– Ты хочешь сказать, я предпочитаю писать про то что действительно произошло?
– А, ну да. Мистер Подлиза сказал, люди все равно не заметят разницы. Он не очень-то вас любит, мистер де Словье.
– У него слишком шаловливые руки, – сказала Сахарисса. – Такому человеку доверять нельзя.
Вильям развернул перед собой свежий номер «Инквайрера» и выбрал статью наугад.
– «Человека Похитили Демоны», – прочел он. – Тут речь о мистере Ронни «Верь Мне» Бегхолдере, который, как всем известно, задолжал Хризопразу две тысячи долларов и в последний раз был замечен, когда покупал очень быструю лошадь?
– Да. И что такого?
– Причем здесь демоны?
– Ну, он мог быть похищен демонами, – возразил Достабль. – Такое с каждым может случиться.
– То есть ты хочешь сказать, нет доказательств того, что он не был похищен демонами?
– Люди сами могут сделать выводы, какие им нравится, – сказал Достабль. – Вот что говорит мистер Подлиза. Людям нужно дать возможность выбора, сказал он.
– Возможность выбора правды?
– А еще он не чистит зубы, – добавила Сахарисса. – Я не из тех, кто считает опрятность следующей добродетелью сразу за набожностью, однако всему есть пределы.
Достабль печально покачал головой.
– Я изменил себе, – сказал он. – Представьте только: чтобы я – и работал на кого-то другого? Да я, наверное, свихнулся. Это все из-за холодной погоды, вот в чем дело. Даже… зарплата, – он произнес страшное слово с содроганием, – выглядела для меня привлекательной. Можете представить себе, – продолжал он с ужасом, – что этот тип указывал мне, чем заниматься? В следующий раз я просто лягу и буду лежать, пока не пройдет желание стать наемным сотрудником.
– Вы просто бессовестный приспособленец, мистер Достабль, – обличил его Вильям.
– До сих пор это неплохо срабатывало.
– Можете взяться за продажу нашей рекламы? – спросила Сахарисса.
– Я больше никогда не стану наемным…
– За проценты! – оборвала его Сахарисса.
– Что? Ты хочешь нанять его? – поразился Вильям.
– Почему нет? Для рекламы можно врать сколько влезет. Это нормально, – возразила она. – Пожалуйста, мистер Достабль? Нам нужны деньги.
– Комиссия, а? – переспросил Достабль, потирая заросший подбородок. – Типа… пятьдесят процентов мне и пятьдесят процентов вам?
– А вот это обсудишь со мной, – сказал Доброгор, похлопав его по плечу.
Достабль поморщился. Когда речь заходила об ожесточенном торге, гномы были тверды, как алмазные резцы.
– У меня есть выбор? – пробормотал он.
Доброгор наклонился вперед. Его борода встопорщилась. Он не держал в руках оружия, однако Достабль столь явственно видел огромный топор, как будто тот был уже у его горла.
– Конечно, – с нажимом ответил Доброгор.
– О, – пробормотал Достабль. – Итак… что же я должен продавать?
– Пространство, – сказала Сахарисса.
Достабль снова просиял.
– Всего лишь пространство? Пустоту? О, это я умею. Я умею продавать ничто как никто! – он печально покачал головой. – Вот когда я пытаюсь продавать что-то, тогда начинаются проблемы.
– А как вы очутились здесь, мистер Достабль? – спросил Вильям.
Ответ его не обрадовал.
– Это работает в обе стороны, – сказал он. – Нельзя подкапываться под чужую собственность! – Он взглянул на гномов. – Мистер Боддони, я требую, чтобы дыру заделали немедленно, ясно вам?
– Но мы всего лишь…
– Да, да, знаю, вы действовали из лучших побуждений. Но теперь я хочу, чтобы проход надежно перекрыли. Лучше всего, чтобы дыра выглядела так, как будто ее там никогда не было, спасибо. Я не хочу, чтобы из нашего подвала неожиданно поднялся кто-нибудь, кто не спускался туда. Немедленно, будьте любезны!
– Думаю, я скоро распутаю настоящую захватывающую историю, – сказал Вильям, когда рассерженные гномы отправились исполнять распоряжение. – Я думаю, что скоро встречусь с Гаффсом. Я…
Когда он достал из кармана блокнот, что-то со звоном упало на пол.
– Ах, да… я же принес ключ от нашего городского дома, – вспомнил он, – ты ведь хотела подобрать себе платье.
– Уже поздно, – сказала Сахарисса, – я совсем забыла об этом, честно говоря.
– Почему бы тебе не сходить туда прямо сейчас, пока все остальные заняты делами? Можешь взять с собой Рокки. Ну, знаешь… просто для безопасности. Хотя дом пуст. Мой отец останавливается в клубе, когда посещает город. Иди. В жизни есть и еще кое-что, помимо корректорской работы.
Сахарисса неуверенно посмотрела на ключ у себя в руке.
– У мой сестры куча платьев, – добавил Вильям. – Ты же хочешь сходить на бал, правда?
– Я думаю, миссис Хотбед успеет подогнать его по фигуре к вечеру, если я принесу ей платье с утра, – сказала Сахарисса, демонстрируя на словах умеренные сомнения, и в то же время, всем своим видом умоляя, чтобы ее переубедили.
– Точно, – сказал Вильям. – А еще я уверен, что ты найдешь кого-нибудь, кто сделает тебе прическу.
Сахарисса прищурила глаза.
