот, ять, зомби закончит свои дни на паре удобных и универсальных шампуров для кебаба, — пообещал господин Тюльпан. — А потом я пущу в действие эту не менее, ять, универсальную лопаточку. А потом… потом я устрою его заднице настоящее средневековье.
Несмотря на наличие более неотложных проблем, его слова явно заинтриговали господин Кнопа.
— И как же это? — спросил он.
— Ну, там майское дерево, — задумчиво произнес господин Тюльпан. — Народные хороводы, обработка почвы по системе тройного севооборота, несколько эпидемий чумы, и, если рука не слишком устанет, изобретение, ять, хомута.
— Звучит неплохо, — согласился господин Кноп. — А покамест давай отыщем эту треклятую псину.
— Как же мы это сделаем?
— Интеллигентно, — сказал господин Кноп.
— Ненавижу, ять, когда интеллигентно.
Его называли Королем Золотой Реки. Это было признанием его богатства и успехов в жизни, а также обозначением источника этих успехов, который не был классической золотой рекой. От своей предыдущей клички — Гарри-Моча — Король проделал значительный путь.
Гарри Король в буквальном смысле известной пословицы поднялся из грязи в князи. Деньги можно сделать на многом. В том числе и на том, что человек выбрасывает. В том числе и на том, что человек выбрасывает из себя.
Фундамент будущего богатства был заложен, когда Гарри начал оставлять пустые баки рядом с находящимися в центре города постоялыми дворами (а в частности, рядом с теми, что были расположены далеко от сточных канав, по которым нечистоты стекали в реку). Когда бачки наполнялись, Гарри их увозил, взимая за это весьма скромную плату. И очень скоро, услышав звон посреди ночи, владелец постоялого двора просто переворачивался на другой бок в твердой уверенности, что один из работников Гарри-Мочи вносит сейчас свой скромный вклад в то, чтобы сделать мир чуть менее пахучим.
Эти люди даже не задумывались о том, что происходит с полными бачками, а Гарри Король между тем открыл очень простую истину, ведущую к поистине несметным богатствам. И истина эта гласит: нет на свете такой вещи, даже самой отвратительной, которая бы не использовалась в той или иной отрасли производства. Есть люди, которым в огромных объемах необходимы аммиак или селитра. Если что-то нельзя продать алхимикам, скорее всего это заинтересует фермеров. А если даже фермеры не проявят интереса, в мире нет ничего, буквально ничего сколь угодно отвратительного, что нельзя было бы продать дубильщикам.
Гарри чувствовал себя единственным человеком в поселке рудокопов, который знал, как выглядит золото.
Он подминал под себя улицу за улицей, его дело стремительно росло и расширялось. В районах, где жили состоятельные люди, ему платили — платили! — за то, чтобы он вывозил нечистоты в уже ставших привычными бачках, конский навоз, мусорные баки и даже собачье дерьмо. Собачье дерьмо? Да разве они имели представление о том, сколько дают дубильщики за первосортное белое собачье дерьмо? Он вывозил настоящие жидкие бриллианты, а ему еще и приплачивали.
Гарри ничего не мог поделать. Весь мир лез из кожи вон, только бы всучить ему деньги. Тут ему платят за мертвую лошадь, а тут — за две тонны креветок, дату годности которых невозможно разглядеть даже в телескоп. Но самое замечательное состояло в том, что кто-то другой уже заплатил ему. За то, чтобы он вывез всю эту гниль. А если покупатель так и не находился — даже среди дубильщиков, даже в лице самого господина Достабля, — то ниже по реке, за городскими воротами, располагались огромные кучи компоста, в которых под воздействием вулканического тепла, выделяемого в процессе разложения, рождалась плодороднейшая почва («10 пенсов за пакет, приходите со своей тарой!»). Эти кучи переваривали все, что в них попадало, включая, по слухам, некоторых темных дельцов, проигравших в извечной битве за выживание («Исключительное угощение для ваших георгин!»).
Предприятия по переработке древесной массы и тряпок (а также огромные чаны, в которых плескалась золотистая основа богатства Гарри) находились рядом с его домом, потому что только к этой части мужниного бизнеса соглашалась иметь отношение его жена Эффи. По слухам, именно она настояла на том, чтобы сняли прославившуюся на весь город вывеску над воротами, которая гласила: «Г. Король — С. С. У. (с 1961 г.)»[10]. Теперь там красовалась другая вывеска: «Г. Король — Круговорот Даров Природы».
