кто тебе об этом сказал, господин Крючкотвор?!
— Господин де Словв! Что ты себе позволяешь?! — воскликнула госпожа Эликсир, а господин Ничок убрал подальше свой тост.
— Прошу меня извинить, госпожа Эликсир, — ответил Вильям, не выпуская отчаянно сопротивляющегося господина Крючкотвора, — но мне тоже хочется знать то, о чем все уже, судя по всему, знают. И я хочу знать, откуда все об этом знают, господин Крючкотвор!
— Говорят, у него есть любовница в Убервальде. Весьма влиятельная дама… — пробормотал господин Крючкотвор. — И я был бы весьма признателен, если бы ты отпустил меня.
— И это все? Но что в этом дурного? Это дружественная нам страна!
— Да, но говорят…
Вильям отпустил его. Крючкотвор упал обратно на свой стул, а Вильям, тяжело дыша, остался стоять.
— Так вот, это я пишу статьи в «Правду»! — резко произнес он. — И то, что в них написано, говорю я. Я. Я все сам выясняю, все проверяю, а еще люди, которые часто используют букву «ять», пытались меня убить! Я не чей-то там брат, с которым вы встретились в пивной! Я не дурацкий слух, который распространили лишь для того, чтобы посеять беду! Постарайтесь вспомнить об этом, прежде чем нести какую-нибудь чушь, уверяя, что «все это знают». А еще примерно через час я пойду во дворец, чтобы встретиться с командором Ваймсом и тем, кто сейчас является патрицием, и еще со многими людьми, чтобы наконец разобраться во всей этой чепухе! И встреча не обещает быть приятной, но я все равно пойду, потому что хочу, чтобы вы узнавали о том, что действительно важно! Прошу прощения за чайник, госпожа Эликсир. Уверен, его еще можно починить.
В гробовой тишине господин Ничок взял в руки новостной листок и спросил:
— Так это все ты пишешь?
— Да!
— А я… э-э… думал, у них для этого специальные люди…
Все смотрели на Вильяма.
— Нет никаких «их». Есть только я и одна девушка. Мы вдвоем все и пишем.
— Но… кто вам говорит, о чем писать?
Все снова перевели взгляды на Вильяма.
— Мы сами решаем.
— Э-э… А это правда, что большие серебристые блюдца похищают людей?
— Нет!
К немалому удивлению Вильяма, господин Каретник поднял руку.
— Да, господин Каретник?
— У меня есть очень важный вопрос, господин де Словв, раз это все ты и так далее…
— Да?
— Ты случайно не помнишь адрес того мужчины? Ну, с презабавными овощами?
Вильям и Отто подошли к дворцу без пяти минут десять и увидели у ворот небольшую толпу.
Командор Ваймс стоял во внутреннем дворе и разговаривал с Кривсом и главами некоторых Гильдий. Увидев Вильяма, он невесело улыбнулся.
— Опаздываешь, господин де Словв.
— Я пришел даже рано!
— Я имел в виду… произошли некоторые события.
Господин Кривс откашлялся.
— Господин Скряб прислал записку, — сказал он. — В которой говорится, что он заболел.
Вильям достал свой блокнот.
Все городские вожди дружно уставились на него. Он было засмущался, но потом нерешительность как будто испарилась. «Я — де Словв, — подумал он. — Вы не смеете смотреть на меня сверху вниз! Я заставлю вас считаться с „Правдой“. Ладно. Итак…»
— Записку написала его мать? — уточнил Вильям.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — отозвался законник, но некоторые из глав Гильдий отвели глаза.
— Ну и что теперь будет? — удивился Вильям. — У нас нет правителя?
— К счастью, — продолжил господин Кривс, который, похоже, ощущал себя так, словно горел в своем маленьком личном аду, — лорд Витинари чувствует себя гораздо лучше и готов с завтрашнего дня приступить к выполнению своих обязанностей.
— Прошу прощения, а ему разрешено записывать все это? — уточнил лорд Низз, глава Гильдии Наемных Убийц.
— А кто должен отдать такое разрешение? — спросил Ваймс.
— Дать разрешение… — едва слышно поправил Вильям.
— Ну, он же не может записывать все, что вздумается, верно? — вскинул брови лорд Низз. — А вдруг он запишет то, что мы не хотим, чтобы он записывал?
Ваймс посмотрел Вильяму прямо в глаза.
— Законом это не запрещается, — сказал он.
— Лорд Низз, — промолвил Вильям, выдержав взгляд Ваймса, — означает ли это, что лорд Витинари освобожден от всех обвинений?
Сбитый с толку Низз повернулся к Кривсу.
— А он имеет право это спрашивать? Просто так задавать подобные вопросы?
— Да, милорд.
— И я обязан отвечать?
— Вполне разумный вопрос в сложившихся обстоятельствах, милорд, но отвечать вы не обязаны.
— Вы, главы Гильдий, ничего не хотите сообщить гражданам Анк-Морпорка? — вежливо поинтересовался Вильям.
— Мы что-то хотим сообщить, господин Кривс? — спросил лорд Низз.
Господин Кривс вздохнул.
— Я бы рекомендовал, милорд.
— О, тогда ладно… Никакого суда не будет. Очевидно.
— Стало быть, помилование лорда Витинари отменяется? — настаивал Вильям.
Лорд Низз повернулся к господину Кривсу, но законник лишь снова вздохнул.
