могла быть расценена как групповое выступление против «линии партии», т. е. Сталина, со всеми вытекающими последствиями. Маршал Г.К. Жуков в этой связи говорил: «Надо реально себе представлять, что значило тогда идти наперекор Сталину в оценке общеполитической обстановки. У всех в памяти еще были недавно минувшие годы; и заявить вслух, что Сталин неправ, что он ошибается, попросту говоря, могло тогда означать, что, еще не выйдя из здания, ты уже поедешь пить кофе к Берия».
Вполне естественно, что каждый предпочитал пить кофе в своем кабинете.
Необходимо учитывать и то, что Сталин нередко давал «добро» на проведение того или иного мероприятия, формально не оставляя «следов» на представленном ему документе. Не исключено, что именно так и произошло с «Соображениями». Дело в том, что в бывшем архиве Политбюро ЦК КПСС сохранилось отправленное туда на согласование письменное интервью маршала A.M. Василевского от 20 августа 1965 г., в котором речь шла о том, что во второй половине мая 1941 г. Василевский лично привозил в Кремль документы и материалы по планируемому упреждающему удару. В приемной Сталина он передал эти документы в руки Г.К. Жукову, который вместе с С.К. Тимошенко докладывал их Сталину.
Анализ «Соображений» и других документов, связанных с подготовкой нападения на Германию, приводит к заключению, что это были «действующие» документы. На их основе развернулись крупномасштабные мероприятия. А так как подготовка к упреждающему удару в определенном отношении являлась не чем иным, как перенацеливанием армии с обороны на наступление, то, во-первых, нельзя представлять это дело так, что такая подготовка началась с сегодня на завтра. Скорее наоборот. Мероприятия по подготовке нападения проводились в определенном отношении в рамках осуществляемых ранее мероприятий по укреплению обороны и конкретных оборонительных действий. Во-вторых, некоторые из мероприятий начавшегося перенацеливания армии с обороны на наступление получили отражение прежде всего в «Соображениях». Для того чтобы обеспечить выполнение изложенного плана, подчеркивалось в них, необходимо провести следующие мероприятия, без которых, по мнению Генштаба, невозможно было нанесение внезапного удара по противнику как с воздуха, так и на земле. Вот эти мероприятия:
1. Произвести скрытое отмобилизование войск под видом учебных сборов запаса. (Весной 1941 года начался призыв 793 тыс. человек для «прохождения больших учебных сборов» — БУС. — В.Д.)
2. Под видом выхода в лагеря произвести скрытое сосредоточение войск ближе к западной границе, в первую очередь сосредоточить все армии резерва Главного командования. (С середины мая началось выдвижение четырех армий и стрелкового корпуса из внутренних округов к рубежу Днепра и Западной Двины. В приграничных округах соединения подтягивались на расстояние 20–80 км от госграницы. — В. Д.)
3. Скрыто сосредоточить авиацию на полевые аэродромы из отдаленных округов и теперь же начать развертывать авиационный тыл». (В середине июня только из Забайкалья и с Дальнего Востока началось перебазирование в европейскую часть страны нескольких авиационных дивизий.)
В «Соображениях» подчеркивалось: «Для того, чтобы обезопасить себя от возможного удара противника, прикрыть сосредоточение и развертывание наших войск и подготовку их к переходу в наступление, необходимо:
4. Организовать прочную оборону и прикрытие госграницы, используя для этого все войска пограничных округов и почти всю авиацию, назначенную для развертывания на Западе.
5. Разработать детальный план противовоздушной обороны страны и привести в полную готовность средства ПВО.
По этим вопросам мною отданы распоряжения, и разработка планов обороны госграницы и ПВО полностью заканчивается к 1.06.41 г.» (подчеркнуто мной. — В.Д.).
В пользу того, что эти планы стали выполняться, говорят директивы наркома обороны и начальника Генштаба, направленные в западные приграничные округа в мае-июне 1941 г. В них были даны следующие указания командующим округами: «С целью прикрытия отмобилизования и развертывания войск… к 30 мая 1941 г. лично Вам с начальником штаба и начальником оперативного отдела штаба округа разработать:
а) Детальный план обороны государственной границы…
б) Детальный план противовоздушной обороны…
6. План прикрытия вводится в действие при получении шифрованной телеграммы за моей, члена Главного Военного совета и начальника Генерального штаба Красной Армии, подписью следующего содержания: «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года».
7. Для повышения боевой готовности войск округа все глубинные стрелковые дивизии и управления стрелковых корпусов с корпусными частями вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрытия…
8. Приграничные дивизии оставить на месте, имея в виду, что вывод их на границу в назначенные им районы в случае необходимости будет произведен по особому приказу.
9. Вывод указанных войск закончить к 1 июля 1941 г.»
