«Напыщенный сопляк».
– Итак, как только я выеду за ворота Зельбстхаса…
Морген с наигранной тщательностью осмотрел ее с ног до головы.
– Никому и в голову не придет, что ты – одна из моих людей.
«Потому что это не так».
– Полагаю, ты прав, – ответила она, изнемогая от ненависти к самодовольному засранцу.
«Я утоплю твою милую теократию в океанах грязи и крови».
Она сверкнула милой улыбкой, которая увяла, когда Морген побледнел от отвращения и отвел взгляд.
– Приведи сюда свою подругу, – сказал Морген.
Штелен вышла из-за стола, оставив мальчика одного.
Лебендих обнаружилась снаружи; она так и не слезла с лошади. Фехтовальщица улыбнулась ей одними глазами и чуть кивнула.
– Лебендих, – Штелен хотела сказать что-нибудь приятное, но не смогла протолкнуть слова через вдруг сжавшееся горло. – У меня есть для тебя очень приятный сюрприз.
– Он включает в себя чье-нибудь убийство?
Штелен состроила жуткую гримасу:
– В конечном итоге, да.
– Вихтиха?
– И его тоже.
– Мне уже нравится.
– И многое другое, – сообщила Штелен.
– Много-много других людей, которых нужно убить?
– Разумеется. Но я не это имела в виду.
Она улыбнулась фехтовальщице, и Лебендих улыбнулась в ответ.
– Заходи. Да не привязывай ты лошадь, не трать время. Мы не вернемся.
– Звучит зловеще, – сказала Лебендих, спешиваясь.
Она проверила, легко ли выходят из ножен ее парные мечи, и кивнула.
– Они тебе не понадобятся.
«По крайней мере, не прямо сейчас».
Они вместе вошли в гостиницу. Дураков отпустить какое-нибудь замечание по этому поводу и испортить Штелен настроение не нашлось. Она подвела Лебендих к столу, где ждал Морген. Они сели напротив бога: Штелен ухмылялась, Лебендих, как всегда, держалась настороже.
– Мы готовы, – сказала Штелен.
Морген моргнул. Он выглядел сбитым с толку и даже немного грустным… не передумал ли он? Она услышала, как он бормочет что-то о причинах.
Глава шестая
Если бы подавляющее большинство населения не было так решительно готово пренебречь собственными желаниями и потребностями и так отчаянно не нуждалось бы в руководстве, в том, чтобы его освободили от тяжкого бремени принятия решений, цивилизации не существовало бы. Но цивилизация существует потому и только потому, что есть те, кто готов выйти вперед и взять бремя управления на себя. Цивилизация существует только благодаря тому, что есть гефаргайсты, готовые применить свои выдающиеся таланты для удовлетворения потребностей масс.
Морген, бог Геборене Дамонен, сидел в одиночестве в «Ляйхтес Хаус». Зал был полон людей, попавших сюда, в Послесмертие, благодаря Штелен. Если она и узнала своих жертв, то ничем этого не показала. Не то чтобы он ожидал от нее раскаяния, но, возможно, хотя бы проблеска… чего? Сожаления? Он попытался припомнить, видел ли он хоть раз в ее лице – или поведении – хоть что-нибудь, кроме ненависти, подозрения, недовольства и отвращения к себе.
«Она могла просто изображать это все».
Морген перестал ковырять столешницу и легким усилием воли сделал ее совершенной. Вот теперь она стала идеальной. Без единого изъяна.
«Вот если бы и с людьми это было так легко».
Но этот день настанет. День, когда все поверят в него. В тот день, когда все в мире узнают, что он может сделать их совершенными, сделать их чистыми, он это и сделает. Верховный жрец Кёниг – теократ Зельбстхаса – думал, что создает для себя бога, которого сможет контролировать, бога, которым будет вертеть в своих эгоистичных целях. Он принимал наивность Моргена за глупость. Как и все. Он думал, что не знающим жизни, взращенным, как цветок в оранжерее, мальчиком будет легко манипулировать. Морген вспомнил свои отчаянные попытки добиться благорасположения верховного жреца и печально ухмыльнулся, глядя на идеальную столешницу. Бедект и его друзья разрушили планы теократа и сделали Моргена свободным. Ну, почти свободным. Бедект убил Моргена, тот Вознесся и стал богом.
Холодная боль пронзила его ребра при этой мысли, острая сталь вспорола плоть.
«И те, кого вы убьете, будут должны служить вам».
Морген вспомнил, как убеждал старого воина воткнуть нож ему между ребер. Уже тогда он знал, что не может ему доверять. Если бы хоть кто-нибудь еще пережил бурю огня, которую Гехирн обрушила на последователей Поработителя, Морген бы к Бедекту не обратился. Но ему пришлось, и он заставил старика это сделать. Старика, из последних сил цеплявшегося за то немногое, что оставалось в столь дорогом для него списке вещей, которые он не будет делать никогда.
«Кто определяет себя через список тех преступлений, которые он не желает совершать?»
Он знал ответ: человек, готовый пойти на любое преступление, которого в списке нет.
Мог ли этот печально короткий список быть путем Бедекта к искуплению? И Морген, обманув и использовав старика, лишил его последнего шанса на это?
