«А толковый план, – нехотя признал про себя Кадмил. – Но у него есть существенный недостаток. Этот план – не мой».
– Не могу не возразить, – сказал он. – Исчезновение Семелы бросит тень на Эвнику. Пойдут слухи, что она избавилась от мачехи, чтобы завладеть властью.
– И что? У нас больше никого нет, чтобы править людишками. А у них нет выбора. Поворчат и смирятся.
«Последний шанс! – пронеслось в голове Кадмила. – Сейчас!»
– Есть ещё один наследник, – сказал он спокойно и деловито, тем тоном, который лучше всего действовал на Локсия. – Акрион, сын покойного царя. Я приведу его ко двору, сделаю героем, обличу его устами Семелу. И он будет править, слушая всё, что я скажу. Откровенно говоря, это ещё лучший вариант, чем почивший Ликандр.
О том, что именно Акрион убил царя, Кадмил решил благоразумно промолчать. Не такое уж важное обстоятельство, если подумать. Парнишка был под действием магии, не соображал, что делает... И потом, эта неловкая подробность не известна никому, кроме самого Акриона и Кадмила. А, да, и ещё Семелы. Но о Семеле мы позаботимся.
Локсий сел за стол и потёр переносицу собранными в щепоть пальцами.
– Какой ещё сын? – бросил он устало. – Ты же говорил, Ликандр казнил его много лет назад.
– Семела оказалась ушлой бабёнкой, – Кадмил подошёл к столу, опёрся на него руками и, подавшись к Локсию, доверительно сообщил: – Она его спрятала, представляете? Околдовала, чтобы не светился, и отдала в приёмную семью. А я нашёл.
– Нашёл? – поморщился Локсий. – Вот прямо сейчас, когда очень надо, взял и нашёл?
– Чуть пораньше, – признался Кадмил, изобразив на лице лёгкое, приличествующее моменту смущение. – Думал, это не настолько важно, чтобы вам докладывать.
Локсий откинул голову и поглядел на Кадмила из-под смуглых полуопущенных век.
– Ну ты и хитрец, – сказал он. – Прямо как настоящий Гермес.
Кадмил позволил себе улыбнуться. Сердце его билось отчаянно часто.
– Лучший вариант, говоришь, – с сомнением продолжал Локсий. – А если этот Акрион окажется ещё большим психом, чем папаша? Или... Не знаю, дурачком каким-нибудь?
– Я наблюдал за ним, – веско сказал Кадмил. («Наблюдал целых четыре часа», – мелькнула мысль). – Он здоровый неглупый парень. А, главное, похож на отца как две капли воды. Идеально подходит. Народ за ним потянется.
Локсий в раздумье заложил руки за голову. Цветок на подоконнике взмахнул листьями, превратился в голубя и, наплевав на защитный барьер, вылетел наружу. Картины тоже менялись. Кронос отпустил маленького Аида, Аполлон замер над телом Марсия, Геракл грустно взирал на безутешную Деяниру с высоты потухшего костра.
– Ладно, действуй, – сказал Локсий спустя минуту. – Только быстро, ради пневмы. Приведи сыночка во дворец, пусть там скажет обличительную речь, выставит мать последней гадиной и садится на трон. И Семелу сразу же – на допрос в лабораторию! Всё должно занять минимум времени.
Кадмил почувствовал, как ноги стали легче пёрышка. Да! Снова выиграл! Но рано, рано праздновать. Надо выторговать свои условия.
– Минимум времени, гм... – он озабоченно потёр подбородок. – Видите ли, мой бог, крайне желательно, чтобы Акрион утвердился на троне, так сказать, легитимно. Мы же хотим через него повлиять на умы людей. Чтобы он был символом новой эпохи – эпохи, в которой алитее нет места. Для такого нужно, чтобы эллины безоглядно верили новому лидеру. Это быстро не делается.
Локсий пристукнул ладонью по столу.
– Они безоглядно верят мне! И тебе! Мы – боги! Можешь нынче же явиться во дворец и объявить твоего Акриона законным наследником, а Семелу – шлюхой и ведьмой. При большом скоплении народа. Быстро и просто.
– При всём уважении, вы уже являлись им при довольно большом скоплении народа, – возразил Кадмил. – Смею напомнить, в начале месяца гамелиона лучезарный Феб спустился с небес на афинскую агору и лично запретил практиковать алитею. Весьма убедительно и эффектно. Тот портик они до сих пор пытаются отстроить заново. И что? Да, те, кто присутствовали при этом, никогда больше не вспомнят об алитее и детям вспоминать закажут. Но те, кто не видели вас воочию, знают о явлении Аполлона лишь со слов очевидцев. И в результате всё равно кое-кто не верит и продолжает заниматься практиками. Некоторым людям не нужны знамения, им нужны доказательства.
– Значит, надо припугнуть их сильнее, – проворчал Локсий. – Как тогда, когда я запретил им воевать. Мы должны быть жёсткими. Сострадание есть немощь!
Несколько очень долгих мгновений было тихо.
– В тот раз вы разрушили непокорный Коринф, – негромко сказал Кадмил. – Готовы сейчас разрушить ещё и Афины?
Локсий вперил в него взгляд. Кадмил выдержал, не отведя глаз. Тяжёлое чувство, порождённое божественной эманацией, усилилось до предела. Время текло медленно, как тающий воск; Кадмилу страшно хотелось пить, а затылок одеревенел. Краем глаза он заметил движение и понял, что жуткие статуи подкрались к нему вплотную.
Потом Локсий сморгнул и потёр ладони, рождая сухой шелестящий звук.
