емом объекте… и т. д. Если случилось нечто подобное, начальнику караула стоит рявкнуть одно только слово, и каждый действует в соответствии с ранее данными инструкциями. То же самое — на боевых кораблях, в подразделениях и частях, и в цехах и колхозах… Начальник милиции любого захудалого городишка, принимая должность, прежде всего вникает в боевое расписание: что и кто делает в случае террористического акта, землетрясения, наводнения, появления вооруженной банды заезжих гастролеров, массовых волнений населения и т. д.
Да что там милиция или армия… Вы сели в самолет, и вам сто десятый раз рассказывают, что надо делать при вынужденной посадке на воду, за какую веревочку дергать и в какой свисточек свистеть…
Но вот вам иллюстрация личной готовности Жукова к отражению вражеского нашествия: война уже отсчитала свои первые часы, а Маршал Победы только сел сочинять инструкцию о том, что надлежит делать войскам в случае вражеского нападения, в какой свисточек свистеть.
Сам он не представлял даже отдаленно, как надо действовать в случае внезапного нападения противника. Никаких заранее заготовленных вариантов на этот счет у него не оказалось. Чего стоит одна только первая фраза первого пункта этого шедевра военной мысли:
«ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы…»
Жуков рассказывает, что перед войной сам он «работал по 15–16 часов в сутки, часто оставаясь ночевать в служебном кабинете». Весь личный состав Генерального штаба вкалывал по 15–18 часов без выходных и праздников. А ведь это огромные людские коллективы самых высококвалифицированных офицеров и генералов Красной Армии. Что же в результате этой титанической работы? В результате 22 июня 1941 г. к 7 часам утра город Брест был брошен войсками 4-й армии, в других армиях дело обстояло никак не лучше. Красная Армия бежала, не поддаваясь на провокации, не смея нарушить приказы мудрейшего стратега. А сам стратег тем временем занялся сочинительством: «приказываю обрушиться!»
Никто никогда за всю историю России, даже те, кто имел видимые признаки слабоумия или явного идиотизма, подобного приказа армии не отдавал.
И если Первый стратегический эшелон Красной Армии мгновенно рухнул, так в этом надо винить Величайшего: сам приказал…
За один только день, 22 июня 1941 г., войска ошарашили ТРЕМЯ директивами за подписью Жукова, и каждая последующая опровергала предыдущую.
Но о своей растерянности Жуков молчал, он все валил на Сталина. Это одна из стержневых сцен «Воспоминаний и размышлений»: еще не рассвело, а Жуков звонит, Жуков требует, Жуков настаивает, Жуков докладывает обстановку, а перепуганный Сталин не может даже и слова вымолвить. Толи боязнь его обуяла, то ли растерянность, то ли — то и другое разом.
Сцена эта, как и все остальные, в каждом новом издании становится все более яркой и захватывающей. Любителям рекомендую сравнить разные издания жуковского шедевра, от первого по восходящей…
Оттого, что Сталин никаких приказов не давал, вся государственная машина стояла. Бездействие Сталина означало бездействие всего правительства и высшего командования Красной Армии.
Жуков в мемуарах со смаком описывает растерянность Сталина. И тот же Жуков в журнале «Коммунист» через неполных полгода эту растерянность гневно опровергает. Но стоит ли Великому Стратегу обвинять злобствующих буржуазных лжецов, если сам Жуков у них первоисточником?
Жалко только, что рассказы Жукова о сталинской близорукости (и жуковской дальновидности) помещены в мемуары, которые переведены на многие языки, а заявление Жукова о том, что Верховное Главнокомандование «никогда не находилось в состоянии растерянности» и «твердо руководило борьбой советского народа», опубликовано в журнале «Коммунист», который читают единицы и только в случае крайней нужды.
Доказав проклятым фальсификаторам, что Сталин твердо руководил борьбой советского народа, Жуков снова многократно опроверг себя, объявляя на весь мир, что Сталин был трусом и в начале войны находился в растерянности:
«К современной войне он не был подготовлен, а отсюда и растерянность, и неумение оценить обстановку, и грубейшие просчеты и ошибки».
«Сталин боялся войны, а страх плохой советчик».
Прочитаешь такое, и все окончательно становится на свои места: перед войной трусливый Сталин дрожал от жути надвигающегося вторжения, он был не способен побороть животный страх, потому не мог адекватно реагировать на изменение обстановки, принимать верные решения и твердо руководить борьбой своего народа.
Однако хрустальная ясность понимания сохраняется только до того момента, пока не зададим вопрос: а кого в первой половине 1941 г. Сталину было бояться?
Вспомним: Гитлер — в тупике. Войну против Великобритании (а США — во втором эшелоне) Гитлер выиграть не мог ни при каких чудесах. Контролировать покоренную Европу Гитлер тоже долго не мог. В покоренной Европе есть индустриальные мощности, но по большому счету ресурсов в Европе нет. Скорее рано, чем поздно, оккупированную Европу ждал экономический, политический, транспортный, продовольственный, моральный, финансовый и военный крах. Даже если бы не было интенсивных боевых действий.