«Причины должны что-то значить».
Но как насчет собственных причин Моргена?
Конечно, он солгал. Солгал им всем. Даже Бедекту, тому, кто и убил, и спас его. Забавно, что именно Бедект, Штелен и Вихтих научили его искусству обмана.
«Я стану богом, которого человечество заслужило».
Солгал ли Нахт о причине, по которой Бедект сбежал из вечной серости Послесмертия? Разве само возвращение к жизни не было достаточным основанием?
«Почему Бедект может обратиться против меня?»
Искупление.
Морген слегка улыбнулся при этой мысли. Нет, только не Бедект. Он был таким же своекорыстным, как и все, кого Морген встречал за свою короткую жизнь. Он предпринял бы что-нибудь против Моргена только в том случае, если бы рассчитывал извлечь из этого что-либо полезное для себя. Нахт нашел, что предложить Бедекту за падение Моргена, или все это было ложью от начала до конца?
«Я и сам солгал и послал друзей Бедекта убить его».
И они это сделают, без сомнения. Штелен никогда не простит Бедекту, что он убил ее, и никогда не сможет простить ему, что он бросил ее в Послесмертии. По правде говоря, посылать Вихтиха было ни к чему. Это был запасной план, Морген даже не ожидал, что придется к нему прибегнуть. Но фехтовальщик заявился на место встречи первым. Моргена страшно раздражало, что смертных нельзя расставить или передвинуть в нужном порядке, как он привык делать со своими солдатиками. Оставалось только извлечь из ситуации максимум пользы. Скорее всего, Штелен настигнет и убьет Вихтиха гораздо раньше, чем фехтовальщик успеет подобраться к Бедекту. Как только старик умрет и вернется в Послесмертие, Морген с большим удовольствием посмотрит, как эта душа – стремительно – отправится в мир за Послесмертием, каков бы тот ни был.
Друзья Моргена были хорошими учителями. Вихтих научил его лжи и надувательству, манипулированию даже самыми близкими людьми – особенно ими. У Штелен он обучился воровству и готовности к насилию. Как самая смертоносная в этой несущей смерть троице, она научила его, что самый быстрый путь к победе – это убить противника до того, как он узнает, что бой начался. А лучше всего – еще до того, как он узнает, что бой вообще будет. А от Бедекта он научился предательству. А теперь Бедект бросил своих друзей в Послесмертии, и это было самым свежим предательством.
Морген победит еще до того, как его противники – Вихтих, Штелен и Бедект – поймут, что они борются за свою жизнь. Конечно, преимущество было на его стороне. Предполагать, что эти коварные безумцы прикончат друг друга аккуратно и предсказуемо, было бы безумием.
«Где вы сейчас, друзья мои?»
Он полез в карман, чтобы погладить три фигурки – по одной на каждого из его друзей, – вырезанные с большим искусством, как миниатюры для какой-нибудь стратегической настольной игры.
И ничего не нашел.
Морген остановился посреди улицы. Спешащие по своим делам мертвые обтекали его, как если бы он был камнем в реке. Или богом.
Его обворовали в таверне? Нет, этого не может быть.
– Дерьмо, – с яростью, не приличествующей богу, выругался он. – Штелен.
Могла ли она свистнуть фигурки так, чтобы он этого не заметил? Конечно, нет. Она могла быть могущественным клептиком, но он был богом.
Должно быть какое-то другое объяснение. Может, он их где-то оставил? Он мог быть богом, но это не значит, что он не допускал ошибок. Иногда его что-то отвлекало, иногда его…
Иногда его обворовывали. Другого объяснения он не видел. Штелен обчистила его.
Он рассмеялся – без всякой радости и даже почти со страхом.
«По крайней мере, они у Штелен».
Ей никогда не понять предназначение этих маленьких резных фигурок, но даже если это удастся, она использует их, чтобы убить своих друзей. Теперь Моргену было бы сложнее найти и убить ее после того, как дело будет сделано, но он знал, что она придет за ним, как только прикончит своих друзей. Иногда самые непредсказуемые люди оказывались самыми предсказуемыми.
Воплотить в жизнь свои планы Моргену полностью не удалось, но и нельзя было сказать, чтобы он потерпел полную неудачу на этом пути.
В витрине ближайшего магазина Морген заметил свое Отражение, Нахта. Тот наблюдал за ним. Лицо его было в грязи и крови. Окно было безупречно чистым.
– Крах всех твоих устремлений начался с одной маленькой ошибки, – сказал Нахт. – Вихтих научил тебя не только жульничать, лгать и манипулировать.
Морген отвернулся.
– Ты позаимствовал у него и часть самоуверенности.
Он двинулся дальше, чувствуя всей спиной взгляд голубых глаз – таких же, как и его собственные. Слова Нахта преследовали его. «Одна маленькая ошибка».
«Зачем я взял фигурки с собой на встречу?»
Он знал, что Штелен будет там, и он знал, что не стоит игнорировать воровку – она всегда тащила все, что подворачивалось под руку.
Еще одно грязное Отражение глянуло на него из другой сверкающей витрины.