Миссерфольг снова отвесил поклон и принялся отдавать приказы. Морген задумчиво посмотрел на мост. Он был возведен из камней с голову и, скорее всего, за много тысяч лет до появления Зельбстхаса и Готлоса. Морген понятия не имел, кто построил этот мост.
«Он слишком маленький», – подумал он.
Готлос вскоре станет частью Зельбстхаса, и их должен соединять не древний мост, рассыпающийся от старости. Нужно нечто большее.
«Подожди», – сказал Нахт, когда Морген двинулся к мосту.
Взглянув на Отражение в луже, Морген спросил: «Чего мне ждать?»
«Побудь здесь, пока армия не переправится. Я хочу, чтобы ты увидел кое-что».
Морген хотел было проигнорировать советы Отражения, но засомневался – ублюдок мог именно этого и добиваться.
«Хорошо».
Несколько часов спустя, когда последние отряды армии Зельбстхаса переправились в Готлос, Морген стоял на вершине моста, глядя на Зельбстхас. Он моргнул, из глаз у него потекли слезы. Засохшая кровь хлынула из его рук, когда он привычно ковырялся в них.
Насколько хватало взгляда, земля была истоптана, разорвана в клочья пятнадцатью тысячами солдат и тысячами лошадей. Отправившись на войну, он разорил свой прекрасный Зельбстхас.
«Мы еще даже не сразились с врагом ни разу. Что я наделал?»
– Это пустяки. Я могу это исправить, – Морген обратил на холмы свою божественную волю, чтобы они вновь стали совершенными.
Ничего не произошло.
Морген понял. Стоя на мосту, он уже находился не в Зельбстхасе. Иллюзорная граница, проходящая только в душах людей, остановила собой веру его последователей.
«Сейчас я могу рассчитывать только на веру в меня моих солдат».
Он почувствовал себя маленьким и слабым.
Морген подумал, что если он вернется в сферу влияния, определяемую верой жителей Зельбстхаса, то сможет исправить нанесенный ущерб, и шагнул было в ту сторону. Но тут же остановился. Вера его последователей определяла границы его влияния. За пределами Зельбстхаса мало кто поклонялся богу Геборене, хотя храм в Гельдангелегенхайтене скоро это изменит. Вести войну можно разными способами.
Если он сейчас вернется в Зельбстхас, а потом не сможет пересечь границу Готлоса, ему придется вернуть армию и заново переправиться вместе с солдатами. Именно их вера позволила ему пересечь эту границу. В самом лучшем случае это будет неловким признанием собственной слабости. Того, что он нуждается в них. В худшем – солдаты сочтут это изъяном в своем боге. А он не мог позволить своим солдатам усомниться в нем.
«Вот чего и добивается Нахт?»
Возможно, его Отражение пыталось загнать его на неправильную сторону моста, где Морген окажется беспомощным?
Морген с тяжелым сердцем повернулся спиной к оскверненному солдатами своему прекрасному Зельбстхасу. Как стремление к совершенству могло привести к тому, что земля разорена и опустошена? Но с восстановлением ущерба придется подождать до его, Моргена, возвращения. Однако ощущалось это как провал его начинаний, притом в самом неожиданном месте.
Холодный дождь обрушился на него, едва он сошел с моста на истоптанную землю Готлоса. В считаные мгновения он промок насквозь, струйки ледяной воды с волос затекали в глаза.
«На этой стороне реки я могу гораздо меньше».
Но насколько меньше? Конечно, по сравнению с общей верой всего населения Зельбстхаса вера пятнадцати тысяч воинов, можно сказать, ничего не значила. Он хотел сделать себя сухим усилием своей божественной воли, но не произошло ровным счетом ничего. Не успел он сделать и десяти шагов, как грязь обляпала весь подол его белого одеяния.
«Я должен развернуться и двигаться домой».
Мог ли он положиться на генерала Миссерфольга в деле завоевания Готлоса? Справится ли генерал без него?
Да.
Но мог ли он быть уверен, что генерал все сделает правильно, самым идеальным образом?
Морген вздохнул, запустив пальцы во влажные волосы.
«Нет».
Подойдя к заставе, он вытер слезы. Здесь, на готлосской стороне реки, воняло еще сильнее. И при жизни-то солдаты на заставе относились к своим обязанностям спустя рукава. Фактически она находилась в руинах башни, которая была готова обрушиться сама по себе в любой момент.
«Пятнадцать тысяч святых воинов Зельбстхаса быстро приведут здесь все в порядок. Уже завтра мы двинемся дальше».
Эта мысль успокоила его. Когда Миссерфольг нашел его, чтобы сообщить – в подвале башни обнаружена живая кёрперидентитетка, – глаза его уже были сухими.
– Я хочу, чтобы каждый камень здесь был отчищен, – сказал он генералу Миссерфольгу. – Завтра мы двинемся на Унбраухбар.
Глава тридцатая
Я не крал эту вещь, я одолжил ее, просто никому не сказал об этом.
Нет, я ее не отдам.
Штелен и Лебендих шагали на юг, мечница – очень медленно. Клептик в очередной раз задумалась, тишина, которая окутывает их – уютная или неудобная? Злилась ли Лебендих или слишком устала, чтобы говорить, или просто думала о чем-то своем? Штелен хотелось спросить, о чем именно, но если тишина была уютной для Лебендих, то, скорее всего, это все испортило бы.