– Вся загвоздка в том, что ты не узнал, откуда взялась эта паскудная алитея, – буркнул он. – Допроси Семелу. Зачинщик у тебя в руках.
– Дело не только в зачинщике, – возразил Кадмил. Голос прозвучал хрипло, он откашлялся и продолжал: – Вы думаете, это зачинщик пишет на стенах афинских домов «ТОЛЬКО ПРАВДА»? Разными почерками? В разных районах – в Милете и Керамике, в Лимне и Диомее, и даже в богатом Колоносе.
Локсий сложил руки домиком.
– «Только правда», – повторил он. – «Алитея» – это ведь по-эллински «правда»?
– Ещё – имя богини, которая олицетворяет истину, – кивнул Кадмил. – Её создал из глины Прометей. Так и назвал: Алитея. И у неё есть безногая сестра по имени Ложь.
Он не выдержал и оглянулся. Статуи застыли там, где им полагалось быть: у входа в кабинет. Сейчас это были две женские фигуры. Они смотрели друг на друга, повернув мраморные лица, одетые в мраморные, подпоясанные под грудью хитоны, сидя на мраморных стульях, совершенно одинаковые, как будто отражённые в неосязаемом зеркале. За исключением одной детали: у той, что сидела справа, не было ступней. Ноги её заканчивались гладкими культями.
– Я знаю эту басню, – послышался мрачный голос. Кадмил вновь обернулся к Локсию. Тот глядел в окно, туда, где ветер колыхал оливы на склоне Парниса. Картины успокоились, фигуры больше не менялись: Кронос нянчил на коленях спящего розового младенца, Аполлон и Марсий играли на свирелях, Геракл сошёл с костра и обнял Деяниру.
Локсий взялся за столешницу и поднялся из кресла.
– Ладно, словоблуд, – сказал он. – Дам тебе ещё один шанс. Пневмы мы получаем достаточно, можно подождать несколько дней ради твоей затеи. Буду только рад, если не придётся участвовать в распрях человечков. У меня есть дела поважней. На Батиме.
Кадмил с трудом подавил желание вздохнуть от облегчения. Невероятно, невозможно, однако это случилось опять: ему удалось переспорить верховного бога.
– Вы не пожалеете, – сказал он пьяным от счастья голосом. – Немного времени – всё, что мне надо. У эллинов появится новый любимый царь. И ненавистная ведьма, которую все проклянут. Я прямо слышу, как про неё кричат глашатаи! – он раскинул руки. – Семела Чёрное Сердце! Ведьма Семела, Семела-святотатец! Обманула подданных, извратила обряды богов! Алитею станут считать тёмным и низким культом. А вас – то есть, Аполлона – будут превозносить ещё выше. Возвращение к истокам, к старой доброй религии предков...
– Хорошо, хорошо, – Локсий потёр ладонями щёки. – Ох... Смерть милосердная, то ли я выжил из ума, то ли твоя «золотая речь» даже на меня действует. Поступай, как знаешь. Сейчас мне нужно отбыть на Батим. Сколько тебе надо дней, чтобы всё провернуть?
– Полагаю, недели вполне хватит, – «золотая речь», которой Кадмил утром сразил Акриона, действовала, конечно, только на людей. И то с известными ограничениями. Ах, если бы это работало с богами!..
– Значит, договорились, – Локсий вышел из-за стола, приблизился. Он был очень высок, и Кадмилу, как обычно, пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо. – Надеюсь, что, когда вернусь, у людей появится новый правитель, а у тебя – подробная информация о практиках.
– Будет сделано, мой бог, – Кадмил поклонился и, пятясь, вышел из кабинета.
Затворив за собой дверь, он, не стесняясь стражников, вытер пот со лба и перевёл дух. Самое трудное удалось на славу. Он снова уломал начальство сделать всё по-своему. Сумел переспорить самого Локсия! Превзошёл учителя! Вот задача, вот труд, вот высшая цель: постоянное совершенствование ума, мастерство управлять другими с помощью ловко выстроенной логики, искусство находить тайные слабости.
Слабости есть у всех.
«Как довелось угадать с Коринфом, а? – Кадмил поёжился. – Он аж в лице поменялся. Помнит, помнит... Нет, дело об алитее, конечно, важней всего. Как знать, может, если всё получится, он наконец-то соизволит меня усилить. Или, чем смерть не шутит, согласится обратить Мелиту».
Но главное – сегодня он переспорил бога!
Кстати, об алитее.
Если пневмы за последние дни стало поступать меньше, Локсий об этом узнает. Тогда – прощайте, мечты и надежды. И здравствуй, скучный, отвратительно рациональный план Локсия. Ну в самом деле: волочь на допрос старушку-вдову, устраивать тоскливые царские браки – разве это дело для Гермеса, вестника богов? Смешно даже. Поэтому, прежде чем вершить историю Эллады, стоит по-быстренькому сходить в лабораторию и затребовать у Ификла отчёт по энергии за месяц. Так и сделаем.
Кадмил защёлкал сандалиями по широкой лестнице. В лабораторном комплексе не водилось лифтов. На взгляд Кадмила, это было дико – особенно если принять во внимание факт, что к моменту прихода богов на Землю эллины и тиррены уже успели изобрести механические лифты для эффектного появления актёров на театральных орхестрах. Тем не менее Локсий, обустраивая земную резиденцию, решил обойтись без этих замечательных инженерных конструкций. Немудрено: он сам, его верный прислужник Кадмил и высокие гости родом с Батима могли свободно перемещаться по воздуху. А рабам и жрецам достаточно лестниц.