Она вдруг хихикнула – да так громко, так нервно, что какой-то поджарый заграничный мен покосился на нее испуганно.
– Спокойно! – приказал Борис шепотом, шныряя вокруг злыми глазами. – Спокойно, Девуля! Совсем ни к чему привлекать всеобщее внимание. Что, возникли какие-то проблемы и я о них не знаю?
Он вприщур взглянул на девушку. Красота несусветная, однако штучка еще та. Ох, хватил с ней Борис Немкин хлопот… Он человек целеустремленный, как и положено младшему научному сотруднику, каковым когда-то являлся, умел сосредоточиться на одной идее и глубоко бурить ее, пока из скважины не забьет наконец финансовый поток. У этой же Девули вечно возникали какие-то побочные прожекты, сулящие немедленное пополнение кошелька. Как правило, все они кончались пшиком, а последний гешефт едва не обернулся полным провалом всего их грандиозного замысла. До сих пор у Бориса мурашки бегали по спине, стоило вспомнить, какие неприятности накликала на них Девуля в Нижнем. Натурально земля стала гореть под ногами, еще день-другой – и против них сомкнутым строем выступили бы и мадам Цимбал со своими вышибалами, и оскорбленные Порываев, Самойлов и прочие могущественные люди города, ну и «Ведомости», конечно, не замедлили бы свалить всю ответственность на их с Девулей головы. Пришлось срочно искать козла отпущения. Точнее, козу.
Нет слов: Немкин прекрасно понимал законное желание всякой человеческой особи заиметь свою, личную керосинную лавку. И все-таки эта мелочность, это стремление урвать жалкие копейки накануне полумиллионной выручки поразили его. А еще говорят о широте славянской натуры! С другой стороны, Девуля кое-что рассказала ему о своей жизни, оставившей столь могучий отпечаток на ее характере. Мамаша у нее была крутейшим жмотом, вечно что-то откладывала на «черный день», даже не замечая, что каждый день становится черным из-за скудости и убогости существования. Отсюда, между прочим, вечное стремление Девули разжиться любой самомалейшей денежкой. Да и все прочее – отсюда же… Дочку мама держала в таких ежовых рукавицах, что Борису порою становилось искренне жаль свою подругу. Либидо у бедняжки было искоренено как таковое, выжжено каленым железом, иметь с нею дело в постели оказалось сущим мучением, Борис попытался – и бросил. Да, за все время их знакомства они укладывались в койку всего единожды: когда Девуля возмечтала расстаться с девственностью, – но кончилось сие плачевно, противно даже и вспоминать. И с тех пор она держала его на расстоянии. Борис до сих пор не мог забыть той обиды, когда понял, что для этой красивой, ледяной женщины он только вульгарный инструмент, средство к достижению цели! Несколько успокаивало, что совершенно так же она относилась и к другим мужчинам.
Однако что же произошло с его выдержанной, хладнокровной подругой? Как-то не верится, что у нее могли просто и вульгарно сдать нервы: скорее они сдали бы у солдата Джейн, честное слово!
– Да не сверли ты меня глазами, – вдруг выговорила Девуля краешком дрожащих губ. – Со мной все в порядке, просто холст жутко натирает грудь. Надо было хоть лифчик надеть, но я не ожидала, что он окажется такой грубый.
У Бориса несколько отлегло от сердца. Оказывается, все дело в обыкновенных женских штучках!
– Потерпи еще немного, – пробормотал он. – Все-таки холсту уже чуть ли не сто годков, понятно, что он несколько одеревенел. Вот чего я боюсь, что где-то краска облупится. Скорей бы появился этот господин!
Борис обеспокоенно огляделся. Да, клиент почему-то задерживается… А ведь солнце уже встало в нужную точку на небе, и по деревянным лепесткам куполов поползла красноватая тень. Согласно летописям, это явление стало наблюдаться после восшествия на русский престол Бориса Годунова. Народные легенды уверяли, что небеса таким образом предостерегали Русь: новый-де царь принесет стране неисчислимые беды и затопит ее в крови, поскольку пролил кровь невинного младенца – царевича Димитрия. Правда, каким боком касался Северолуцк Углича, не знал никто. Не было даже доказательств, что Годунов вообще бывал в этих местах! И тем не менее легенда дожила до наших дней, а купола старинных деревянных церквей продолжали в определенное время заливаться кровью, словно предостерегая Русь от всех и всяческих Борисок на троне или у его подножия.
Никто не знал, как и почему это происходит, над загадкой красных куполов бились научные умы, и все попусту, да и, по большому счету, Немкину было на это глубоко плевать. Единственное, что он знал доподлинно: Красные купола – наилучшее место в провинциальном Северолуцке, где можно встретиться с иностранцем, не обратив на себя при этом досужего внимания. Разве что еще в художественном музее… Ха-ха.
Вокруг уже вовсю творилось туристическое камлание: щелкали фотоаппараты, мигали красные глазки видеокамер, слышались потрясенные охи-вздохи и восторженные восклицания на разных языках. Борис приклеил на лицо восторженную улыбку и шнырял глазами по сторонам. Рядом сдержанно вздыхала Девуля, изредка начиная извиваться всем телом, изнывая от неосуществленного желания почесаться. Похоже, со стороны это вполне сходило за экстатический восторг и ничьего внимания не привлекало.
Бли-ин… Да где же этот Полякофф?!