У Гитлера явно не было средств, чтобы контролировать покоренную Европу, да еще и воевать против Великобритании (и США), а помимо этого — и нападать на Советский Союз.
А у Сталина в первой половине 1941 г. — самая мощная в мире танковая, авиационная, артиллерийская промышленность. Советский Союз в тот момент производил больше танков и пушек, чем Германия и Великобритания вместе взятые. Хотя Великобритания и Германия в войне, а Советский Союз жил мирной жизнью и, как нас уверяют, ни на кого нападать не собирался. Военная промышленность Советского Союза (а другой у нас не было) со второй половины 1940 г. была полностью отмобилизована и переведена на режим военного времени. У Сталина — огромные людские ресурсы и возможность их беспрепятственно тратить, ни перед кем не отчитываясь. У Сталина — территория, которую захватить никакому внешнему врагу невозможно. У Сталина — всесильные союзники в лице Великобритании и США.
В настоящее время найдены и опубликованы документы, в соответствии с которыми американские и британские военные поставки начали поступать в Советский Союз с конца 1940 г. На этот счет есть и немецкие свидетельства.
Великобритания и США настоятельно требовали немедленного вступления Советского Союза в войну против Германии и обещали неограниченную политическую, пропагандистскую, экономическую, военную и любую другую помощь. Правительство Великобритании даже шантажировало Сталина: если не нападешь на Гитлера, то смотри, как бы тебе не остаться с ним один на одни. Поспеши, а то нам ждать надоест и подпишем с Гитлером мир.
Вот только некоторые выдержки из множества недавно открытых документов.
26 сентября 1940 г. в Москве состоялась беседа главы советского правительства В.М. Молотова с послом США Л. Штейнгардтом.
Американский посол сообщил совершенно секретные сведения: Соединенные Штаты разворачивают флот в составе 20 авианосцев, 32 линкора, 100 крейсеров (некоторые водоизмещением более 20 тысяч тонн), 400 эсминцев и т. д. Готовится соответствующее развертывание авиации. Сто тысяч будущих пилотов уже приступили к подготовке. В составе американской армии 140 тысяч человек, но готовится призыв 12 миллионов.
Проще говоря, Америка начала невиданную в истории человечества мобилизацию, которая превосходила даже мобилизацию Советского Союза. А мобилизация — это война. Эту мощь или надо использовать, или все эти линкоры и крейсера заржавеют и устареют, а страна снова провалится в депрессию, на этот раз не в Великую, а в Величайшую.
Американский посол сообщил, что все грехи Советского Союза по захвату кое-каких территорий в Европе прощены, что США начинают снимать все ограничения на поставки Советскому Союзу стратегических товаров, которые были наложены в связи с советскими «освободительными походами». Это делается, несмотря на то что Соединенным Штатам самим такие материалы требуются в огромных количествах в связи с небывалым рывком в развитии армии, авиации и флота.
Штейнгардт заявил, что «Россия и США являлись наиболее близкими друзьями со времен установления независимости США», и добавил, что «Германия может быть другом СССР лишь до тех пор, пока она не покорит всю Европу».
Проще говоря, американский посол откровенно сообщил главе советского правительства, что США в ближайшей перспективе намерены вступить в войну. Он не стесняясь переманивал Советский Союз на свою сторону. Для пущей убедительности посол США добавил, что Германия обречена, что ей грозит голод: у Гитлера нет денег, чтобы продовольствие купить, и нет флота, чтобы его взять силой.
В заключение посол США обрисовал послевоенную обстановку: Европа будет находиться в состоянии банкротства и голода, как в 1919 году, и очень многое будет зависеть от того, какую позицию займет Америка.
Весь этот разговор американского посла с главой советского правительства — не что иное, как несокрушимая основа, грядущей антигитлеровской коалиции. Гитлер еще не утвердил план нападения на Советский Союз, и никакие предупреждения в Москву на этот счет пока не поступали, но советское руководство уже получило официальное приглашение отказаться от сотрудничества с Гитлером и перейти на сторону США и Великобритании с гарантиями неограниченной военной и экономической помощи и доли в разделе Европы после войны.
9 апреля 1941 г. А.А. Громыко, советник Полномочного представительства СССР в США, докладывал главе советского правительства В.М. Молотову, что политика США в 1940 году была направлена на «всемерную помощь Англии» при «одновременном экономическом нажиме на СССР» в стремлении «повлиять на внешнюю политику СССР в отношении других стран, и прежде всего Германии».
В переводе на понятный язык это означает, что правительство Соединенных Штатов не только уговаривало Сталина, но уже и давило на него: кончай дружить с Гитлером, пора новых друзей заводить.