Небо истекало кровью.
Земля кричала от боли.
«Со мной все. Я умираю».
Каждый следующий вдох давался сложнее предыдущего.
Гниль заполняла внутренности Бедекта до самой сердцевины. Он чувствовал ее как пылающий внутри огонь.
– Ты здесь, – сказала Цюкунфт. – Со мной.
«Нет. Этого не может быть».
Через пролом в стене Бедект увидел человека в очень грязной, когда-то бывшей белой мантии. Его окружали изгнанные демоны. Безумный жрец Геборене увидел Цюкунфт, и в глазах его вспыхнуло пламя священной борьбы.
«Это не реально».
Ферганген выползла из зеркала и встала позади Цюкунфт. Жрец приближался к ним, пробираясь сквозь грязь и изуродованные тела.
– Это конец, – сказала Ферганген. – Вот оно. То, что я так долго планировала, ради чего манипулировала всеми вами и сделала все, что могла.
Она солгала ему, обвела вокруг пальца. Ничто из происходящего здесь не остановит Моргена, не сможет исправить ущерб, который Бедект нанес мальчику.
Почему она не выглядит счастливой?
– Это не реально, – сказал Бедект. – Ты не реальна. Никто из вас не реален. Я в здравом уме.
Вихтих стоял над трупом Штелен с мечом в руках. И вдруг он выпустил клинок, и тот упал на землю.
«Вихтих никогда не бросит меч».
Бросить меч означало отказаться от борьбы. Вихтих никогда не отказался бы от борьбы за титул Величайшего Фехтовальщика в Мире. Бедект смотрел, как Вихтих стоял, безоружный, и рыдал, закрыв лицо руками.
– Это не реально. Я в здравом уме.
Ферганген издевательски рассмеялась. Жрец Геборене подошел к разбитой стене. Он склонил голову в молитве, а Цюкунфт закричала, корчась на полу. Ее плоть вздулась и покрылась рябью, когда что-то внутри пыталось вырваться на свободу.
«Она сейчас умрет. Ее Отражение добьется того, чего хотело».
Он ничего не мог поделать. Он умирал, гниль наполняла его разорванные сталью кишки. Он был беспомощен.
Сломленный старик.
Бедект стиснул зубы и поднялся. Он встал между Цюкунфт и Ферганген. Жрец Геборене, стоявший за Отражением, сбился и замолчал.
– Вы ее не получите, – сказал Бедект.
– Тебе не остановить его, – сказала Ферганген.
Его.
Не «нас»?
Не «меня»?
– Все это неправильно, – сказал Бедект.
Небо пылало, дракон давал круги над полем битвы, испепеляя души, и снова исчезал в горящих облаках. Бесчисленные тысячи уже неподвижных и все еще двигающихся мертвецов усеивали землю. Армия изгнанных демонов стояла позади жреца Геборене, ожидая его приказов. Ожидая, когда он сорвется с Вершины.
Это было уже слишком. Здесь нельзя было победить, и отсюда нельзя было выбраться.
«Неужели это я набредил это все?»
Бедект не знал.
«Они пытаются заставить тебя сомневаться в себе».
Это не сработает. Он знал, кто он такой. Он знал, что он такое.
Это было неправильно. Всё это. Реальность не должна быть такой. Цюкунфт здесь быть не должно. Она не должна так умереть из-за того, что случайно толкнула свою младшую сестру в зеркало.
Бедект выпрямился во весь рост. Боги, как бы ему хотелось, чтобы в руках у него был топор – хотя бы для того, чтобы опереться на него.
– Это неправильно, – сказал он. – Все это – неправильно.
Бедект поднял руки к небу и закричал:
– Я В ЗДРАВОМ УМЕ!
Штелен вытащила маленький острый нож, и Вихтих понял, что он – мертвец. Она промахнулась и отрезала ему только часть уха. Но если ты посвящаешь всю жизнь тому, чтобы стать Величайшим Фехтовальщиком в Мире, некоторые вещи тело знает само, не нуждаясь в этом куске глины, мозге, который только мешает в бою. Его тело знало то, чего он не знал. Метнув нож, Штелен раскрылась. Его тело заметило, что она отвлеклась, и подействовало само по себе. Он проткнул ее мечом. И его мозг, этот бесполезный кусок глины, осознал произошедшее только тогда, когда стало слишком поздно.
Вихтих увидел, как шесть дюймов кончика его меча вышли между ее горлом и ключицей. Ему хотелось вытащить меч, отменить то, что он сделал. Он хотел извиниться.
«Я убил ее. Этого не должно было произойти».
Самая смертоносная женщина, которую он когда-либо встречал, Штелен была слишком чертовски злобной, чтобы умереть. Когда она вытащила нож, он понял, что это конец, и тогда она метнула нож в Лебендих. Штелен убила ее вместо того, чтобы убить его. Что это значит?
Штелен навалилась на него всем телом. Она открыла рот, пытаясь что-то сказать, но оттуда лишь хлестала кровь. Без сомнения, она хотела сказать, сколько боли она причинит ему в отместку.
Слезы текли из его глаз, и он пытался сморгнуть их, но они все равно так и лились.
– Нет, – произнес он. – Я… Я не хотел…
Вытащить меч… Оставить его в теле… Он не знал, что делать.
Штелен положила голову ему на плечо, и он почувствовал, как подкашиваются ее ноги. Он продолжал держать ее вертикально. Она была маленькая, но какая же крепкая; сплошной пучок тугих мышц. Он обнял ее и заплакал в ее вонючие спутанные волосы.
