— Ты просто решил нас кинуть, да? — спросил Хорошагора.
Гарри, прищурившись, посмотрел на него сквозь сигарный дым.
— И ты будешь рассказывать мне о кидалове? Ты хоть знаешь, что такое тошерун?
Гном пожал плечами.
— Я знаю, — встрял Вильям. — Существует несколько значений, но мне кажется, ты имеешь в виду большой комок грязи вперемешку с монетами, который встречается в старой канализации, в местах, где возникают водовороты. Порой из таких комков можно наковырять немало монет.
— Что? — Гарри был настолько удивлен, что даже сигара у него во рту замерла. — Да у тебя руки как у девчонки. Откуда ты это знаешь?
— Просто люблю разные слова, господин Король.
— Я пошел чистить канализацию, когда мне было три года, — поделился Гарри, вставая со стула. — И в первый же день нашел свой первый тошерун. Конечно, один из пацанов постарше отобрал его у меня. И ты говоришь мне о кидалове? Но уже тогда у меня был нюх на деньги. А потом…
Они сидели и слушали. Вильям более терпеливо, чем Хорошагора. История и вправду была увлекательной, если, конечно, у тебя был соответствующий склад ума, хотя большую ее часть Вильям и так знал — Гарри любил поговорить о своем прошлом.
Молодой Гарри Король был уличным мальчишкой с большой мечтой. Он прочесывал берега и даже поверхность мутного Анка в поисках монет, кусочков металла, годных для использования комков угля, буквально всего, что могло хоть где-то хоть чего-то стоить. Когда ему исполнилось восемь, на него уже работали другие мальчишки. Целые участки речных берегов принадлежали ему. Другие банды предпочитали держаться от выскочки подальше. Гарри и сам неплохо дрался, но, кроме того, он мог позволить себе нанять тех, кто умел это делать еще лучше.
Так продолжалось достаточно долго, а потом началось восхождение Короля на трон: через конский навоз, продаваемый ведрами (на каждом из которых был указан точный источник), к тряпкам и костям, металлолому, бытовому мусору и знаменитым бачкам. Восхождение к поистине золотому будущему. Это было похоже на историю цивилизации, но только увиденную с самого дна.
— А ты состоишь в какой-нибудь Гильдии, господин Король? — спросил Вильям, когда тот замолчал, чтобы перевести дыхание.
Сигара перекочевала из одного угла рта в другой так быстро, что Вильям понял: ему удалось нащупать болевую точку.
— Проклятые Гильдии, — пробормотал Гарри. — Меня пытались записать в Гильдию Нищих! Меня! Человека, который ни разу в жизни не попрошайничал! Какое нахальство! Но я их всех послал куда подальше. Связываться еще с этими Гильдиями… Я хорошо плачу своим ребятам и могу на них положиться.
— Именно Гильдии пытаются нас разорить, господин Король. Ты это знаешь. Насколько я понимаю, ты предпочитаешь знать буквально все. И если ты не продашь нам бумагу, мы проиграем.
— Но как я могу нарушить уже заключенный контракт? — буркнул Гарри Король.
— Это мой тошерун, господин Король, — сказал Вильям. — И сейчас его пытаются отобрать пацаны постарше.
Гарри помолчал, потом тяжело встал из-за стола и подошел к огромному окну.
— Парни, гляньте-ка вон туда, — позвал он.
Часть двора занимало огромное колесо, управляла которым пара големов. Колесо приводило в действие скрипучий бесконечный транспортер, тянущийся вдоль всего двора. На одном конце транспортера тролли широкими лопатами грузили мусор из кучи, которая пополнялась непрерывно подъезжающими телегами.
Вдоль транспортера стояли големы, тролли и даже люди. Они внимательно рассматривали в мерцающем свете факелов движущийся перед ними мусор. Периодически один из рабочих что-то выхватывал и бросал в стоящие за спинами бачки.
— Рыбьи головы, кости, тряпье, бумага… У меня пока двадцать семь бачков, включая один для золота и серебра. Вы удивитесь, что люди иногда выбрасывают по ошибке. «Ложка-ложечка, звени, нам колечко подмани…» — частенько напевал я своим дочерям, когда они были маленькими. Твой листок с новостями попадает в бачок номер шесть для низкосортных бумажных отходов. Большую их часть я продаю Бобу Холтли, который занимает пятый и седьмой склады.
— А что он с ними делает? — спросил Вильям, отмечая про себя характеристику «низкосортные».
— Массу для туалетной бумаги, — ответил Гарри. — Жена от нее просто в восторге. Наверное, уже пора убирать посредника… — Он вздохнул, не замечая резкого перепада в самоуважении Вильяма. — Знаешь, иногда я стою здесь по вечерам, слушаю, как грохочет транспортер, смотрю, как отражается заходящее солнце на стенках баков-отстойников, и слезы наворачиваются на глаза.
— Честно говоря, сэр, со мной сейчас происходит то же самое, — признался Вильям.
— Послушай меня, парень… Когда тот пацан отобрал у меня мой первый тошерун, я ж не стал никому жаловаться. Я знал, что у меня есть способности. Я просто не сдался и нашел другой. А на свое восьмилетие я сделал себе подарок: нанял пару троллей, чтобы они отыскали моего обидчика и выбили из него всю дурь. Ты знаешь об этом?
