«Просто еще один мертвец».
Он моргнул, увидев под ногами лошади еще один труп, на этот раз раздавленный в лепешку, как будто по нему прокатился огромный валун. И еще. Под ногами лошади мелькали все новые тела, изувеченные, разорванные, как оболочка, раздавленные и разбитые.
Они ехали по полю, полному мертвецов.
«Слишком много».
И его мертвецы шагали рядом с ним, они не лежали изуродованные в грязи.
– Ты всегда был безумным мелким поганцем, – сказал его отец.
Бедект потянулся за своим топором, притороченным к седлу, но, несмотря на все усилия, не смог его поднять. Он стал слишком слабым.
– Я уже умер, тупой ублюдок, – сказал отец, трясясь от смеха. – Никому не отделаться от своих мертвецов.
Бедект бросил попытки извлечь топор и сгорбился в седле.
Цюкунфт снова сжала его изувеченную руку, вспышка боли прорвалась сквозь завесу подступавшего беспамятства.
– Мы едем по ковру из трупов, – сказала она. – Они тоже…
– Нет, эти не мои, по крайней мере не все, – сказал Бедект, не уверенный, что лжет.
Глянув в грязь, он увидел под ногами лошади трупы в мундирах Готлоса. Ему доводилось сражаться и за, и против Готлоса в армиях различных желающих захватить престол этого государства, он определенно не убил так много народу. И он не припоминал, чтобы давил людей всмятку, делая их тонкими, как блин.
– Это не мои мертвецы, – озадаченно сказал он.
Но чьи тогда? Кто набредил эту гору трупов, наполовину втоптанных в грязь?
Говна Кусок очень осторожно обошел еще одно тело. Выглядело оно как бешеный тигр, пытавшийся выбраться из человека и при этом убитый.
– Этот не мой, – повторил Бедект.
– Ни хрена, – ответил отец. – Безмозглый сосунок.
По рядам мертвецов Бедекта впереди пробежало какое-то волнение. Тело, изогнутое под невероятным углом, прокатилось навстречу, глаза его были широко раскрыты от удивления.
– Это еще что за хрень?
Чудовище из грязи, камня и дерева, пошатываясь, вынырнуло из темноты, отпихивая мертвецов Бедекта земляными руками, разбрасывая, как игрушки. В том месте, которое скорее всего было лицом монстра, торчал нож. Глаз Бедекта зацепился за него. Безупречно наточенное лезвие сияло.
«Я знаю этот нож».
Бедект отдал его Штелен – действительно вернул, – когда они впервые встретились в Послесмертии.
«Штелен здесь».
Бедект внезапно осознал, что изо всех сил вцепился в руку Цюкунфт, как будто она могла защитить его, спасти, не дать задохнуться в безумии. Бедект отпустил ее.
Он вытащил топор и поднял его над головой. С бессмысленным ревом он погнал Говна Кусок вперед.
Его мертвецы обнажили мечи и тоже с криками последовали за ним. Даже отец бежал рядом с ним, рыча сквозь стиснутые зубы.
Битва бушевала вокруг Бедекта, и он потерял себя в ярости резни, безумии полного хаоса, которые приходят в любой битве. Сама земля восстала против него, и он рубил ее топором. Мир ненавидел его. Он был мерзостью, его безумие опустошало реальность.
«Это не я. Я в здравом уме».
Это все должно было что-то значить.
Бедект видел, как толпа трупов повалила на землю существо, слепленное из грязи, с руками, похожими на деревья, рубя и разрывая его на части. На мгновение ему показалось, что его мертвецы победят, но грязевые твари были не одиноки. Полчища демонов, полупрозрачные ужасные призраки, носились среди мертвецов, обвиваясь вокруг них, разрывая когтями. Он с ужасом наблюдал, как демон схватил его мертвого друга с ножом в животе и вытащил из трупа другого демонического призрака. Его друг развалился пополам, когда то, что было у него внутри, вырвалось наружу.
«Они освобождаются от внутренних демонов».
Он слышал о таких гайстескранкенах – ванистах, которые верили, что люди заражены мерзкими духами, и верили, что они могут освободить их, изгнав их демонов. Но не в таких масштабах. Тысячи призраков кружили над творящимся адом.
Бедект припомнил ковер мертвецов под ногами. Они были свежими, раздавлены грязевыми тварями, их внутренние демоны выбрались из них на свободу.
– Это не реально, – сказал Бедект и разрубил ходячее дерево, как раз когда оно отрывало руки и ноги женщине, одной из его мертвецов.
Живой камень выбил его из седла, и Говна Кусок убежал, а камень погнался за ним. Бедект поднялся из грязи.
Отец был рядом и непрерывно смеялся.
Пронзительный крик вывел Бедекта из безумной горячки боя. Цюкунфт! Где она?
«Уже позабыл о ней, так ведь?»
Бедект зарычал, развернулся и бросился назад тем же путем, что и пришел, самозабвенно размахивая топором. Земля цеплялась за него, хватала за ноги, изо всех сил пыталась уронить в грязь. Ей удалось сорвать с него один сапог, и он, пошатываясь, побрел дальше, оставив его на растерзание. Демонический призрак кружил вокруг него, пытаясь доцарапаться до его разума, а Бедект рассмеялся и прорычал ему в лицо:
– Мои демоны уже свободны!
