Моника не сразу вспомнила, где она слышала это имя. Почтовая открытка! Она также вспомнила, где видела это лицо. Это тот заносчивый придурок, который столкнулся с ней на тротуаре несколько месяцев назад. Только похудевший, загорелый и обросший. Как он тогда ее обозвал? Глупая корова? Тупая сучка? Что-то в этом роде.
Она была так смущена, что пропустила следующие его слова, но он, очевидно, знал Райли. Что-то в этом было не так. Она тогда показала Райли почтовую открытку, но он не сказал, что знает Хазарда. От тревоги у нее свело живот, пока она пыталась увязать в уме все эти факты.
Моника не стала предлагать Хазарду сесть. К черту, она не собирается демонстрировать гостеприимство! Он и стоя может объяснить, что, вообще, происходит.
– Э-э… – начал Хазард, с беспокойством глядя на Монику. – Я нашел тетрадь с «Правдивой историей» на столе в баре, вон там. – Он помахал в сторону винного бара через дорогу. – Я прочел историю Джулиана, – он кивнул на Джулиана, – и подумал, что тебе нужна помощь в твоей довольно бестолковой рекламной кампании.
Моника окинула его суровым, гневным взглядом. Хазард откашлялся и продолжил:
– Поэтому я сделал копию твоего постера и развесил ее в разных местах. И взял тетрадь с собой на остров в Таиланде. Я подумал, что немного помогу тебе, Моника. – (Ей не понравилось, как фамильярно он назвал ее по имени, словно знакомую.) – Потом, пока был там, я заводил знакомство с каждым свободным парнем, чтобы выяснить, может ли он быть хорошим бойфрендом. Понимаешь, для тебя… – Хазард замолчал.
Вероятно, до него дошло, как сильно она обижена. Все стало до ужаса ясным.
– И ты оказался на том острове – да, Райли? – спросила Моника, не смея взглянуть на него.
Он ничего не сказал, только сокрушенно кивнул. Предатель. Трус.
Моника попробовала осмыслить новую реальность. Райли не случайно появился на уроке рисования. Его прислал Хазард, чтобы несчастную старую деву оприходовали. Райли обжимался с ней не потому, что она потрясающая и он не смог с собой совладать. Конечно нет. Глупая, самонадеянная девчонка. Просто он прочел ее историю и пожалел. Или подумал, что она доведена до отчаяния. Или то и другое. Смеются ли они над ней у нее за спиной? Или заключают пари? Заплачу тебе пятьдесят фунтов, если уложишь озлобленную владелицу кафе в постель. Неужели Хазард умышленно наметил ее после столкновения с ней в тот вечер, и если да, то почему? Что она ему сделала? Джулиан тоже в этом замешан?
На Монику вдруг навалилась страшная усталость. То, что было съедено и выпито с таким удовольствием, подступило к горлу. Она подумала, что сейчас ее стошнит прямо на красиво накрытый стол. Розовые лепестки с золотым напылением, смешанные с кусками полупереваренной моркови. Приходилось перематывать назад новые образы ее будущего, смехотворно оптимистичный счастливый финал, постепенно складывавшийся в ее сознании, затем стирать их и наконец перекрывать все это банальным, невыразительным сюжетом, к которому она привыкла.
– Полагаю, вам всем лучше уйти отсюда, – сказала она. – Вы ели мою еду. Вы пили мое вино. А теперь убирайтесь, на хрен, из моего кафе!
Раньше Моника никогда не ругалась.
Райли
Почему все пошло кувырком? Минуту назад он предвкушал рождественский пудинг и секс, беспокоясь лишь о том, сколько можно съесть первого, чтобы не навредить второму. А в следующую минуту Моника выгоняет его вон. И во всем этом виноват Хазард.
– Мне очень жаль, Моника, – произнес Хазард. – Я лишь пытался помочь.
– Ты играл в какую-то игру, Хазард. С моей жизнью, словно мы участвуем в каком-то реалити-шоу на телевидении. Я не подхожу для социального эксперимента, – резко возразила Моника.
Что мог бы сказать Райли, чтобы она поняла?
– Моника, возможно, я действительно встретился с тобой из-за Хазарда, но остался не из-за этого. Ты мне по-настоящему дорога. Ты должна мне верить. – Райли догадывался, что его слова не находят отклика.
Моника повернулась и сердито уставилась на него. Лучше бы он молчал.
– Я не должна верить ничему, что ты говоришь, Райли. Ты все это время врал мне. Я тебе доверяла. Я думала, ты настоящий.
– Я никогда тебе не врал. Допускаю, что не говорил тебе всю правду, но я никогда не врал.
– Блин, это все пустые слова, и ты это знаешь! Ты был со мной только из-за этой тетради. А я подумала, это судьба. Где была моя интуиция? Как я могла быть такой глупой?
Казалось, она вот-вот заплачет, что встревожило Райли больше, чем ее гнев.
– Ну да, это похоже на правду, – сказал Райли проникновенным голосом, – ты кажешься со стороны такой невероятно сильной, но из той тетради я узнал, что в душе ты очень… – он искал нужное слово и в последний момент нашел, – …уязвимая. Наверное, поэтому я тебя и полюбил.
Райли понял, что раньше не произносил слово «любовь», но теперь было уже слишком поздно.