Она вспомнила, как хотела убить Лебендих в той заколдованной роще. Подстегнул ли ее к этому какой-то бог, дух, который владел этим местом, или это было ее собственное желание? Конечно, будь Лебендих связана Кредо Воина, все стало бы гораздо проще.
– Твоя рука, – сказала Лебендих. – Кровь так и идет.
– Со мной все в порядке.
Боль ощущалась как наказание.
– Надо посмотреть.
– Надо найти Вихтиха.
– Штелен.
Штелен поняла, что Лебендих остановилась, и повернулась к ней.
«Боги, она ужасно выглядит».
– Мне нужна остановка, – Лебендих, скалясь, осмотрела землю у себя под ногами. – Я устала.
– Мы можем передохнуть здесь немного, – ответила Штелен, глядя куда угодно, только не на подругу.
– Когда мы найдем Вихтиха…
– Я с ним разберусь.
Грудь Штелен сдавило – от страха и еще каких-то чувств, к встрече с которыми она не была готова.
– Я все еще могу…
– Я знаю. Потом разберемся.
«В таком состоянии, как сейчас, Вихтих ее разделает в два счета».
Лебендих на мгновение замолчала. Затем спросила:
– В этом же не весь мир?
Смена темы обрадовала Штелен, но она была не уверена, что правильно поняла вопрос. О чем Лебендих спрашивает ее? Имеет ли она в виду этот быстротечный момент реальности, в котором они вдвоем преследуют идиота-мечника, мужчину, которого Штелен любила, но никогда не смогла бы рассчитывать на взаимность?
– А почему бы и нет?
Лебендих нахмурилась, ее брови сошлись на переносице. Она пыталась подобрать слова, чтобы выразить свою мысль.
– Он слишком маленький.
– Ты когда-нибудь путешествовала из одного края мира в другой? – спросила Штелен. – Это должно быть больше тысячи миль. То есть месяца два суровой дороги.
– Я слышала истории о странных людях, которые выходят из гор Гезакт, или их выносит на берега Зальцвассера, – сказала Лебендих. – Они не понимают наших слов, говорят как-то по-своему. И безумие у них совсем другое, не похожее ни на что из того, что мы видели.
– Для того, чтобы столкнуться с извращенным безумием, нет нужды приплетать к нему байки о далеких странах, – заметила Штелен.
– Я знала одну мореплавательницу, так она клялась, что видела дракона. Ее корабль тогда бурей унесло далеко в океан, прочь от привычных торговых путей.
Мореплавательницу. Штелен сглотнула – в горле от охватившей ее злобы и ревности встал твердый комок.
– Какой-то галлюцин резвился, – сказала она. – Нет монстров, кроме тех, что рождаются в головах людей.
– Я готова, – сказала Лебендих и выпрямилась.
Выглядела ужасно, но взгляд ее снова был острым.
Они двинулись дальше в тишине.
Глава тридцать первая
Мне нравится этот момент, когда в их глазах проступает понимание, что ты полностью и бесповоротно разрушил их жизнь. Это самое вкусное блюдо, которое вам когда-либо удастся попробовать. И чем сокрушительнее предательство, тем слаще его вкус.
Вихтих, лежа на полу в холодных лужах собственной рвоты, рассматривал отражение Моргена. Мальчишка не казался грязным из-за заляпанного стекла – на его лице отчетливо были видны полосы собственной грязи.
– Ты не Морген?
– Нет.
Он закрыл глаза, чувствуя, как что-то острое колет ему спину.
«Я, наверное, выблевал один из своих проглоченных зубов».
– Тогда отвали.
– Его Отражения Вознеслись вместе с ним, – сообщило Отражение. – Он сломлен. Мы все сломлены. Даже ты. Особенно ты.
– И я повторяю – отвали, Морген.
– Зови меня Нахт.
– Ты еще один проклятый альбтраум, вот ты кто, да? – сказал Вихтих, открывая глаза и мрачно глядя на мальчика. – Пришел, чтобы закончить начатое?
– Я отогнал его. Я спас тебя.
– Не Морген?
Мальчик рассмеялся и поднял руку, чтобы полюбоваться покрытыми грязью ногтями:
– Он хочет, чтобы ты погиб. Иначе зачем бы он послал Штелен по твоим следам?
«Штелен? О чем он говорит?»
Башня. Зарезанные стражники. Вся одежда и оружие в выгребной яме. И почему ему так чертовски сложно дается память об этом?
– Я знал, что это она, – сказал Вихтих. «Почему она не убила меня?» – Это она была там, на заставе.
– Конечно, – грустно ответил Нахт. – Она идет за тобой.
– Почему она тогда не…
– Она хочет, чтобы ты привел ее к Бедекту.
– Да я сначала прирежу ее, – сказал Вихтих.
Нахт рассмеялся – жестоким, издевательским смехом, которым маленький мальчик смеяться просто не должен.
– Не говори глупостей. Это Штелен. Ты никогда не заметишь ее. Или увидишь, но в тот момент, когда она уже убьет тебя и ей будет все равно, что ты ее видишь.
– Дерьмо, – выругался Вихтих.