– Погоди-ка, – ледяные пальцы Девули впились в локоть Бориса. – На тебя поглядывает какой-то старикашка. Вон, слева, пузатенький такой.
– Пес с ним! – Борис даже не дал себе труда оглянуться. – Это всяко не он. Мистер Полякофф еще далеко не старикашка, тем паче не пузатенький.
Подождали еще. Солнце переместилось, и красный цвет куполов поблек, а потом и вовсе сделался прежним, деревянно-серым. Туристы, оживленно чирикая, побрели к своим автобусам. Никто не задержался, чтобы вальяжною походочкой приблизиться к двум русским и начать с ними чрезвычайно интересный разговор. Автобусы и автомобили разъехались, и на площади стало совсем пусто.
– Какой-то облом, – прошептала Девуля.
Борис угрюмо кивнул.
– В принципе еще не вечер, – мужественно сказала боевая подруга. – Мало ли что его могло задержать. Нам же никто не мешает самим поехать в Москву, и даже билеты в Париж у нас уже есть. Оттуда можно связаться с твоим Джейсоном и выяснить, в чем проблемы.
– Ну а в Париже что? – откликнулся Борис, нервно комкая руки в карманах. – Там куда? Я знаю только адрес посредника: рю де Прованс, девять. Зовут его Мишель, а вот фамилия? И поди сунься к нему без рекомендаций, он нас и на порог не пустит!
– Как это без рекомендаций? – изумилась Девуля. – Да вот же рекомендация! – Она слегка постучала по животу, и Борис услышал глухой отзвук. – Да лишь только он это увидит…
– Не все так просто, – покачал головой Немкин. – Одно дело, если бы ты была потомком какого-нибудь там Борисова-Мусатова и привезла для продажи законно унаследованное полотно своего предка. И совсем другое, когда речь идет о явном криминале. Тут нужен не просто любитель, но любитель черный.
– Негр, – с невинным видом пробормотала Девуля, и Борис не удержался – прыснул:
– Вот именно.
С этим словом были связаны настолько забавные воспоминания, что настроение у Немкина слегка улучшилось. Конечно, в самом крайнем случае можно поступить именно так, как советует Девуля. Но только в самом крайнем, когда станет понятно: на мистера Полякофф больше рассчитывать нельзя. Это обернется массой непредвиденных хлопот и, самое поганое, финансовыми потерями. Одно дело – ошалелый любитель Серебряковой, и совсем другое разборчивый посредник, – тот станет думать прежде всего о своей выгоде. Но где же, где же этот хренов Джейсон?! Что могло сбить с ноги педантичного и пунктуального австралийца, истерзавшего Бориса своими понуканиями: скорей да скорей! И вот вам, здрасьте, дошло до дела – а его нет. И Девуля все сильнее подергивается и поглядывает все более подозрительно…
– Я так думаю, его задержали какие-то непредвиденные обстоятельства, – сказал Борис как можно убедительнее. – Мало ли что могло случиться?! Два года назад, например, он упал около бассейна и ногу сломал – сам мне рассказывал, когда я спросил, почему прихрамывает. Не дай бог, снова рухнул и опять что-нибудь сломал в последнюю минуту. А предупредить меня уже не мог, я был уже в Северолуцке. И теперь тоже мечется от беспокойства. Или, к примеру, не смог вылететь в Москву, двинет прямиком в Париж.
– Что толку гадать! – раздраженно буркнула Девуля, конвульсивно передергиваясь. – У тебя небось есть телефон этого Джейсона? Давай ему позвоним, вот и все проблемы.
– Сдурела? – испугался Борис. – На почтамт идти, светиться?!
– Зачем на почтамт? – усмехнулась боевая подруга. – Домой пойдем. Ко мне домой. Какая у нас разница во времени с Сиднеем?
– Семь часов вперед.
– Ну надо же! Совершенно как в Комсомольске-на-Амуре! – с глухой ненавистью буркнула Девуля. – То есть там сейчас ночь. Клиент спит. Вот и замечательно. Возьмем его тепленьким.
– В Сидней звонить! – с провинциальным ужасом закатил глаза Немкин. – Это ж какой счет придет!
– Так ведь не тебе же платить, – огрызнулась Девуля. – А если очень повезет – не придется платить никому!
«В отделение милиции Ленинского района г. Комсомольска-на-Амуре, – начертано на первом листочке в правом верхнем углу, – от гражданки Ковальчук М. Ф., проживающей по адресу: проспект Первостроителей, 178, кв. 56. Заявление. Уважаемые товарищи! Хочу заявить о совершении тяжкого преступления, соучастницей которого я невольно явилась, хотя к сему были смягчающие обстоятельства. Суть преступления состоит в том, что 30 сентября сего года в роддом № 1, где я работаю акушеркой, поступила женщина, которая в приемном покое родила сперва одну девочку, потом другую. Женщина эта высокого роста (172 см), глаза у ней ярко-голубые, волосы светлые, вьющиеся от природы, нос прямой, брови темные, изогнутые, ресницы длинные. По документам имя этой женщины Литвинова Анна Васильевна. Впопыхах никто не заметил, что женщина на фотографии совсем другая. У нее волосы короткие, темно-русые, с химической завивкой, брови прямые, глаза серые, рот маленький и узкий. Сама она роста также маленького (160 см), худенькая и сутулится».