– Знаешь, ты прекрасно умеешь убеждать, правда, – сказала она. – А что ты собираешься делать?
– Я собираюсь, – ответил Вильям, – потолковать с собакой насчет человека.
Сержант Ангва уставилась на Ваймса сквозь пар, поднимавшийся из стоящей перед ней плошки.
– Извините, что так вышло, сэр, – сказал она.
– Ему конец, – пообещал Ваймс.
– Вы не можете арестовать его, сэр, – сказал капитан Моркоу, обматывая голову Ангвы свежим полотенцем.
– О? Не смогу арестовать его за нападение на стражника, а?
– Ну, в этом-то и проблема, верно, сэр? – заметила Ангва.
– Ты всегда стражник, сержант, не важно, в каком теле!
– Да, но… мы всегда предпочитали, чтобы слухи об оборотне в Страже так и оставались слухами, сэр, – сказал Моркоу. – Вы ведь тоже так считаете? Мистер де Словье пишет всякое в своей газете. Мы с Ангвой не хотели бы попасть в новости. Кому надо, тот знает.
– Тогда я запрещу ему писать!
– Как, сэр?
Ваймс слегка сбавил обороты.
– Вы хотите сказать, что я, коммандер Стражи, не могу запретить этому ублю… этому идиоту писать все, что взбредет ему в голову?
– О нет, сэр. Конечно, можете. Но я не уверен, что вы сможете запретить ему написать о том, что вы запретили ему писать, – сказал Моркоу.
– Я потрясен. Потрясен! Она твой… твой…
– Друг, – подсказала Ангва и снова глубоко вдохнула целебный пар. – Но Моркоу прав, мистер Ваймс. Я не хочу раскручивать это дело. Я сама виновата, что недооценила его. Сама вляпалась в ловушку. Через час или два со мной все будет в порядке.
– Я видел, что с тобой было, когда ты пришла в участок, – сказал Ваймс. – Ты была в полном раздрае.
– Это из-за шока. Нос просто перестал функционировать. Это было, как свернуть за угол и наткнуться прямо на Старого Вонючку Рона.
– Боги! Настолько плохо?
– Ну, может и не настолько. Давайте спустим это дело на тормозах, сэр. Пожалуйста.
– А он быстро учится, это мистер де Словье, – сказал Ваймс, присаживаясь на стол. – У него есть только карандаш и печатный станок, а все уже принимают его всерьез. Ну что же, ему придется научиться еще кое-чему. Он не хочет, чтобы за ним следили? Хорошо, мы больше не станем. И пусть пожинает плоды. Боги знают, у нас есть, чем еще заняться, кроме этого.
– Но, формально говоря, он…
– Видишь табличку у меня на столе, капитан? А ты, сержант? Там написано: «Коммандер Ваймс». Это значит, что я тут задаю вопросы, и я же за все отвечаю. Вы только что получили приказ. Какие еще есть новости?
Моркоу кивнул.
– Ничего хорошего, сэр. Собаку так и не нашли. Гильдии не дают никакой информации. К мистеру Скриппу зачастили с визитами. О, а еще Верховный Жрец Чудакулли рассказывает всем и каждому, будто бы лорд Ветинари свихнулся, потому что за день до всех событий он толковал что-то о летающих по воздуху омарах.
– Летающие по воздуху омары, – повторил Ваймс ровным голосом.
– И еще что-то насчет того, как передавать корабли с помощью семафоров, сэр.
– О господи. А что говорит мистер Скрипп?
– Он все больше толкует о новой эре в нашей истории, а также о том, что вернет Анк-Морпорк на путь ответственного гражданства, сэр.
– Это что, тоже омары какие-то?
– Это политика, сэр. Похоже, он хочет возвратится к ценностям и традициям, которые сделали наш город великим, сэр.
– А он знает, что это за «ценности и традиции»? – уточнил потрясенный Ваймс.
– Полагаю, да, сэр, – ответил Моркоу, сохраняя непроницаемое выражение на лице.
– О боже. Уж лучше бы были омары.
С темнеющих небес опять сыпался мокрый снег. Мост Незаконнорожденных был более-менее пуст; Вильям прятался в тени, опустив шляпу себе на глаза.
Наконец, из ниоткуда раздался голос:
– Итак… ты свой клочок бумаги принес?
– Глубокая Кость? – спросил Вильям, внезапно вырванный страхом из состояния задумчивости.
– Я отправил к тебе… посланца, – сказал секретный информатор. – Его зовут… его зовут… Триксибелл. Просто иди за ним, и все будет о'кей. Готов?
– Да.
«Глубокая Кость видит меня, – подумал Вильям, – он где-то совсем рядом».
Из тени выбежал Триксибелл.
Это был пудель. Более или менее.
Служащие Le Foil du Chien, собачьего салона красоты, сделали все, что могли, мастера были готовы на что угодно, лишь бы из помещения поскорее убрался Старый Вонючка Рон. Они стригли, сушили, завивали, укладывали, наряжали, красили, заплетали и мыли шампунем; только маникюрщица заперлась в туалете и отказалась выходить оттуда.
Результат их трудов был… розовым. Не только розовым, конечно, но… интенсивность цвета доминировала над всем прочим, даже над стриженым хвостом с кисточкой на конце. Спереди пес выглядел так, будто им выстрелили из пушки сквозь розовый пушистый мяч, и он застрял посередине. Потом еще был блестящий ошейник. Он блестел слишком сильно; иногда стекло вынуждено блестеть ярче бриллианта, потому что больше нуждается в самоутверждении.