Найдя Цюкунфт, он встал над ней и принялся рубить неуклюжее глиняное чудовище так, что только обломки во все стороны полетели.
Они окружили его, разрывая когтистыми ветками, избивая каменными кулаками, ломая кости и разрывая плоть. Что-то оторвало ему правое ухо, и он почувствовал, как оно болтается у него на шее, свисая на полоске окровавленной кожи. Бедект смеялся и убивал все подряд.
«Это не реально».
Он отрубил деревянные руки какому-то древесному существу, а затем рассек ствол-тело.
«Это не реально. Я в здравом уме.
Я не паду».
Земля вздымалась вокруг Штелен, закрывая ее собой от глаз жрецов Геборене. Валуны вопили от ненависти, бормотали о тех временах, когда они были горами и этих таракашек-людей еще и в помине не было. Скрипящими каменными голосами они говорили о заражении, что насекомых на поверхности пора раздавить. Штелен бежала, пригибаясь и уворачиваясь от рук земли и камней. Она была окружена, их было слишком много, чтобы убежать.
«Убей гайстескранкена, чьим бредом они являются».
Это была ее единственная надежда.
Штелен поднырнула под огромный, неуклюжий валун. Тела мертвых солдат прилипли к нему, как раздавленные насекомые. Два поменьше, более проворных земляных существа, защищали жрицу Геборене. Они раздавили бы Штелен в мгновение ока.
Но если она всем сердцем захочет убить эту женщину, ничто не сможет ее остановить. Она незаметно проскользнет мимо монстров, собственное безумие защитит ее. Противоречивые желания разрывали Штелен. Больше, чем убить эту женщину, она хотела броситься к Лебендих, чтобы спасти ее или убедиться, что мечница не убьет Вихтиха. Больше всего на свете Штелен жаждала наказания за свои преступления. Жрец Геборене, человек, который освобождал внутренних демонов своих жертв, мог ли он сделать это для нее? Сможет ли он наказать ее за все, что она когда-либо делала? Сможет ли она, наконец, получить то, что давно заслужила?
«И я буду свободна».
Лебендих. Вихтих.
«Они убьют друг друга, если я не остановлю их».
Штелен рассмеялась, поняв, что уважает большую мечницу больше, чем ненавидит себя. Это стало для нее откровением.
Мертвые мужчины и женщины носились вокруг Штелен, атакуя существ из земли и камня, а над ними кружили полчища полупрозрачных призраков. Каждый из них являлся гипертрофированным выражением тех черт, что их бывшие обладатели ненавидели в себе. Иногда это были обычные физические недостатки – крючковатые носы или кривые зубы. Чаще они выражали глубоко укоренившуюся ненависть к себе или какой-то жестокий поступок, который человек так и не смог простить себе. Это были освобожденные внутренние демоны мужчин и женщин готлосской армии. Но кем же тогда были эти мертвецы, которые сражались с порождениями гайстескранкенов Геборене?
Знакомый рев разорвал воздух. Штелен увидела Бедекта. Он защищал какую-то молодую женщину, а чудовища из грязи, деревьев и камней бросались на него со всех сторон. Мертвецы сражались на его стороне.
Могучий старик споткнулся и упал на колени. Колоссальный валун, весь в прилипших кишках и ошметках раздавленных тел, надвигался на него, собираясь раздавить. Бедект откатился в сторону, валун прокатился по тому месту, где он только что был. Бедект был в крови и весь изранен. Одна из его рук бесполезно свисала вдоль бока, обломки костей торчали из разорванной плоти.
Все мысли о Лебендих и Вихтихе тут же вылетели у нее из головы. Штелен знала, что должна спасти его. Вот чего она хотела сильнее всего на свете. Она любила его, любила всегда. Она не даст ему умереть. Просто не может.
Штелен снова сосредоточилась на гайстескранкенах Геборене.
Она хотела убить их.
Ничто не могло остановить ее.
Глава сороковая
Не существует никаких мифов или монстров, кроме тех, которых люди нагаллюцинировали себе.
Вихтих и Опферламм ворвались в разрушенный дом. Ученица пригнулась, чтобы въехать в дверь, и только после этого спешилась и обнажила меч. Дверь за ней захлопнулась. Они стояли плечом к плечу с оружием в руках. Вихтих хватал ртом воздух, ему казалось, что все его раны вскрылись заново. Оба были с ног до головы в лошадиной требухе и крови, кровь капала с волос.
Опферламм стерла кровь с глаз и взглянула вверх. С нее лило ручьями.
– Это был дракон? – прошептала Опферламм, снова переводя взгляд с двери на ветхую крышу у них над головами.
– Тихо.
– Да эта долбаная тварь точно знает, что мы здесь, – прошипела Опферламм.
– Тихо.
Некоторое время они ждали.
Всполохи молний разрывали небо, освещая комнаты через многочисленные дыры в крыше. У одной из стен Вихтих увидел камин – дымоход давно обвалился, вместо дров забив его кирпичами. Бревенчатые стены – когда-то щели между бревнами были замазаны глиной, но теперь она вся растрескалась – все были в серой плесени. В углу обнаружился шаткий стол без одной ноги. Все углы были оплетены паутиной. Бесчисленные яркие глаза смотрели из каждого угла и трещины. Если бы Вихтих только мог, он бы забился в первую же нору бок о бок с крысами.