– И Рон с тех самых пор носит его у себя под пальто?
– Никто не трогает Старого Вонючку Рона, – сказал Глубокая Кость.
– Верю, – сказал Вильям.
Он кивнул на Гаффса.
– Я хочу сделать картинку с ним, – объявил он. – История… потрясающая. Но мне нужна картинка, чтобы доказать, что я и вправду беседовал с Гаффсом. Ну… через переводчика, конечно. Я не хочу, чтобы люди считали, будто это очередная глупая байка про «говорящую собаку», как в «Инквайрере»…
Команда забормотала. Запрос был встречен без энтузиазма.
– Тут респектабельный квартал, знаете ли, – сказал Человек-Утка. – Мы не позволяем кому попало болтаться здесь.
– Но ведь тропинка проходит прямо под мостом! – заспорил Вильям. – По ней кто угодно может пройти!
– Ну-у-у, да, – сказал Генри Гроб. – Может. – Он откашлялся и мастерски сплюнул в костер. – Только второй раз ему этого не захочется.
– Бляха-муха, – пояснил Старый Вонючка Рон. – Подавился лудильщиком? Гарн! Я г'рил им. Рука тысячелетия и креветка!
– Тогда вам лучше сходить со мной в редакцию, – предложил Вильям. – В конце концов, вы таскаете его с собой с тех самых пор, как начали продавать наши газеты, верно?
– Сейчас это слишком опасно, – сказал Глубокая Кость.
– Может, еще пятьдесят долларов сделают опасность меньше?
– Еще пятьдесят долларов? Всего, значит, выйдет пятнадцать долларов!
– Сто долларов, – устало поправил Вильям. – Вы ведь понимаете, что это в интересах общества?
Они вытянули шеи.
– Похоже, никто не подглядывает, – объявил Генри Гроб.
Вильям шагнул вперед, совершенно случайно опрокинув кружку с чаем.
– Тогда пойдем, – скомандовал он.
Мистер Тюльпан начал беспокоиться. Это было необычно. В области беспокойства он привык быть скорее объектом, нежели субъектом. Но мистер Гвоздь вел себя странно, и поскольку в его обязанности входило думать, это внушало беспокойство. Мистер Тюльпан умел думать за доли секунды, или наоборот, мыслить категориями столетий, если речь шла о предметах искусства, но на средних дистанциях он чувствовал себя неуверенно. Для этого ему был нужен мистер Гвоздь.
Но мистер Гвоздь говорил сам с собой и продолжал шарахаться от каждой тени.
– Ну что, смываемся? – предложил мистер Тюльпан, в надежде направить мысли партнера в нужное русло. – Мы получили свою …ную плату с нехилым …ным бонусом, какой теперь смысл болтаться здесь?
Как мистер Гвоздь обошелся с этим …ным юристом, его тоже беспокоило. Это было не в привычках Гвоздя – направить на кого-то оружие, а потом не выстрелить. Новая Фирма никому не угрожала. Он и была угрозой. И вся эта …ная болтовня насчет «сегодня я сохраню тебе жизнь»… так себя ведут только любители.
– Я говорю, ну что, смы…
– Что происходит с людьми после смерти, как думаешь, Тюльпан?
Мистер Тюльпан был потрясен.
– Что это за …ный вопрос? Ты же знаешь, что происходит!
– Знаю?
– Конечно. Помнишь, нам пришлось оставить труп того парня в …ном амбаре, а закопать мы его смогли только через неделю? Вспомни, как он…
– Я не о теле!
– А. Вся эта религиозная чушь, да?
– Да!
– Никогда не волновался на этот счет, б…
– Никогда?
– Никогда, ни одной …ной секунды. У меня же есть моя картошка.
Тут мистер Тюльпан обнаружил, что уже несколько футов прошел в одиночестве, потому что мистер Гвоздь замер на месте.
– Картошка?
– О, да. Ношу ее на веревочке на шее. – Мистер Тюльпан похлопал себя по широкой груди.
– Это религиозное?
– Ну, ага. Если у тебя в момент смерти есть с собой картошка, все будет о'кей.
– Да что это за религия?
– Не знаю. Никогда не слыхал о ней за пределами нашей деревни. Я был тогда пацаном. Это как с богами. Когда ты мелкий, тебе говорят: «вот это Бог, вот». Потом ты вырастаешь, и оказывается, что этих …ных богов целые миллионы. С религией также.
– И все, значит, будет о'кей, если у тебя при себе будет картошка?
– Ага. Сможешь вернуться и прожить новую жизнь.
– Даже если… – мистер Гвоздь нервно сглотнул, потому что забрел на территорию, которой никогда не было в его мысленном атласе. – …даже если ты делал вещи, про которые другие люди говорят, что они плохие?
– Типа рубить людей на куски и скидывать их с утесов, б…?
– Ага, вроде того.
Мистер Тюльпан фыркнул, отчего его нос вспыхнул электрической искрой.
– Ну-у-у, все о'кей, если ты очень сильно об этом сожалеешь, б…
Мистер Гвоздь был потрясен и слегка заинтригован. Но он чувствовал… что-то. Во тьме возникали лица, на грани слышимости раздавались голоса. Теперь он боялся обернуться, потому что некто мог оказаться у него за спиной.
За доллар можно купить целый мешок картошки.
– Это действует? – спросил он.
– Конечно. У меня на родине люди поступали так сотни …ных лет подряд. Они ведь не стали бы делать это, если бы не действовало, б…?