— Нет, господин Король.
Гарри Король долго-долго смотрел на Вильяма сквозь сигарный дым. Вильям чувствовал себя так, словно его переворачивают и разглядывают, как нечто найденное в мусоре.
— Моя младшенькая, Гермиона, выходит замуж и конце следующей недели, — сообщил Гарри. — Крутой будет праздник. В храме Оффлера. Хоры и все такое. Я пригласил всех главных шишек. Эффи настояла. Не придут, конечно. Только не к Гарри-Моче.
— «Правда» могла бы присутствовать, — заметил Вильям. — И сделать цветные картинки. Но уже завтра нас не станет.
— Цветные, говоришь? Наняли кого-то раскрашивать?
— Нет. У нас… особый метод, — сказал Вильям, безнадежно надеясь, что Отто говорил правду.
Он уже не цеплялся за тонюсенькую веточку, а стремительно летел вниз с дерева.
— Интересно было бы глянуть… — пробормотал Гарри.
Взял сигару двумя пальцами, внимательно осмотрел тлеющий конец и снова сунул сигару в зубы. Затем сквозь клубы дыма воззрился на Вильяма.
Вильям почувствовал себя крайне неуютно. Так чувствует себя образованный человек, понимая, что совсем необразованный человек, который в данный момент его рассматривает, на самом деле в три раза хитрее и умнее его.
— Господин Король, нам действительно нужна эта бумага, — сказал он, чтобы как-то нарушить напряженную тишину.
— А в тебе что-то есть, господин де Словв, — сказал Король. — Я покупаю и продаю чинуш, когда мне заблагорассудится, но ты не кажешься мне обычным чинушей. Ты кажешься мне человеком, который готов перелопатить тонну дерьма, чтобы найти один-единственный фартинг. И я никак не могу понять, почему мне так кажется.
— Послушай, господин Король, продай нам немного бумаги по старой цене, — взмолился Вильям.
— Не могу. Я ж сказал. Сделка есть сделка. Граверы мне заплатили, — отрезал Гарри.
Вильям открыл было рот, но Хорошагора схватил его за руку. Король явно размышлял о чем-то и хотел сам принять решение.
Гарри снова подошел к окну, долго и задумчиво смотрел на испускающие пар кучи мусора во дворе. А потом…
— О, вы только посмотрите! — воскликнул он и даже отошел на шаг от окна, словно чему-то крайне удивившись. — Видите телегу вон у тех ворот?
Они видели телегу.
— Сотню раз говорил своим парням: никогда не оставляйте у открытых ворот груженую телегу! Рано или поздно ее обязательно сопрут.
Вильям даже представить себе не мог человека, который посмел бы украсть хоть что-нибудь у Короля Золотой Реки, владельца множества раскаленных докрасна компостных куч.
— Последняя четверть заказа для Гильдии Граверов, — ни к кому не обращаясь, заметил Гарри. — Если кто уведет эту телегу прямо с моего двора, мне ж придется платить. Обязательно надо сказать об этом бригадиру. Совсем растяпистым в последнее время стал.
— Вильям, нам пора, — намекнул Хорошагора, хватая Вильяма за рукав.
— Почему? Мы ведь еще не…
— Как мы сможем отблагодарить тебя, господин Король? — спросил гном, толкая упирающегося Вильяма к двери.
— Подружки невесты будут одеты в платья о-де-ниль, хотя я понятия не имею, что это такое, — сказал Король Золотой Реки. — Да, и если до конца месяца я не получу свои восемьдесят долларов, вы, парни, окажетесь по уши… — сигара совершила круиз по рту, — в беде. Причем головой вниз.
Через две минуты телега со скрипом выехала за ворота, провожаемая взглядом на удивление безразличного бригадира-тролля.
— И совсем это не воровство, — убежденно произнес Хорошагора, подстегивая лошадей. — Король вернет этим гадам их деньги, а мы рассчитаемся с ним по старой цене. Все останутся довольны, за исключением «Инфо», но кому до этого есть дело?
— Мне не очень понравилось про «по уши… в беде», — заметил Вильям. — Да еще и головой вниз.
— Я ниже тебя ростом. Так что мне все равно, чем вниз — головой или ногами.
Проводив взглядом телегу, Король вызвал снизу одного из своих помощников и приказал принести из шестого бачка номер «Правды». Он сидел совершенно неподвижно, шевелилась только сигара во рту, пока ему читали замызганный мятый листок.
Потом он широко улыбнулся и попросил помощника повторить несколько особенно понравившихся мест.
— Ага, — сказал Гарри, когда тот закончил. — Я так и думал. Этот юноша — прирожденный разгребатель грязи. Жаль, что он родился так далеко от настоящего дерьма.
— Господин Король, мне составить кредитовую записку граверам?
— Да.
— И вы полагаете, они вернут деньги, господин Король?
Обычно Гарри Король не терпел подобных вопросов со стороны помощников. Его работники находились здесь, чтобы складывать и вычитать, а не обсуждать политику, С другой стороны, Гарри стал богатым только благодаря тому, что умел разглядеть звезды в грязи. А специалистам нужно доверять. Хотя бы иногда.
— Что это за цвет «о-де-ниль»? — спросил он.
— Очень сложный цвет, господин Король. Бледно-голубой с зеленоватым оттенком.