На какой-то миг Райли подумал, что его слова могут пробиться к ней. Но потом Моника схватила рождественский пудинг, к счастью уже не горевший, но с торчащей из него колючей веточкой падуба, и, подняв руки над головой, метнула его, как ядро. Райли не знал, в кого она метила – в него или в Хазарда. Райли отскочил в сторону, и пудинг липкой грудой шмякнулся на пол.
– Убирайтесь! – завопила Моника.
– Райли, – негромко произнес Хазард, – по-моему, нам лучше поступить, как говорит леди, и дождаться, когда все успокоится.
– А-а, значит, теперь я леди, а не тупая сучка? Придурок, решивший опекать меня! – не унималась Моника.
Райли не понимал, о чем она говорит. Она совсем с катушек съехала?
Оба они попятились к двери, опасаясь, как бы Моника не швырнула в них чем-нибудь еще. Выйдя на улицу, Райли увидел Джулиана впереди, примерно в двух кварталах. Райли позвал его, но Джулиан не услышал. Со спины он выглядел намного старше того человека, которого знал Райли. Он шел, ссутулившись и шаркая ногами, словно стараясь как можно меньше соприкасаться с окружающим. Мимо проехало такси, обдав водой из лужи голые ноги Джулиана. Тот, казалось, этого не заметил.
– Это ты во всем виноват, Хазард, – заявил Райли тоном обиженного ребенка.
– Эй! Это нечестно. Я не знал, что ты не сказал ей о «Правдивой истории». Это было целиком твое решение, и довольно глупое, скажу я тебе, если не возражаешь. Ты должен бы знать, что утаивание ключевой информации никогда не кончается хорошо, – запротестовал Хазард.
По сути дела, Райли очень даже возражал. Моника была права. Хазард действительно придурок, возомнивший себя спасителем.
– Смотри, бар открыт. Пойдем выпьем. – Хазард схватил Райли за руку и потащил за собой.
Райли разрывался на части. Ему совсем не хотелось прямо сейчас разговаривать с Хазардом и вообще не хотелось, но он жаждал поговорить с кем-то о Монике, а примкнуть к попойке своих соседей по квартире у него не было настроения. В конечном итоге потребность поговорить пересилила, и он поплелся за Хазардом в бар.
– Вот здесь я нашел тетрадь Джулиана, – начал Хазард, – на этом столе, прямо здесь. Кажется, прошла уже целая вечность. Что будешь пить?
– Мне кока-колу, пожалуйста, – заказал Райли, который уже выпил в тот день предостаточно.
– Одна кола и двойной виски, – сказал Хазард бармену, с недовольным видом носящему на голове мигающие оленьи рога.
– На самом деле, приятель, сделай две колы, пожалуйста. – Райли повернулся к Хазарду. – Ты забыл, что я прочел твою историю. Ты ведь не хочешь этого делать.
– А знаешь, хочу. Как бы то ни было, какое твое дело, если мне приспичило нажать на кнопку саморазрушения? Вряд ли я отношусь к твоим любимчикам, а?
– Здесь ты прав, но, даже если и так, я не позволю тебе у меня на глазах испоганить свою жизнь. Ты был в такой прекрасной форме. На Ко-Пангане я принял тебя за настоящего здоровяка.
– А если я опрокину один стаканчик? От этого ведь не будет вреда, правда? И в конце концов, сегодня Рождество.
Хазард посмотрел на Райли, как подросток, который понимает, что искушает судьбу, но все равно лезет на рожон.
– Ага, конечно. И через десять минут ты станешь говорить мне, что еще один – это совсем не страшно, а к полуночи я буду ломать голову над тем, как, черт побери, дотащить тебя до дома. Честно говоря, ты уже и так доставил много проблем.
От слов Райли Хазард сник.
– А-а, что за хрень! Я знаю, ты прав. Наутро я бы возненавидел себя. Знаешь, уже восемьдесят четыре дня, как я не пью и не принимаю наркоту. Не то чтобы я считал или типа того. – Хазард без энтузиазма взял у бармена кока-колу.
Он подошел к столу, который еще раньше указал Райли, и уселся на банкетку.
– Странно, как подумаешь, что в последний раз мы с тобой сидели за столом на другом конце света, на прекраснейшем морском побережье, да? – обратился он к Райли.
– Угу. Там было все намного проще, – со вздохом ответил Райли.
– Знаю, но поверь мне, месяца через два начинаешь понимать, что все это такое мелкое. Все эти временные знакомства становятся такими скучными. Я жаждал вернуться к настоящим друзьям. Проблема в том, что я не знаю, остались ли у меня друзья. Много лет назад я сменил их на таких же любителей тусовок, как я. А пожелай я встретиться с друзьями по тусовкам, они стали бы с ходу пичкать меня спиртным и наркотой. Алкаш или наркоман больше всего не любит трезвого. Уж я-то знаю.
Хазард с такой скорбью уставился в свой стакан, что Райли был не в состоянии долго на него сердиться.
– Ничего нет плохого в мелком, приятель. Все проблемы происходят от глубины. Что я скажу Монике, черт возьми?! Она думала, мы с ней играли в какую-то игру. Я знаю, сейчас она смотрит на это по-другому, но в душе сильно сомневается. Она будет очень разочарована.
– Послушай, я не очень разбираюсь в том, что происходит в головах у женщин, как ты уже мог догадаться, но не сомневаюсь: как только Моника успокоится, то поймет, что приняла все слишком близко к сердцу. Кстати, впечатляющая скорость реакции. Я подумал, она вмазала по тебе этим фиговым пудингом, – ухмыльнулся Хазард.