Со второй половины мая мероприятия по перегруппировке и стратегическому развертыванию войск заметно активизировались.
27 мая западные приграничные округа получили указания о строительстве в срочном порядке фронтовых полевых командных пунктов. С середины июня выдвижение войск к западной границе еще более ускоряется. В течение 14–19 июня командующие западными приграничными округами получили директивы о выводе с 21 по 25 июня фронтовых управлений (создавались на базе штабов и управлений военных округов) на полевые командные пункты. 19 июня последовал приказ о маскировке аэродромов, воинских частей, важных военных объектов, окраске в защитный цвет танков и машин, рассредоточении авиации.
Итак, в Красной Армии развернулась лихорадочная подготовка к нанесению упреждающего удара против вермахта. И это, пожалуй, один из наиболее весомых аргументов против утверждений традиционной историографии относительно подготовки страны и армии к отпору агрессии. Точнее, были попытки проведения некоторых мероприятий по прикрытию и обеспечению готовившихся наступательных действий. Недавно стали достоянием гласности итоги анкетного опроса, проведенного Военно-научным управлением Генштаба в конце 40-х — начале 50-х годов. С целью обобщения опыта сосредоточения и развертывания войск западных приграничных округов по плану прикрытия государственной границы участникам первых боев было задано пять вопросов. Вот как ответили они на первый вопрос — был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?
Генерал-лейтенант П.П. Собенников (бывший командующий 8-й армией Прибалтийского Особого военного округа):
«Командующим я был назначен в марте 1941-го… Ни в Генеральном штабе, ни по прибытии в Ригу в штаб ПрибОВО я не был информирован о наличии такого плана. В документах штаба армии, который располагался в г. Елгава, я также не нашел никаких указаний по этому вопросу… Лишь 28 мая 1941 г. я был вызван в штаб округа, где командующий войсками генерал-полковник Ф.И. Кузнецов наспех ознакомил нас с планом обороны…! Примерно через 1,5–2 часа после получения плана, не успев еще с ним ознакомиться, я был вызван к генерал-полковнику Ф.И. Кузнецову, который принял меня в затемненной комнате и с глазу на глаз продиктовал решение».
Генерал-полковник Л.М. Сандалов (бывший начальник штаба 4-й армии Западного Особого военного округа):
«В апреле 1941 г. командование 4-й армии получило из штаба ЗапОВО директиву, согласно которой надлежало разработать план прикрытия отмобилизования, сосредоточения и развертывания на брестском направлении».
Генерал армии И.Х. Баграмян (бывший начальник оперативного отдела штаба Киевского Особого военного округа):
«План обороны государственной границы был доведен до войск в части, их касающейся, следующим образом: войска, непосредственно осуществлявшие прикрытие… имели подробно разработанные планы и документацию до полка включительно; остальные войска… имели хранимый в сейфе соответствующего начальника штаба соединения опечатанный конверт с боевым приказом и всеми распоряжениями по боевому обеспечению поставленных задач».
Приведенные свидетельства дополняют воспоминания маршала К.К. Рокоссовского. Будучи накануне войны командиром 9-го механизированного корпуса (КОВО), он не мог понять смысла проводимых командованием округа мероприятий. По словам маршала, полевая поездка, проведенная накануне войны командующим округа, не давала возможности определить, что преследовалось ею. Он писал: «Последовавшие затем из штаба округом распоряжения войскам о высылке артиллерии на артполигоны, находившиеся в приграничной зоне, и другие нелепые в той обстановке распоряжения вызвали полное недоумение. «…» Судя по сосредоточению нашей авиации на передовых аэродромах и расположению складов центрального значения в прифронтовой полосе, это походило на подготовку прыжка вперед, а расположение войск и мероприятия, проводимые в войсках, этому не соответствовали. «…» Во всяком случае, если какой-то план и имелся, то он явно не соответствовал сложившейся к началу войны обстановке».
Недоумение К.К. Рокоссовского вполне понятно. Ведь нарком обороны маршал С.К. Тимошенко и начальник Генштаба генерал Г.К. Жуков специальной директивой предупредили командующего Киевским Особым военным округом, что о проводимых мероприятиях по подготовке упреждающего удара «никто, кроме Вас, члена Военного совета и начальника штаба округа, не должен знать».
Естественно возникает вопрос о намечавшихся сроках упреждающего удара по вермахту. Конечно же, несостоятельны утверждения о конкретных сроках нападения на Германию. Ни в «августе-сентябре», ни тем более «6 июля». Красная Армия, да и сам Генштаб к такого рода акции не могли быть готовы. Но политическое решение о нанесении упреждающего удара по Германии при наличии благоприятной для этого военно-стратегической обстановки в Европе могло быть принято Сталиным и без учета способности Красной Армии к наступательным действиям. Остается предположить, что упр