– Да где это – твоя родина?
Мистер Тюльпан попытался сосредоточиться, но в памяти было слишком много провалов.
– Там был… лес, – сказал он. – И… яркие свечи. И… секреты, – добавил он, глядя в никуда.
– И картошка?
Мистер Тюльпан вернулся к реальности.
– Ага, и она тоже, – сказал он. – Всегда целая куча …ной картошки. Если у тебя с собой твоя картошка, все будет хорошо.
– Но… я-то думал, религия требует, чтобы ты молился в пустыне, каждый день ходил в церковь, пел псалмы и помогал бедным…?
– О, это все тоже можно делать, конечно, – сказал мистер Тюльпан. – Но только когда у тебя есть твоя …ная картошка.
– И ты вернешься обратно живым? – уточнил мистер Гвоздь, все еще пытаясь обнаружить подвох.
– Конечно. Какой смысл возвращаться обратно мертвым. Кто тогда заметит …ную разницу?
Мистер Гвоздь открыл было рот для ответа, но внезапно выражение его лица изменилось.
– Кто-то положил мне руку на плечо! – прошипел он.
– Ты вообще в порядке, Гвоздь?
– Ты никого не видишь?
– Не-а.
Стиснув кулаки, мистер Гвоздь обернулся. На улице было полно людей, но никто не обращал на него внимания.
Он попытался привести в порядок ту мешанину, в которую стремительно превращался его мозг.
– О'кей. О'кей, – сказал он. – Что мы сейчас сделаем… мы вернемся обратно в дом, о'кей, и… и мы заберем остаток бриллиантов, и пришьем Чарли, и, и… найдем овощной магазин… слушай, нужна какая-нибудь особая картошка?
– Не-а.
– Хорошо… но сначала… – мистер Гвоздь замолк, услышав шаги, только что затихшие у него за спиной. Чертов вампир что-то сделал с ним, это точно. Тьма была как туннель, и в ней были твари…
Мистер Гвоздь очень верил в действенность угроз и насилия, а еще, при определенных обстоятельствах – в месть. Его внутренний голос благоразумия запротестовал, но был заглушен другим, более глубоким и рефлекторным желанием.
– Это все чертов вампир виноват, – сказал он. – А ведь грохнуть вампира… хей… это, практически, доброе дело, так? – Он просиял. Спасение поманило его, Спасение через Добрые Дела. – Все ведь знают, что вампиры служат злым оккультным силам. Такое может даже засчитаться нам в плюс, а?
– Ага. Но… кому какое дело?
– Мне.
– О'кей. – Даже мистер Тюльпан не рисковал спорить, когда Гвоздь говорил таким тоном. Он мог быть при желании весьма изобретательно-неприятным. Кроме того, неписанный кодекс бандитов и правда гласил, что оскорбление нельзя оставлять безнаказанным. Это все знали.
Нервозность стала просачиваться даже в его разрушенные солью для ванн и порошком от червяков мозги. Но он же всегда восхищался, как ловко мистер Гвоздь управляется со всякими сложными штуками, вроде длинных предложений, например.
– Чем воспользуемся? – спросил Тюльпан. – Осиновым колом?
– Нет, – ответил мистер Гвоздь. – В этом случае мне нужна уверенность.
Он почти не дрожащей рукой зажег сигарету, а потом позволил спичке догореть.
– А. Верно, – одобрил мистер Тюльпан.
– Пойдем и просто сделаем это, – сказал мистер Гвоздь.
Лоб Рокки наморщился от мыслительных усилий, когда он разглядывал эмблемы, прибитые к дверям городского дома де Словье.
– Зачем это? – спросил он.
– Это знак, что Гильдии займутся любым, кто посмеет вторгнуться в дом, – пояснила Сахарисса, которая возилась с ключом. – Это типа проклятья. Только вправду работает.
– Эт' вот – Убийцы? – спросил тролль, указывая на грубо вырезанный из дерева щит с плащом, кинжалом и двойным крестом.
– Да. Гильдия автоматически получает контракт на любого, кто вломится в дом.
– Не х'тел бы я, чт'бы они занялись мной. Хорошо, что у вас есть ключ…
Замок щелкнул. Дверь распахнулась.
Сахариссе довелось побывать во многих знаменитых домах Анк-Морпорка, когда они частично открывались для публики, чтобы поддержать какое-нибудь респектабельное благотворительное начинание. Но раньше она не догадывалась, как меняется дом, когда в нем больше никто не хочет жить. Дом казался угрожающим и излишне большим. Двери были слишком велики, потолки слишком высоки. Душная атмосфера пустоты давила на нее, вызывала головную боль.
Рокки зажег пару фонарей. Но даже в их свете ее повсюду окружали тени. По крайней мере, главную лестницу найти было несложно, и указания Вильяма привели ее в анфиладу комнат, каждая из которых была больше всего ее дома.
Гардероб, когда она отыскала его, оказался просто комнатой, заполненной вешалками.
Платья поблескивали в сумраке. И сильно пахли нафталином.
– Эт' интересно, – сказал позади нее Рокки.
– О, да это просто средство от моли, – пояснила Сахарисса.
– Нет, я про следы, – ответил тролль, – в холле они т'же были.
Она оторвала взгляд от платьев и посмотрела вниз. Определенно, пыль кто-то потревожил.
– Э… уборщица? – предположила она. –