— Повторяю еще раз, милорд, я бы советовал…
— Хорошо, хорошо… Конечно, отменяется, поскольку всем и так ясно, что лорд Витинари ни в чем не виновен, — раздраженно произнес Низз.
— Наверное, вы хотели бы заявить, что это стало ясно благодаря великолепной работе командора Ваймса, его преданных делу стражников и некоторой помощи со стороны «Правды»? — предположил Вильям.
Лорд Низз выглядел весьма озадаченным.
— Чтобы я захотел заявить такое?
— Думаю, что захотели бы, милорд, — подсказал еще более помрачневший Кривс.
— Тогда да. Именно это и хотел бы, — подтвердил лорд Низз. — Заявляю.
Вытянув шею, он попытался заглянуть в блокнот Вильяма. Краем глаза Вильям заметил лицо Ваймса, на котором сейчас были написаны удивление и ярость.
— А не хотели бы вы также заявить, как представитель Совета Гильдий, что собираетесь соответствующим образом поощрить командующего Ваймса?
— Слушай… — попытался вмешаться Ваймс.
— Именно это мы и собирались сделать.
— По-моему, он вполне заслужил почетную Стражническую медаль или, по крайней мере, похвальную грамоту.
— Ну я тебе…
— Вполне. Очень даже, — согласился лорд Низз, весьма потрепанный ветрами перемен.
Вильям все аккуратно записал и закрыл блокнот. Все без исключения с облегчением вздохнули.
— Большое спасибо, милорд, дамы и господа, — жизнерадостным гоном произнес Вильям. — Да, господин Ваймс, вы хотели что-то обсудить?
— В данный момент нет, — проворчал Ваймс.
— Отлично. Тогда я, с вашего разрешения, удаляюсь. Мне нужно писать статью. Еще раз большое спасибо…
— Но ты ведь покажешь нам свою статью, прежде чем помещать ее в листок? — спросил немного пришедший в себя лорд Низз.
Вильям гордо запахнул полу высокомерия.
— Гм, нет, милорд, не покажу. Видите ли, это мой листок.
— Он что, может…
— Да, милорд, может, — перебил господин Кривс. — Боюсь, что может. Свобода речи — эта древняя и славная анк-морпоркская традиция.
— О боги, неужели?
— Да, милорд.
— И как ей удалось сохраниться?
— Не могу сказать, милорд, — пожал плечами господин Кривс, — но господин де Словв, — продолжил он, не спуская глаз с Вильяма, — как мне кажется, умный человек. Он не допустит того, чтобы какие-то опрометчивые слова нарушили размеренную жизнь нашего города.
Вильям вежливо улыбнулся ему, кивнул всем остальным, пересек двор и вышел на улицу. Он постарался отойти от дворца как можно дальше и только потом позволил себе расхохотаться.
Прошла неделя. Она была примечательна тем, что ничего особенного в течение ее не произошло. Даже господин Карней и Гильдия Граверов куда-то пропали. Вильям уже начал было подумывать о том, что его аккуратно поместили в какую-нибудь папку с надписью «Оставить В Покое». Наверное, все решили, что Витинари теперь у «Правды» в долгу, а кому хочется становиться средством уплаты долга? Стража тоже не беспокоила Вильяма. Хотя в один прекрасный день на улице вдруг прибавилось дворников, но Вильям тут же отправил Гарри Королю сто долларов и послал букет цветов его жене, после чего Тусклая улица снова потускнела.
Пока старый сарай ремонтировался, отпечатня заняла помещение по соседству. С господином Сыром было легко договориться. Он просто хотел получать деньги. С такими вот простыми людьми легко иметь дело, пусть даже ты должен постоянно проверять свой кошелек.
Новую отпечатную машину доставили очень быстро — деньги и тут придали необходимую смазку. Как только машину установили, гномы мгновенно принялись ее переделывать.
Новый сарай был меньше прежнего, но Сахариссе удалось отгородить для своих редакторских нужд крохотный закуток. Она принесла цветок в горшке и поставила там вешалку для одежды, а еще она постоянно твердила о том, какая огромная комната у них будет, когда старый сарай расширят и отстроят заново, однако Вильям придерживался другого мнения: каким бы большим помещение ни было, порядка все равно не будет. Сотрудники листка всегда считали пол этаким большим плоским шкафом.
Зато у Вильяма появился новый стол. Даже не новый, а гораздо лучше — настоящий, старинный, сделанный из ореха, с затянутой колеей столешницей, двумя чернильницами, огромным количеством ящичков и настоящими древоточцами. За таким столом и пишется легче.
Чего у стола не было, так это наколки.
Вильям изучал письмо, доставленное из анк-морпоркской Лиги Приличности, когда вдруг понял, что рядом кто-то стоит. Он поднял голову.
Сахарисса привела к нему группу необычно выглядевших незнакомцев, хотя через пару секунд Вильям узнал в одном из них покойного Господина Скрюча, который был никаким не незнакомцем, а просто необычно выглядел.
— Помнишь, ты говорил, что нам нужны писатели? — спросила Сахарисса. — Господина Скрюча ты уже знаешь, а это госпожа Тилли. — Вильям посмотрел на маленькую седоволосую женщину, которая тут же сделала реверанс. — Она любит кошек и всякие жестокие убийства. А вот господин О'Бисквит. — Это был мускулистый загорелый юноша. — Он приехал с самих Четырех-Иксов и хотел бы, прежде чем возвращаться домой, заработать немного денег.