Небольшую дверцу в гигантской створке ворот открыл тролль. Гарри придерживался весьма прогрессивных взглядов, когда дело касалось приема на работу представителей нечеловеческих видов, и был одним из первых предпринимателей в городе, задействовавших в своем производстве троллей. У троллей отсутствовало обоняние, и они идеально подходили для работы с органическими веществами.
— Да?
— Я хотел бы поговорить с господином Королем.
— О чем?
— О покупке крупной партии бумаги. Скажи, что пришел господин де Словв.
— Лады.
Дверь захлопнулась. Они стали ждать. Через несколько минут дверь снова распахнулась.
— Господин Король примет вас, — провозгласил тролль.
Так Вильям и Хорошагора очутились в святая святых человека, который, как поговаривали, хранил использованные носовые платки на тот случай, если кто-нибудь вдруг откроет способ извлечения серебра из козявок.
Огромные ротвейлеры бросались на прутья клеток, стоявших по обе стороны от двери. А ночью Гарри выпускал их во двор, и об этом знали все. Он лично позаботился о том, чтобы об этом знали все. Любой ночной злоумышленник должен был очень хорошо уметь ладить с собаками, если, конечно, не хотел превратиться в несколько фунтов столь ценимого дубильщиками первосортного собачьего дерьма (белого).
Кабинет Короля Золотой Реки находился на втором этаже склада, и окна его выходили во двор, чтобы хозяин мог в любой момент насладиться видом исходящих паром куч и цистерн своей империи.
Даже сидя за столом, Гарри Король производил впечатление настоящего великана. Лицо его розово лоснилось, а несколько оставшихся прядей были аккуратно зачесаны через лысину. Представить его иначе как в рубахе и подтяжках было невозможно (даже когда он одевался во что-то другое), как и без огромной сигары, которую он не выпускал изо рта. Возможно, впрочем, эта сигара служила одним из средств защиты от ужасной вони, которая была своеобразной торговой маркой Гарри.
— Добрый вечер, парни, — приветливо поздоровался Король. — Чем могу? Ха, как будто я и сам этого не знаю.
— Ты помнишь меня, господин Король? — спросил Вильям.
Гарри кивнул.
— Ты ведь сынок лорда де Словва? В прошлом году ты написал в своем письме о свадьбе моей дочери Дафны. Подумать только, о нашей Дафночке прочли все эти шишки. Моя Эффи была вне себя от счастья.
— Письмо теперь несколько разрослось, господин Король.
— Слыхал, слыхал, — откликнулся толстяк. — Пару твоих писем уже привезли с мусором. Полезный материал, я попросил ребят складывать твои листки отдельно.
Сигара переместилась из одного уголка рта в другой. Гарри не умел ни читать, ни писать, но это ничуть не мешало ему занимать положение куда выше тех, кто умел и то и другое. Несколько сотен рабочих разбирали его мусор. Наймет еще парочку, которые будут разбирать еще и слова.
— Господин Король… — произнес Вильям.
— Слушайте, парни, я не идиот, — перебил его Гарри. — Догадываюсь, почему вы здесь. Но бизнес есть бизнес. Сами знаете, как бывает.
— Но без бумаги у нас этого самого бизнеса как раз не будет! — взорвался Хорошагора.
Сигара снова переместилась.
— А ты, значится…
— Господин Хорошагора, — представил Вильям. — Мой отпечатник.
— Гном, стало быть? — сказал Гарри, оглядывая Хорошагору с головы до ног. — Ничего не имею против гномов, правда, сортировщики из вас дерьмовые. Гнолли обходятся дешево, но съедают половину мусора. А вот с троллями нет проблем. Они работают на меня, потому что я хорошо плачу. Но лучше всех големы, могут сортировать мусор днем и ночью. Ценятся на вес золота и почти столько же хотят получать. — Сигара отправилась в очередное путешествие по рту. — Извините, парни. Сделка есть сделка. Рад бы помочь, да не могу. Продал всю бумагу. Правда не могу.