И почувствовал укол ножом чуть ниже пупка.
«Сейчас она меня убьет».
Она сделает так, чтобы он умер первым, чтобы он служил ей в Послесмертии, а не наоборот. Ему захотелось рассмеяться.
«Хитрая сука».
Он продолжал обнимать ее, ожидая вспышки боли. Он протянул руку, чтобы погладить ее по волосам, и его полурука запуталась в них.
Вихтих почувствовал, как она судорожно вздохнула, и понял, что это ее последний вздох. Он ощутил ее губы у своего уха.
– Я буду ждать, – сказала она.
– Я не хотел убивать Лебендих, – сказал он, но Штелен был мертва.
Вихтих крепко сжал пустоту, оставшуюся от нее.
Растянувшись на земле, истекая кровью из множества ран, Бедект что-то выкрикивал и бредил. Он полностью лишился рассудка. Девочка – хорошенькая крошка – прильнула к нему, вцепившись в него, как утопающий цепляется за соломинку. Они все тут тонули в безумии.
«Штелен хотела убить меня за то, что я убил ее подругу».
Неужели Лебендих не бросила Штелен, едва они вернулись в мир живых? Неужели Лебендих решила остаться с женщиной, которая ее убила?
«Зачем бы ей так поступать?»
Он снова взялся за меч, вытащил его из тела Штелен и опустил то на землю. Желтые глаза смотрели сквозь него, привычная ярость и ненависть ушли из них. Он очень сильно сомневался, что дела обстоят именно так.
«Я убил ее единственную подругу».
Штелен будет ждать. Неприятная мысль. Теперь он знал, что чувствовал Бедект после того, как убил ее в…
Крыша разлетелась на куски, что-то огромное с криком и грохотом пробило ее. На мгновение Вихтиху показалось, что проклятый дракон наконец-то пришел за ним. Что бы это ни было, оно упало на землю и взорвалось, обдав их фонтаном крови и кишок.
– Что это было, черт возьми? – спросил Вихтих, глядя на дыру в крыше.
– Говна Кусок, – сказал Бедект.
Вихтих взглянул на лежащего на полу старика.
«Он разговаривает со мной или все продолжает бредить?»
– Так звали мою лошадь, – пояснил Бедект, встретившись с ним взглядом.
«Все-таки старый козел еще остается верен себе».
– Хорошее имя, – сказал Вихтих.
Бедект засмеялся и что-то прошептал хорошенькой девушке. Она посмотрела на него так, как будто он свихнулся. Это было забавно, поскольку Бедект был самым здравомыслящим человеком из всех, кого Вихтих когда-либо встречал. Может быть, единственным здравомыслящим человеком.
«Почему я все еще жив?»
Все потеряло смысл. Штелен мертва, как это вообще возможно? Если Лебендих так много для нее значила даже в жизни, почему Штелен решила оставить жизнь именно ему, а не ей?
Меч висел в его руке, как якорь на цепи неправильных решений. Величайший Фехтовальщик в Мире. Это был не просто титул, не просто цель.
«Величайший Фехтовальщик в Мире – это все, что я есть».
Без этого он был ничем. Абсолютным ничтожеством.
Меч в его руке опустился, окровавленный кончик коснулся пола. Он хотел бросить оружие и никогда больше не браться за него.
«Я убил ее».
Штелен была его другом, и он убил ее.
Он увидел Опферламм. Мертвая, неподвижная, широко раскрытые глаза уставились в пустоту. Боги, она была так молода. Не осталась ли она подростком навеки?
«Я собирался…»
Она умерла, сражаясь за него. Она умерла, веря в него.
«Я взял ее в ученики, потому что боялся одиночества».
Он убил Лебендих.
Он убил Штелен, которая была его другом.
Его эгоизм убил Опферламм.
Меч выпал из онемевших пальцев.
Он закрыл лицо руками и разрыдался от душевной боли.
Никто не выйдет отсюда живым. Снаружи летал дракон-териантроп и бросался лошадьми в людей, а какие-то гайстескранкены Геборене разрывали реальность на куски своим безумием. Мечом тут ничего не сделаешь, а его могущество как гефаргайста было слишком ничтожно, чтобы можно было всерьез рассчитывать отбиться от них с помощью него.
За тонкими стенами полуразвалившегося дома армия трупов сражалась с полчищами полупрозрачных, и Вихтих понятия не имел, что, черт возьми, вообще происходит и почему. Чистое безумие. Выглядело это как конец света.
Бедект, лежа на пороге руин, бредил все громче. Вихтих стоял неподвижно, наблюдая за Бедектом сквозь пальцы – сквозь пустоту на месте отрубленного пальца. Его старый друг выглядел таким потерянным, таким одиноким. Даже его чудовищного топора нигде не было видно.
Бедект посмотрел мимо Вихтиха и сказал:
– Это не реально.
Но это было реально. Чистый бред, происходящий в реальности.
Вихтих хотел подойти к своему другу, постоять рядом с ним. Положить руку на плечо покрытого шрамами старика, сказать ему, что тот не одинок. Но он не сдвинулся с места.
Бедект был одинок.
«Каждый из нас – одинок».
И так было всегда. Даже когда они были все вместе, разделяя редкие моменты товарищества, каждый из них был одинок. Каждый был слишком напуган, чтобы доверять другим. Сколько раз они втроем попадали в опасные ситуации? Как часто они сталкивались с непреодолимыми трудностями и выбирались на свободу?